Нас ждет новая неграмотность?

Неграмотность означает неумение читать и писать. Редкость? Но большинство из нас не поймет ни слова, если к нам обратятся на тамильском языке, и не прочтет математическую формулу, которая выходит за пределы школьной программы.

А для некоторых из нас любые тексты как высшая математика. «Мне трудно заполнять официальные бланки, – признается 29-летняя Елена, сотрудница клининговой фирмы, – я чувствую, что пишу неправильно, а как правильно, не понимаю». «Функциональная неграмотность – это неумение комплексно пользоваться навыками чтения, счета и письма, – дает определение психиатр Григорий Горшунин, – неспособность встраивать их в свое социальное поведение, получать преимущества за счет усвоения новой информации».

Степень функциональной неграмотности бывает разной, и не у всех она вызывает тревогу. «К выпускному классу я заработал на машину и на ней приезжал в школу, – рассказывает 38-летний Дмитрий, предприниматель. – Я не видел причины учиться. Сейчас об этом иногда жалею. Но все, что нужно, я просто диктую секретарю, и проблем не возникает».

Слишком много букв

«Я честно прочел школьную программу, но с тех пор ни о какой художественной литературе слышать не могу, – признается 32-летний Виктор. – Недавно взял в книжном магазине роман современного писателя, заглянул и тут же поставил обратно на полку. «Много букаф, ниасилил», как пишут в интернете». Неужели можно разучиться читать? Оказывается, еще как можно! Это не то что ездить на велосипеде.

«Когнитивные, то есть познавательные, навыки отличаются от моторных, – объясняет когнитивный психолог Мария Фаликман. – Моторным навыком достаточно овладеть один раз, и он сохранится на всю жизнь. А вот с игрой на фортепьяно так уже не получится, потому что в ней задействованы не только моторные, но и когнитивные навыки. Чисто когнитивные навыки утрачиваются еще быстрее».

«После изучения творчества Пушкина я предложила девятому классу написать любовное письмо и получила примерно такие ответы: «Привет, давай встретимся в 16.00 в центре станции «Новокузнецкая», – сокрушается учитель литературы Пироговской школы в Москве Ирина Василькова. – Длинные предложения им непонятны и не нужны в век лайков и смайликов. Даже учебник читать сегодняшним детям трудно, в заданном на дом параграфе им не удается найти ответ на вопрос».

Зоны риска

Естественно предположить, что функциональная неграмотность грозит выходцам из малообеспеченных семей. 60% взрослых в исправительных учреждениях США читают на уровне ниже четвертого класса. 43% взрослых с минимальным уровнем грамотности живут за чертой бедности¹. Но под ударом оказываются не только малоимущие.

«Любопытно, что четыре сына Джона Рокфеллера-младшего... стали функционально неграмотными, поскольку их учили читать в экспериментальной школе Линкольна, – утверждал писатель и педагог Сэмюэл Блуменфельд (Samuel Blumenfeld)². – Но их не называли функционально неграмотными. Их называли «дислексиками», изысканное слово для того же самого состояния».

Мария Фаликман с этим не согласна, по ее мнению, дислексия и функциональная неграмотность – разные вещи: «Дислексия – неврологический диагноз. У людей с дислексией наблюдаются нарушения в функциональной организации мозга». И хотя для наблюдателя проявления дислексии и функциональной неграмотности выглядят одинаково, вторая, в отличие от первой, «излечивается» без терапии, путем обучения.

К сложному – от простого

«Я решила прочесть умную книжку, чтобы меня перестали считать хорошенькой дурочкой, – рассказывает 23-летняя фотомодель Зинаида. – Но я заметила, что читаю одну и ту же страницу раз за разом и все равно ничего не понимаю!» В обучении важно соблюдать принцип «от простого к сложному», напоминает Мария Фаликман: «Нет смысла сразу браться за большие тексты. Начинать лучше с небольших фрагментов, может быть, даже с предложений, затем переходить к рассказам и так, по- этапно, продвигаться к более сложным уровням». Но чтобы понимать смысл текста, мало умения читать и способности обдумывать прочитанное, нужна еще и культурная грамотность.

Культурный фон

У носителей одной культуры есть общий язык. Речь не только о лексике и грамматике, а об ассоциациях, кодах, мемах. «Слова, которые мы произносим, читаем или пишем, – верхушка айсберга коммуникации, – убежден культуролог Эрик Хирш (Eric Hirsch), создатель теории культурной грамотности. – Чтобы хорошо читать, необходимо многое знать. Если вы знаете о прудах, о дроздах, проводах и плодах, у вас больше способностей к чтению, чем если вы знаете только о дроздах»⁵. Для понимания прочитанного нам нужно распознавать информацию, которая заложена в тексте, но не представлена буквально. Это фоновое знание: то, что «и так понятно» и не требует разъяснений. Так, нам известно, кто такой Пушкин или что ноги хоббитов покрыты шерстью. А вот кто такие Грант и Ли, мы можем и не знать – это часть американской культурной грамотности, но не российской.

Фоновые знания помогают нам учиться, ведь обучение – это соотнесение нового с уже известным. Поэтому те, кто много знает, изучают новое быстрее и легче тех, кто знает мало.

В шутку или всерьез?

