Дорога в бессознательное

«Королевская дорога, ведущая в бессознательное»

Зигмунд Фрейд называл сновидения «королевской дорогой, ведущей в бессознательное». Именно сновидения способны привлечь наше внимание к тому, что мы не осознаем, не принимаем в себе, не хотим и не можем увидеть.

Бессознательное потому так и названо, что нами не осознается. Любые наши волевые усилия тут безрезультатны. Бессознательные желания, фантазии, конфликты дают нашему сознательному «Я» лишь намеки на свое существование (оговорки, ошибочные действия), которые мы обычно склонны игнорировать.

Сновидение тоже является таким намеком — эмоционально заряженным и в то же время развернутым, доступным размышлению. Если мы любознательны и достаточно честны сами с собой, сны позволяют нам реконструировать наше бессознательное желание, импульс, фантазию и связанный с ними конфликт. Именно реконструировать, создать догадку о том, что Фрейд называл «мыслью сновидения», — так как сон очень редко говорит прямо.

Он, как фильм или текст в строгих руках редактора, подвергается цензуре. То, что несовместимо с нашей совестью, что порождает душевные конфликты, оказывается стерто или искажено. Однако во сне и этот строгий цензор подремывает, и потому сновидение способно открыть заинтересованному исследователю больше, чем рассуждения неспящего «Я».

Психоанализ придает такое значение толкованию сновидений, потому что во многом он и произошел из этого анализа, ставшего его «королевской дорогой». Здесь важно понять, что интерпретация снов в психоанализе имеет очень мало общего с их толкованием по типу сонника: если вы увидели во сне змею, это к сексу.

Важнейшее значение тут имеют не символы сновидения сами по себе, а ассоциативный контекст, задаваемый пациентом и иногда дополненный ассоциациями аналитика, основанными на его знаниях и понимании пациента.

Почему многие не запоминают свои сны

Причины могут быть разные. К примеру, цензура столь сурова, что граница сна и бодрствования непроницаема. Однако есть множество примеров, когда один и тот же человек может периодами становиться активным сновидцем, периодами же не помнить снов вообще. Так меняется уровень его сопротивления пониманию собственных проблем.

Другая причина: сны помогают нам перерабатывать информацию. Когда мы эмоционально перегружены, интеллектуально озадачены, нам на помощь могут прийти сновидения. В этом случае они помогают «думать» над тем, над чем трудится наша душа.

Пример тому — сновидения детей, призванные «объяснить» пугающие и интригующие вопросы сексуальности и смерти, сны подростков, напуганных собственным взрослением и мечтающих о воплощении конфликтующих в их душе желаний свободы и безопасности.

В этом ряду и «сериальные» сновидения, страшные сны — как крик о помощи. Или, напротив, сны, после которых мы просыпаемся с облегчением, а иногда и с готовым решением. Так, Менделеев увидел во сне свою таблицу, а Пол Маккартни «услышал» Yesterday.

Когда такие процессы не столь интенсивны, снам нет надобности врываться в сознание. Иногда же человеку нужно увидеть много сновидений «во тьме», прежде чем одно из них, как бы итоговое, будет выпущено «на свет».

Один пожилой человек рассказывал мне, что всю жизнь почти не видел снов, а через довольно длительное время после смерти жены стал регулярно видеть ее во сне — молодую, веселую. Этому активному, деятельному человеку удавалось жить «без сновидений», пока не появилась не решаемая сознанием задача — вернуть утраченное, оживить воспоминание. Наверное, его бессознательное долго трудилось над этими сновидениями, ведь оно должно было переработать бессилие, отчаяние и гнев, прежде чем предоставить утешение.

Пророческие сновидения

Такие сновидения могут «сбываться» в том смысле, что задним числом мы подверстываем реальное происшествие к довольно туманному предсказанию, которое забылось бы, если бы не сбылось. Например, сновидения о смерти близкого человека очень распространены, но такой сон мы будем считать пророческим только в том случае, если этот человек действительно заболеет или умрет.

Есть и феномен так называемых самосбывающихся пророчеств. Имея некую установку, мы бессознательно начинаем видеть то, что ею определяется, и игнорировать то, что ей противоречит. Мы можем начать вести себя в соответствии с этой установкой — и пророчество реализуется. Если бы Эдип не поверил предсказанию оракула и не бежал из дома, пришлось бы ему убить отца и жениться на матери?

Наконец, есть феномены «разделяемого бессознательного» — когда близкие люди на бессознательном уровне чувствуют друг в друге то, что ускользает от сознания. Это сродни чутью животного, иногда знающего состояние и настроение хозяина еще до того, когда тот сам сможет их явно ощутить.

А истинные пророчества — когда сновидец, подобно библейским персонажам, является специально избранным приемником некоего высшего знания, — если и существуют, то находятся за пределами психоаналитических исследований.

Можем ли мы сами толковать свои сны

Да, конечно, и классический пример — «Толкование сновидений» Фрейда. Однако следует отдавать себе отчет, что «не властны мы в самих себе», что мы не сможем понять истинного содержания сновидения, когда оно слишком конфликтно, эмоционально заряжено. До какого круга дошел бы Данте, не будь с ним Вергилия? Попутчик нужен не потому, что больше знает, а потому, что способен идти рядом.

Какую пользу нам приносит работа со сновидениями?

Расширение внутреннего пространства. Открытие «мира внутри», дополнительного измерения. Возможность связать внутреннее и внешнее, свои фантазии и реальность, чувства и мысли — то есть стать более целостным. Наконец, удовольствие от игры. А если повезет, то и таблицу Менделеева!