«Мы врем своим телом с утра до вечера — и другим, и себе»

Psychologies: Ощущаем ли мы вообще свое тело как часть себя? Или мы ощущаем тело отдельно, а собственную личность отдельно?

Марина Баскакова: С одной стороны, у каждого человека, в общем-то, свои индивидуальные отношения с телом. С другой, безусловно, есть и некий культурный контекст, в рамках которого мы относимся к своему телу. Сейчас стали популярны всякие практики, которые поддерживают внимание к телу, к его сигналам, возможностям. Те, кто ими занимается, на него смотрят несколько по-другому, чем те, кто от них далек. В нашей христианской культуре, особенно православной, все равно остается этот оттенок разделения на дух и тело, на душу и тело, на себя и тело. Отсюда возникает то, что называется объектным отношением к телу. То есть оно — некий объект, с которым можно как-то обращаться, улучшать его, украшать, наращивать мышечную массу и так далее. И эта объектность мешает себя осознавать телом, то есть целостным человеком.

Для чего нужна эта целостность?

Давайте подумаем, что это такое. Как я уже сказала, в христианской, особенно православной, культуре тело отчуждалось тысячелетиями. Если брать более широкий контекст вообще человеческого общества, то вопрос стоял так: тело носитель индивидуума или наоборот? Кто кого носит, грубо говоря.

Понятно, что мы физически отделены от других людей, каждый из нас существует в своем теле. В этом смысле обращение внимания на тело, на его сигналы поддерживает такое свойство, как индивидуализм. При этом все культуры, безусловно, поддерживают определенную унификацию людей: мы едины, мы чувствуем одно и то же, нас многое объединяет. Это очень важный аспект существования. То, что создает связь между людьми одной национальности, одной культуры, одного социума. Но тогда встает вопрос о балансе между индивидуальностью и социальностью. Если, например, избыточно поддерживать первую, то человек обращается к себе и своим потребностям, но начинает выпадать из социальных структур. Иногда становится и одиноким, поскольку становится такой альтернативой существованию многих других. Это всегда вызывает и зависть, и раздражение. За индивидуализм, в общем, приходится расплачиваться. И наоборот, если человек обращается к общепринятому «мы», ко всем существующим догмам, нормам, тогда он поддерживает очень важную для себя потребность в принадлежности. Я принадлежу к некоторой культуре, некому сообществу, телесно я узнаваем как человек. Но тогда между индивидуальным и общепринятым возникает противоречие. И вот в нашей телесности этот конфликт очень ясно воплощается.

Любопытно, как отличается восприятие телесности у нас и, например, во Франции. Меня там всегда поражает, когда кто-нибудь, придя на конференцию или в светскую компанию, вдруг выходит, сказав: «Я пойду сделать пи-пи». У них это воспринимается совершенно нормально. У нас такое трудно представить, хотя на самом деле в этом нет ничего неприличного. Почему у нас совсем другая культура разговора про самые простые вещи?

Я думаю, так проявляется расщепление на духовное и телесное, на верх и низ, свойственное нашей культуре. Все, что касается «пи-пи», естественных отправлений, находится внизу, в той самой культурно-отвергаемой части. То же относится и к сексуальности. Хотя про нее вроде бы уже все говорится. Но только как? Скорее, в объектном отношении. Я вижу, что пары, которые приходят на прием, все равно испытывают сложности в коммуникации друг с другом. Хотя вокруг много всего, что можно назвать сексуализацией, это не очень помогает людям в близких отношениях, а, скорее, искажает их. Стало разрешено об этом легко говорить, зато, наоборот, стало сложно говорить о каких-то чувствах, об их нюансах. Все равно разрыв этот сохраняется. Просто перевернулся. А во французской или, шире, — католической культуре нет такого ярого отвержения тела и телесности.

Как вам кажется, каждый ли человек адекватно воспринимает свое тело? Мы вообще представляем себе его реальные размеры, параметры, габариты?

Про каждого сказать невозможно. Для этого нужно с каждым встретиться, поговорить и что-то про него понять. Могу сказать про какие-то особенности, с которыми я сталкиваюсь. Довольно много приходит на прием людей, у которых нет ясного осознавания себя и как личности, и как личности, воплощенной в теле. Есть те, у кого искаженное восприятие собственных размеров, но они этого не осознают.

