Можно ли встать на место другого человека?

Акт 1: Бессознательная проекция себя

«С тех пор как я рассталась с его отцом, он постоянно грубит, не слушается, дерется с другими детьми. Просто не знаю, что делать!» – жалуется Марина на своего 6-летнего сына. «Я бы на твоем месте жестко поговорила с его отцом. Пусть наконец тоже займется воспитанием! Это же и его сын! Почему ты должна одна тащить этот воз?!» – возмущается ее подруга Эмма.

«Если бы я был(а) на твоем месте» – мы привычно произносим эти слова, не подозревая о том, что на самом деле они маскируют наше чувство неловкости. Мы невольно ощущаем его, услышав доверительное высказывание другого человека. А готовые формулировки позволяют мгновенно заполнить паузу. «Кроме того, откровенность другого, его жизненная коллизия пробуждают наши собственные тревоги и страхи, – говорит психолог Елена Станковская. – И мы бессознательно проецируем их на чужую ситуацию, как если бы это случилось не с ним, а с нами. Образно это можно описать так: на одной из клеток шахматной доски стоит фигурка другого человека – а мы подходим, убираем ее и подставляем на ее место свою». В этот момент мы совершенно не учитываем, что каждый человек – неповторим, а значит, уникальны и его чувства, желания, потребности. То есть мы не беспокоимся (по-настоящему) о нашем собеседнике. Мы полны мыслями о себе, погружены в собственные эмоции.

Когда мы предлагаем другому «встать на его место», мы занимаем это место собственными ориентирами, своей историей. Ошибочно приписывая другим свои чувства. Именно так происходит с Эммой. Марина рассказывает ей о своих трудностях с воспитанием сына. Но Эмма «переводит стрелки» на отца ребенка. Это эхо ее собственных сложностей в отношениях с партнером: не в силах признать и выразить свою злость на него, она «выпускает пар», придумывая колкие реплики за подругу.

Формулировка «я бы на твоем месте» также помогает закрыться от чужой проблемы тем, кто видит мир в черно-белых тонах. «Столкновение с неоднозначной ситуацией нарушает понятную им картину мира и вызывает тревогу, – поясняет Елена Станковская. – И тогда ничего не остается, как настаивать на том, что проблема имеет только одно решение».

Акт 2: Насилие над другим

«Да, наверное, ты права, – неуверенно говорит Марина. – Я об этом подумаю…» – «Конечно, я права! – восклицает Эмма. – Я хорошо тебя знаю, тебе сразу станет легче, я уверена! О чем тут думать?! Я бы на твоем месте ни минуты не сомневалась!»

Cо стороны досадно видеть, что наш друг сомневается и не делает то, что, по нашему мнению, могло бы ему помочь. В такие моменты мы забываем, что он, возможно, еще не готов к следующему шагу, что ему нужно для этого время. Возникает соблазн все решить за него. «Навязывая другому свое мнение, мы косвенно сообщаем ему: я лучше понимаю, что тебе нужно сейчас, – поясняет Елена Станковская. – Другими словами, мы ставим под сомнение его способность быть автором своей жизни, не позволяем ему быть собой».

Искушение выступить в роли родителя, который может научить жизни «ребенка», сегодня особенно велико: вокруг столько книг по психологии, и многим кажется, что у них в руках есть ключи ко всем тайнам души. На самом деле так проявляется наше бессознательное желание самоутвердиться за счет другого, обрести над ним власть.

Выражение «встать на место другого человека» в прямом смысле означает согнать кого-то с его места, узурпировать это место, чтобы расположиться на нем самому. Произнося «Я бы на твоем месте», мы тем самым говорим: «Послушай, как я буду говорить тебе о тебе». Или просто: «Слушай меня!» В этот момент мы сосредоточены на себе, а другой забыт, но мы делаем вид, что заботимся о нем...

Акт 3: Обмен опытом

Марина заходит на интернет-форум родителей и рассказывает о проблемах с сыном. Она обращается за помощью: «У кого-то из вас была похожая ситуация? Поделитесь, как вы справлялись!» Тут же появляются ответы: «Понимаю, все это я прошла!» «Я была на твоем месте…»

Если мы пережили то же, что и другой человек, нам легче представить его мысли и эмоции, проявить эмпатию. Именно поэтому так эффективны группы поддержки, и виртуальные, и реальные (в том числе психотерапевтические). В этом случае слова «Я могу встать на твое место» вполне допустимы, а часто даже желательны.

