Без переноса нет психоанализа

Так, «мать» может распадаться на злую мачеху, которая желает ребенку смерти или мучает его, и добрую, безупречно любящую мать. Она также может быть представлена частично, в виде фантазии об идеальной, всегда доступной груди. От чего зависит, какая именно фантазия клиента будет спроецирована на психо­аналитика? «От того, в чем заключается его травма, где была нарушена логика развития его жизни, – объясняет Марина Арутюнян, – и что именно является центром его бессознательных переживаний и стремлений. Единым ли «световым пучком» или отдельными «лучиками», все это проявляется в длительной аналитической терапии».

Со временем клиент обнаруживает и осознает свои фантазии (связанные с детскими переживаниями) как причину своих трудностей в настоящем. Поэтому перенос можно назвать движущей силой психотерапии.

Не только любовь

Побуждаемый аналитиком, клиент начинает понимать свои чувства в переносе и разбираться, с чем они связаны. Клиент ошибается, принимая терапевта за объект своих чувств, но сами его чувства реальны. «Мы не вправе оспаривать у влюбленности, проявляющейся в аналитическом лечении, характер «настоящей» любви», – писал Зигмунд Фрейд. И еще: «Эта влюбленность состоит из новых изданий старых черт и повторяет детские реакции. Но это – существенная особенность всякой влюбленности. Не бывает влюбленности, которая не повторяла бы детского образца»².

Перенос порождает мечты и поддерживает желание клиента рассказывать о себе и для этого разбираться в себе. Однако слишком сильная влюбленность может мешать. Клиент начинает избегать признаний в таких фантазиях, которые, с его точки зрения, сделают его менее привлекательным в глазах терапевта. Он забывает свою изначальную цель – исцелиться. Поэтому психотерапевт возвращает клиента к задачам терапии. «Мой аналитик объяснил мне, как работает перенос, когда я призналась ему в любви», – вспоминает 42-летняя Людмила.

Мы почти автоматически ассоциируем перенос с влюбленностью, но в переносе проявляются и другие переживания, берущие начало в раннем детстве. «Ведь нельзя сказать, что ребенок влюблен в родителей, это только часть чувств, – подчеркивает Марина Арутюнян. – Он зависит от родителей, боится их потерять, это фигуры, которые вызывают сильные эмоции, и не только положительные. Поэтому в переносе возникают страх, ярость, ненависть». И тогда клиент может обвинять терапевта в глухоте, некомпетентности, жадности, считать его ответственным за свои неудачи… Это тоже перенос, только негативный. Иногда он бывает так силен, что клиент хочет прервать процесс терапии. Задача аналитика в этом случае, как и в случае влюбленности, напомнить клиенту, что его цель – исцеление, и помочь ему сделать чувства предметом анализа.

Психотерапевту требуется «управлять» переносом. «Это управление состоит в том, что он действует согласно бессознательно подаваемым клиентом сигналам, когда тот ставит нас в позицию своей матери, своего брата или примеряет на себя роль тирана-отца, вынуждая нас быть ребенком, каким был он сам, – объясняет психоаналитик Виржини Меггле (Virginie Megglé). – Мы поддаемся на эту игру. Мы действуем «как будто». Во время терапии мы находимся на сцене, на которой пытаемся угадать безмолвные просьбы о любви. Не отвечая на них, чтобы дать клиенту найти свой путь и свой голос». От психотерапевта эта задача требует пережить некомфортное равновесие.

Нужно ли бояться переноса?

У некоторых клиентов перенос и привязанность к терапевту вызывают опасение. «Я бы прошла психоанализ, но боюсь переживать перенос и снова страдать от безответной любви», – признается 36-летняя Стелла, которая хочет обратиться за помощью после разрыва отношений. Но психоанализа без переноса не бывает.

«Нужно пройти через этот период зависимости, чтобы неделю за неделей приходить снова и снова и разговаривать, – убеждена Виржини Меггле. – От жизненных проблем не излечиваются за полгода или по психологической книжке». Но в осторожности клиентов есть зерно здравого смысла: психотерапевты, которые сами не прошли психоанализ в достаточном объеме, действительно могут не справиться с переносом. Откликаясь на чувства клиента собственными чувствами, терапевт рискует нарушить его личные границы и разрушить терапевтическую ситуацию.

«Если проблема клиента попадает в область личной непроработанности терапевта, то последний может потерять самообладание, – уточняет Марина Арутюнян. – И вместо того чтобы анализировать перенос, терапевт и клиент его разыгрывают». В этом случае терапия невозможна. Единственный выход – немедленно пре­рвать ее. И для клиента – обратиться к другому психоаналитику за помощью, а для терапевта – прибегнуть к супервизии: обсудить свою работу с более опытными коллегами.

Обучение клиента

Если наши привычные любовные истории богаты страстями и разочарованиями, мы переживем все это в процессе терапии. Своим молчанием, отказом отвечать на чувства клиента аналитик намеренно провоцирует пробуждение призраков из нашего прошлого. Пространство терапии служит лабораторией, в которой мы вызываем призраков прошлого, но под контролем. Чтобы избежать болезненного повторения прошлых ситуаций и отношений. Перенос в точном смысле слова наблюдается в психо­анализе и классических видах психотерапии, выросших из психоанализа. Он начинается, когда клиент считает, что нашел человека, способного понять причину его бед.

Перенос может проявиться еще до первого сеанса: например, когда клиент читает книгу своего будущего психотерапевта. В начале психотерапии отношение к терапевту чаще всего бывает идеализированным, он видится клиенту сверхъестественным существом. И чем больше клиент ощущает прогресс, тем больше ценит терапевта, восхищается им, порой даже хочет дарить ему подарки. Но по мере того как продвигается анализ, клиент все лучше разбирается в своих чувствах.

«Аналитик помогает ему переработать те узлы, которые завязаны в бессознательном, не поняты и не отрефлексированы, – напоминает Марина Арутюнян. – Специалист в процессе своего психоаналитического обучения, работая с более опытными коллегами, нарабатывает особую аналитическую структуру ума. Процесс терапии помогает разработать схожую структуру у пациента. Постепенно ценность перемещается с психоаналитика как человека на процесс их совместной работы. Клиент становится более внимательным к самому себе, начинает интересоваться тем, как устроена его душевная жизнь, и отделять свои фантазии от реальных отношений». Растет осознанность, появляется привычка к самонаблюдению, и клиент все меньше нуждается в аналитике, превращаясь в «аналитика самому себе».

Он понимает, что образы, которые он примеривал на терапевта, принадлежат ему самому и его личной истории. Терапевты часто сравнивают эту фазу с моментом, когда родитель отпускает руку ребенка, чтобы дать тому возможность шагать самостоятельно. «Клиент и аналитик – люди, которые сделали вместе важную, глубокую, серьезную работу, – говорит Марина Арутюнян. – И один из результатов этой работы как раз заключается в том, что клиенту больше не требуется постоянное присутствие аналитика в его повседневной жизни. Но аналитик не будет забыт и не станет проходной фигурой». Теплые чувства и воспоминания останутся надолго.

¹ «Перенос» – это русский аналог термина «трансфер». Слово «перенос» использовалось в дореволюционных переводах работ Зигмунда Фрейда. Какой из терминов употребляется чаще в настоящее время, сказать трудно, возможно, поровну. Но мы предпочитаем слово «перенос» и в дальнейшем в статье используем именно его.

² З. Фрейд «Заметки о любви в переносе». Первое издание вышло в 1915 году.