Например, взрослый, крупный мужчина говорит про себя «ручки», «ножки», какие-то еще уменьшительно-ласкательные слова употребляет… О чем это может говорить? О том, что в какой-то своей части он находится не в том возрасте, не в том размере, в котором он пребывает. Что-то в его личности, в его личном индивидуальном переживании больше относится к детскому возрасту. Это обычно называют инфантильностью. У женщин есть другое искажение, которое я тоже наблюдаю: хочется быть поменьше. Можно предположить, что это какое-то неприятие своего размера.

Психологи говорят о том, как важно уметь слышать сигналы своего тела — это может быть и усталость, и боль, и онемение, раздражение. При этом в популярных изданиях нам часто предлагают расшифровку этих сигналов: головная боль значит то-то, а боль в пояснице — то-то. Но можно ли действительно их так истолковывать?

Когда я читаю такого рода высказывания, я вижу одну важную особенность. О теле говорят так, будто оно изолировано. Сигналы тела где? Сигналы тела кому? Сигналы тела в какой ситуации? Если говорить о психосоматике, часть сигналов предназначена самому человеку. Боль, она кому предназначена? В общем-то, мне. Чтобы я прекратила делать что-то такое, что меня ущемляет. И в этом случае боль становится очень уважаемой нашей частью. Если взять усталость, дискомфорт — этот сигнал относится к какой-то пренебрегаемой, часто игнорируемой части. У нас же принято усталость не замечать. Иногда болевой сигнал предназначен для того человека, в отношениях с которым эта боль возникает. Когда нам сложно сказать, сложно выразить свои чувства или нет реакции на наши слова.

Тогда психосоматические симптомы уже говорят, что нужно от этого дистанцироваться, чем-то другим заняться, уделить себе внимание наконец-то, поболеть. Поболеть — то есть выйти из травмирующей ситуации. Получается, что одна травматическая ситуация заменяется на другую, более понятную. И можно перестать к себе относиться слишком требовательно. Когда я болею, мне становится чуть менее стыдно, что я c чем-то не справляюсь. Появляется такой легальный аргумент, который поддерживает мое личное самоуважение. Я считаю, что многие болезни помогают человеку немножко изменить отношение к самому себе в лучшую сторону.

Мы часто слышим фразу «Тело не врет». Как вы ее понимаете?

Как ни странно, непростой вопрос. Телесные терапевты часто эту фразу употребляют. Она красиво звучит, на мой взгляд. С одной стороны, это правда. Вот, например, мама маленького ребенка очень быстро узнает, что он заболевает. Она видит, что глазки потускнели, живость исчезла. Тело сигнализирует об изменениях. Но с другой стороны, если вспомнить про социальность человека, то половина нашего телесного существования состоит в том, чтобы соврать другим о себе. Я вот прямо сижу, хотя мне хочется поникнуть, какое-то настроение не то. Или, например, я улыбаюсь, а на самом деле злюсь.

Есть даже инструкции, как вести себя, чтобы произвести впечатление уверенного человека…

В общем, мы врем своим телом с утра до вечера, и самим себе тоже. Например, когда игнорируем усталость, как бы говорим себе: «Я гораздо крепче, чем ты мне пытаешься показать». Телесный терапевт как эксперт может считывать сигналы тела и основывать на них свою работу. Но остальным это тело врет. Какие-то мышцы поддерживают маску, которая предъявляется другим людям.

Какие есть пути, чтобы лучше себя чувствовать в своем теле, лучше его осознавать, понимать, больше с ним дружить?

Есть прекрасные возможности: танцевать, петь, ходить, плавать, заниматься йогой и прочее. Но тут важная задача — замечать, что мне нравится, а что не очень. Научить себя различать те самые сигналы тела. Получаю я удовольствие или как-то удерживаю себя в рамках этого занятия. Просто на уровне нравится/не нравится, хочу/не хочу, не хочу/но буду. Потому что взрослые люди все равно живут в этом контексте. И это очень помогает просто узнавать себя. Делать то, что когда-то хотелось. Находить на это время. Главный вопрос времени — это не то, что его нет. А то, что мы его не выделяем. Вот взять и в своем расписании выделить время на удовольствие. Для одного это гулять, для другого — петь, для третьего — валяться на диване. Выделять время — это ключевые слова.