Вопрос о сложности человека волнует нас давно — ведь для того, чтобы разбираться в своих чувствах и поведении, чтобы менять что-то в себе и своей жизни, уже необходима некоторая психическая сложность: желание устанавливать отношения, понимать эмоции, поступки и точку зрения других людей. Наша человеческая сложность проявляется в умении понять и принять других, признать их право (и свое собственное) быть многомерными, неоднозначными, разными.
Говоря о сложных людях, мы имеем в виду не тех, с кем сложно общаться или уживаться, а тех, кто не довольствуется простыми объяснениями, кто способен взглянуть на проблему глазами другого человека, кто знает, что спектр цветов не ограничен черным и белым. И если кому-то такой взгляд на вещи и создает сложности, то прежде всего самим сложным людям. Как формируется этот взгляд и зачем он нужен — об этом и рассказали наши эксперты.
«Когнитивная сложность тренируется, как и мускулы»
Сергей Ениколопов — клинический психолог, доцент МГУ им. М. В. Ломоносова
В повседневной жизни, когда мы хотим сказать о ком-то, что он — человек хороший, мы часто говорим «простой». А если мы имеем в виду, что человек с двойным дном, плохой, что-то скрывающий, мы говорим, что он «сложный». Но когда мы говорим на своем научном, психологическом языке, слова «сложный человек» вовсе не означают, что он плохой. Мы говорим о когнитивной сложности и имеем в виду, что такой человек сложнее воспринимает мир, что у него больше возможностей посмотреть на то или иное явление с самых разных сторон.
Должен сказать, что я не боюсь ни единого учебника, ни единой программы. Потому что если этого не будет, никакого сложного человека не будет тоже. Когнитивная сложность тренируется, как и мускулы, — когда ты сталкиваешься с какой-то задачей, которая не нравится, которую нужно преодолевать. Например, когда ты должен совместить несколько разных источников знания. Одно тебе говорил учитель, другое — дедушка, а третье — бабушка. А есть еще сверстники, старшие друзья… И вот тогда человек может по-настоящему развить свою когнитивную сложность.
Когда-то Леонид Андреев сказал Максиму Горькому: «Знаешь, почему ты, в отличие от меня, так любишь литературу? Потому что ты в гимназии никогда не учился». Человек, которого не заставляют прочесть двести книг, начинает читать сам. И вырабатывает вкус, и отлично понимает: вот это плохое, а это хорошее. Но это его собственный вкус, он сам этого добился. Поэтому, мне кажется, не страшно, что школа навязывает когнитивно простые решения. Те, кто способен к когнитивной сложности, — они все равно станут такими. А те, кто не способен, они все равно не начнут читать — заставляй их или нет. Можно сколько угодно рассказывать им о том, как много в мире интересного, но если такой человек столкнется с неопределенностью, он опять полезет на последнюю страничку в тетради, где есть таблица умножения, — искать ответ, как справляться с такими задачами.
Для общества — абсолютно любого общества — нужны и сложные, и простые люди. И даже если я назвал себя когнитивно сложным, это совсем не значит, что я буду презирать других, когнитивно простых. Будет слишком много сложных людей, отклоняющихся от единообразия, нормативов и предписаний, — общество станет хаотичным и развалится. Будет их слишком мало — общество станет слишком жестким, скучным и опять развалится. И назвать оптимальный баланс между ними невозможно, это постоянно пульсирующая ситуация.
«В ряде ситуаций куда ценнее и выигрышнее быть или казаться простым»
Александр Асмолов — заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, академик Российской академии образования
Мир — это рост разнообразия. И любые системы должны различаться по следующему критерию: развивается ли вселенная, мир, общество по направлению поддержки людей, готовых ответить на вызовы сложности, или по их погашению, по принуждению жить по формуле «сиди и жди, придумают вожди». Любая тоталитарная система — это погашение разнообразия и рост варварства; варвар тот, кто гасит разнообразие. Мы видим сегодня в культуре, что когнитивная и персональная, личностная сложность все время возрастают и люди не бывают простыми. Но в ряде ситуаций куда ценнее и выигрышнее быть или казаться простым. И мы сталкиваемся с ситуацией, когда растим «солдат Урфина Джюса»: конструируем детство так, чтобы все было просто, чтобы исчезли почемучки, чтобы люди разучились задавать вопросы.
Школа сегодня стремится дать детям одну программу на всех, она предлагает отказаться от разнообразия в одежде и одеть всех в униформу. Она говорит: «Зачем разные учебники? Это только смущает. Это только создает трудности для управления. Давайте сделаем один учебник — один под мышление каждого». Как уже верно было сказано, простыми людьми легче управлять. Кстати, я был одним из тех, кто ратовал в свое время за введение пятидневной недели для начальной школы. Родители тогда забросали нас письмами: «А что мы с детьми будем делать в субботу?!» А ведь наша задача в том и была, чтобы дать детям побыть с родителями на один день больше. Но это же сложно. Великий психолог Виктор Франкл, автор теории смысла, ввел в нашу науку понятие «воскресные неврозы». Это неврозы ничегонеделания. Когда человек, вырванный из конвейера, на один день остается самим собой — и теряется. Ему ничего этого не надо, ему бы только алгоритм: как действовать, куда идти. Попроще бы.
«Чем человек сложнее, тем он свободнее»
Мария Фаликман — когнитивный психолог; ведущий научный сотрудник НИУ «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Центра когнитивных исследований филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
Швейцарский психолог Жан Пиаже считал важнейшим этапом развития детей момент, когда ребенок обретает возможность увидеть мир не с одной точки зрения, а сразу с нескольких. Ведь маленький ребенок, выражаясь языком психологов, эгоцентричен. Не в том смысле, что он эгоист, конечно; просто у него одна-единственная точка зрения — своя собственная. И когда, например, он радостно бежит показывать маме красивую картинку в книжке, книжку он держит так, что картинку видно не маме, а ему самому. Потому что ему не приходит в голову, что мама может видеть мир по-другому.
Но по мере того как ребенок растет, он узнает все новые элементы окружающей действительности, он становится сложнее и в какой-то момент получает возможность взглянуть на ситуацию с разных точек зрения. То есть переходит от познавательного эгоцентризма к так называемому полицентризму. Чем больше таких разных точек зрения, тем интереснее и разнообразнее становится мир и тем интереснее и разнообразнее видит себя в нем человек.
Собственно, это открывает человеку — в терминах теории интеллекта Пиаже — возможность постигать мир абстрактно, мыслить логически. Выходить за пределы того, что его окружает, за пределы того, что он может непосредственно воспринять, увидеть, услышать. А если ему легче выходить за пределы непосредственно воспринимаемого, значит, ему легче чувствовать себя свободным. То есть на самом деле чем человек сложнее, тем он свободнее. Чем больше и разнообразнее наш внутренний мир человека, тем сложнее нами управлять. И наоборот, чем человек проще, тем легче им управлять: ведь можно предсказать, что у него в голове, как он поведет себя в той или иной ситуации. А если это можно предсказать, значит, можно создать такую ситуацию, в которой он поведет себя так, как кому-то нужно.
