Решение о переезде в другую страну мы принимаем в надежде, что наша жизнь станет лучше. Не обязательно легче, но интересней, ярче, благополучней. А к трудностям мы готовы. Но ждем их извне: новый язык, обычаи, окружение, задачи. А они порой приходят изнутри.
К тому времени, когда 34-летняя Юлия обратилась ко мне по скайпу, она пятый месяц не выходила из дома. В скандинавской стране, куда она переехала два года назад, опасность ей не угрожала. Муж старался проводить дома как можно больше времени. Когда отсутствовал, присылал помощника, если ей что-то требовалось. А Юлии становилось все хуже.
— Подхожу к двери и покрываюсь холодным потом, в глазах темно, чуть в обморок не падаю, — жаловалась она. — Не понимаю, что со мной происходит!
Когда «ничего не понятно», может помочь арт-терапия. Я попросила Юлию приготовить к следующему сеансу бумагу, гуашь. И заверила, что художником быть не нужно. «Откройте все баночки, возьмите кисточку и немного подождите. А потом сделайте то, что вам захочется».
Юлия обмакнула кисть в несколько цветов подряд и оставила на бумаге длинные полосы. Один лист, другой... Я спросила, какие чувства они у нее вызывают. Она ответила, что это очень грустно — как тогда, когда умер брат.
Накопившаяся боль находила выход, высвобождая энергию. Страх слабел
Иван приходился ей двоюродным братом. Ровесники, в детстве они дружили, лето проводили на общей даче. Подростками перезванивались, но Юлины родители больше не хотели, чтоб они встречались: стало известно, что Иван увлекся психоактивными веществами.
В 20 лет он погиб от передозировки. Юлия считала, что он сам виноват, раз так нелепо распорядился жизнью. Но и жалела, что не могла ему помочь. В ней смешались гнев, грусть, вина. Эта неразбериха не нравилась ей, она постаралась забыть Ивана и с головой погрузилась в учебу, потом в карьеру: вела популярную телепрограмму, ее узнавали на улицах.
Складывалась и личная жизнь. Юлия стала женой удачливого предпринимателя, которого ценила за неунывающий характер. Решение об эмиграции они принимали вместе и не сомневались в его правильности.
Муж продолжал свой бизнес, а Юлия решила последовать его примеру, открыв курсы русского языка. Но дело не пошло. Начать другое она побоялась.
— Никогда не была иждивенкой, — говорила Юлия, — а теперь сижу на шее у мужа. Меня это угнетает...
— Как ваше сегодняшнее самочувствие связано с воспоминаниями о брате?
— Я считала, что мы совершенно разные, но мы похожи! Я тоже не справляюсь. Ваня превратился в обузу для родителей. Они его жалели, но когда он умер, кажется, испытывали облегчение. Вдруг со мной будет так же?
Снова и снова я побуждала Юлию использовать краски, чтобы дать чувствам цвет и форму. Она оплакивала потери: смерть брата, свое бессилие, разлуку с родителями, изменение социального статуса и утрату окружавшего ее раньше восхищения…
Накопившаяся боль находила выход, высвобождая энергию. Страх слабел, а Юлия возвращалась к жизни — и к себе. Настал день, когда она вышла на улицу и проехала на метро. «Дальше я сама», — попрощалась она со мной.
Недавно от нее пришло сообщение: она получила новое образование и приступает к работе.
Об эксперте
Татьяна Потемкина — системный семейный и эмоционально-фокусированный терапевт.