Недоразумения не всегда связаны с неграмотностью. «Мы чуть не расстались! А виноват в этом журнал Maxim!» – жалуется 35-летний Николай. Он прочел в статье рекомендацию: когда девушка делает минет, держите ее за уши. И поступил, как советовал любимый журнал. Подруга очень рассердилась, грозилась уйти. «Я сказал, что я тут ни при чем, там так было написано. А она все твердила: как можно не понимать, что это шутка! – рассказывает Николай. – Но как я мог об этом догадаться, ведь смайликов там не было?!»

Дело в том, что Николай неверно выстроил контекст. «Это не неграмотность как таковая, – считает Мария Фалиман, – а проблема понимания контекста, иронии и юмора. Здесь есть большие индивидуальные различия. И даже один и тот же человек в разное время может быть более или менее склонен к восприятию юмора». Юмористический эффект строится на том, что смысл высказывания меняется в зависимости от контекста. Открывая эти смыслы, мы получаем интеллектуальное удовольствие.

Но если мы не подозреваем о существовании дополнительных возможностей прочтения или, например, слишком устали, чтобы о них задумываться, мы прочитываем сообщение только на буквальном уровне.

Не все ошибки связаны с недостатком информации. Иногда нам мешает ее избыток. Многим кажется, что звездные пары расстаются чаще, чем обычные люди. Но статистика этого не подтверждает. Откуда же такое впечатление? Потому что о разводах звезд сообщают гораздо чаще, чем о семейных неурядицах почтальонов.

Наука XX века считала человека существом рациональным, а ошибки объясняла влиянием эмоций (страха, привязанности, ненависти…). Лауреат Нобелевской премии психолог Даниэль Канеман поставил под сомнение это допущение. Он исследовал ошибки мышления и обнаружил, что они обусловлены самим механизмом мышления. Например, он предлагал задачу: 600 человек заболели опасной болезнью. Стоит ли закупать лекарство, если 400 человек все равно погибнут? Большинство отвечает «нет». Но когда вопрос сформулирован иначе: «лекарство спасет 200 человек», то ответ обычно «да», хотя ситуация не изменилась⁶. «В эти ловушки попадают все, включая специалистов по формальной логике», – замечает Мария Фаликман.

Ограниченные ресурсы

Вдобавок к этому объем нашего внимания ограничен: если мы заняты чем-то, то можем не заметить очевидного. Помните «Невидимую гориллу»? В ходе этого эксперимента зрители смотрели ролик с участием баскетболистов в белых и черных футболках и считали количество передач, сделанных командой в белом. В середине ролика на 9 секунд в кадре появлялся человек в костюме гориллы, пересекал площадку, стучал себя по груди и уходил. Ролик видели тысячи зрителей, но половина из них не заметили ничего необычного и поначалу не могли поверить, что пропустили «гориллу». Так что мы не только можем быть слепы к очевидному, но и не осознаем собственной слепоты.

«Все, что занимает место в оперативной памяти, уменьшает способность думать», – утверждает Даниэль Канеман. По этой причине поток информации, который мы ежедневно получаем из СМИ и интернета, «уменьшает активность головного мозга, которая необходима для осмысленного принятия решений», – считает нейролингвист Татьяна Черниговская. Можно предположить, что одна из причин функциональной неграмотности – информационная среда обитания.

Клиповое сознание

В 90-е годы заговорили о клиповом мышлении, а иногда даже о «клиповой культуре», которая станет частью информационной картины будущего. Она не требует воображения и осмысления, зато требует постоянной перезагрузки и обновления. «Нас осаждают и ослепляют противоречивыми и не относящимися к нам фрагментами образного ряда, которые выбивают почву из-под ног наших старых идей, обстреливают нас разорванными, лишенными смысла «клипами», мгновенными кадрами» – так описывает ее футуролог Элвин Тоффлер (Alvin Toffler)⁸.

Татьяна Черниговская оценивает эту тенденцию как однозначно негативную: «Новый виток в развитии человечества если и есть, то вниз. Мир, в котором мы живем, не такой, как во все предыдущие тысячелетия. Количество тех, кому трудно писать и читать, исчисляется миллионами! Нужно читать больше серьезных книг, которые и делают нас людьми».

Реакция на перегрузку

Но что, если клиповое сознание – защитная реакция организма на информационную перегрузку? «Неизбежная реакция, – уточняет Григорий Горшунин, – потому что нам требуется понять, в чем суть дела, в ситуации дефицита времени, сил, энергии». Начиная с 1990 года объем информации удваивается ежегодно⁹. В этой ситуации «те, кто много работает, отслеживают новости и профессиональную литературу, но у них редко бывает время прочесть роман», – замечает психиатр.

Ситуация парадоксальная: клиповое мышление помогает нам быстро извлекать информацию из однородного потока, но это поток визуальный, а не текстовый, и те, кто в нем пребывает с детства, теряют способность критически мыслить. «Родители жалуются на нечитающих детей, – замечает Григорий Горшунин, – но ведь они сами усаживают ребенка перед телевизором или дают ему гаджет, чтобы иметь возможность отдохнуть. Главная опасность новой неграмотности не в том, что кто-то предпочтет видео тексту, а в том, что у нас не будет стратегии отбора информации, мы не сможем оценить, что нужно именно нам».

Впрочем, если вы, дорогой читатель, смогли дочитать этот текст до конца, вам не о чем беспокоиться: с функциональной грамотностью у вас все в порядке!