«Тот, кто оказался в сложной ситуации, видит, что он не один такой, – поясняет психолог Марина Хазанова. – Окружающие его люди (участники группы) пережили нечто похожее и сумели справиться. Здесь неважно, кто ты – топ-менеджер или почтальон, все социальные роли отходят на второй план. Никто не осуждает, не учит, не оценивает, наоборот, сочувствует и поддерживает». Кроме того, в группе можно получить полезную информацию. Марине, например, рекомендовали хорошие книги по воспитанию.

Но даже если мы пережили один и тот же болезненный опыт, это не значит, что восстановление будет одинаковым. Стоит избегать соблазна настаивать на своих «рекомендациях», предупреждает Елена Станковская: «Хорошо, когда тот, кто делится опытом, понимает, что он не единственно возможный. И оставляет другому пространство для его собственных решений». «Наш опыт, как и в целом наша жизнь, это высочайшая ценность, – уверена Марина Хазанова. – А ценность нельзя навязывать, ее можно только предлагать, дарить тем, кто примет ее как подарок. Поэтому можно спросить: хочешь ли ты, чтобы я с тобой поделился? И быть готовым услышать отказ».

Акт 4: Эмпатические отношения

«Твой сын оказался между двумя семьями, между двумя родителями. Представь себя на его месте!» Прислушавшись к словам другой своей подруги, Марина яснее увидела ситуацию. Ей просто не приходило в голову посмотреть на происходящее глазами своего ребенка.

Между словами «Я бы на твоем месте...» и реальной попыткой представить себя на месте другого человека есть большая разница. В первом случае мы не берем в расчет другое мнение, только свое. Во втором случае, наоборот, пытаемся перестать быть центром своего внимания, отойти от своей точки зрения, чтобы взглянуть на ситуацию другими глазами. «Древние греки предложили универсальный механизм, помогающий нам понять другого из его глубины, – и это не что иное, как воздержание от суждения, – объясняет Марина Хазанова. – Отказываясь смотреть на человека через призму своих представлений и оценок, мы получаем шанс понять другого в его целостности, почувствовать, каковы его переживания. Отличные от наших!» «При этом важно помнить, что наше впечатление может быть ошибочным, – добавляет Елена Станковская. – И в ходе диалога постоянно проверять себя: правильно ли я понимаю собеседника? Только так можно действительно приблизиться к его чувствам».

Но такое активное слушание предполагает еще и искреннее, бескорыстное сочувствие, подчеркивает Марина Хазанова. «Сочувствовать – значит переживать, стараясь понять и поддержать. Это переживание следует отличать от иной ситуации, когда мы тоже ставим себя на место другого человека, понимаем, как нам было бы плохо на этом месте, и переживаем больше за себя, потому что нам тяжело смотреть на его страдания».

Автор метода активного слушания Карл Роджерс отмечал еще один важнейший признак эмпатии: «Ощущать личный мир клиента, как если бы он был нашим собственным»*. Конечно, друг – не психотерапевт. Но правило «как если бы» справедливо для всех отношений помощи. Оно помогает не путать себя с другим человеком, не отождествлять себя с ним. «В отличие от самонадеянной позиции тех, кто считает себя способным встать на место другого, эмпатическая позиция по сути скромна, так как она признает наши ограничения», – подчеркивает Марина Хазанова.

И эта позиция труднее, потому что вначале вынуждает нас ощущать себя бесполезными. Ведь мы не столько говорим сами, сколько слушаем, пытаясь «вчувствоваться» в другого. Но это и есть самое ценное, что мы можем дать. «Другой человек наконец чувствует себя понятым и принятым, – говорит Марина Хазанова. – Его никто не осуждает и не учит, как жить. Возникает поразительный эффект: он начинает лучше понимать сам себя, свои возможности и свои границы. То есть становится более целостным». И в такие моменты может сам найти самое лучшее для него решение проблемы.

К. Роджерс «Становление личности: Взгляд на психотерапию» (Эсмо-пресс, 2001).