Ольга: Дочь я родила рано, в девятнадцать лет. Растила ее одна и не думала о личной жизни. Лиза была моей главной любовью и ответственностью. Только когда ей исполнилось двадцать три, я неожиданно полюбила. И с удивлением ощутила, как жизнь может повернуться совсем другой стороной.
Дочь никогда не давала мне чувствовать себя одинокой. Но с этим человеком я впервые обрела то, что не может дать даже любимый ребенок. Я наслаждалась нашими чувствами и долго не решалась представить его Лизе. Боялась ее ревности. И вообразить не могла, что именно это чувство меня ожидает. Только совсем другой природы.
М. всегда знал, что у меня дочь-студентка. Показывала ему фотографии, он отзывался о ней как о красавице, которая очень похожа на меня. В общем, говорил то, что лестно для каждой матери. И однажды я решилась — пригласила его на совместный ужин. Почувствовала ли я что-то в тот вечер? Нет, просто была счастлива, что два самых любимых человека узнали друг друга.
Он был внимателен с Лизой, шутил и позволил нам всем чувствовать себя легко. Когда он ушел, Лиза сказала, что «М. — очень даже ничего». Он никогда не оставался у нас ночевать, но с тех пор мы иногда стали втроем по выходным выезжать на природу. По вечерам ужинали у нас или в ресторане. Я ощущала себя на вершине блаженства и, как выяснилось, ничего не замечала.
Однако постепенно между нами с М. что-то нарушилось. Он уже не так стремился увидеть меня. Реже писал. В его глазах при встрече я не находила прежней радости. Он говорил, что у него то срочный проект, то неотложная командировка. Я придумывала ему оправдания. Говорила себе, что наши отношения неизбежно проходят разные стадии — невозможно жить в таком напряжении чувств беспрерывно.
Она собрала вещи и сказала, что не может оставаться со мной. И — мне тяжело вспоминать — я выгнала ее
А потом все оборвалось, но так, что я и представить себе не могла. Однажды утром ко мне подошла дочь и сказала, что нам надо поговорить. У меня сердце остановилось — решила, с ней что-то случилось. Не глядя мне в глаза, она сообщила — они с М. полюбили друг друга. Никто ничего не планировал, так получилось. Я должна понять. Он выбрал ее. Она любит его и хочет быть с ним.
Кажется, тогда я впервые поняла, что такое потерять почву под ногами. Всю жизнь я избегала отношений с мужчинами, чтобы не ранить мою маленькую девочку, и вот она ранила меня. Я не смогла взять себя в руки. Кричала, что у них разница в возрасте больше двадцати лет. Наговорила много оскорбительных слов, называла распущенной шлюхой. Сожалела, что положила на нее свою жизнь. Рыдали обе.
Она собрала вещи и сказала, что не может оставаться со мной. И — мне тяжело вспоминать — я выгнала ее. Сказала, чтобы больше не возвращалась, у меня нет дочери. И она ушла. А для меня все внутри и снаружи остановилось. Я стала звонить ему, была просто в бешенстве. Но с тех пор он больше никогда не отвечал на мои звонки и сообщения.
Не помню, как я прожила следующие пару недель — с дочкой мы не общались. Потом я не выдержала — написала ей первая. Она ответила. Я сказала, что нам надо встретиться. Я не могу ее потерять. Она — самое дорогое, что у меня есть.
Я обратилась к психологу, и это помогло мне как-то продержаться. Мы стали встречаться с дочкой. Это было тяжело, но мы счастливы были видеть друг друга. Она жила у него, и эту тему мы обходили. Мне важно было просто быть с ней. Так продолжалось почти два месяца, а потом она сказала, что хочет вернуться. Просила ни о чем не спрашивать, она не готова об этом говорить.
Все, что я знаю, — она не захотела быть с ним. И мы не поднимаем ни тему того, что случилось между ними, ни того, что случилось с нами. Я рада, что моя девочка со мной. Однако остается эта болезненная трещина. Я ненавижу его за то, что он сделал с нами.
Лиза: Не знаю, простит ли меня мама за то, что произошло, но я не могла ничего изменить. Тогда мне казалось — он вся моя жизнь.
Знала, что у мамы кто-то появился, была рада за нее, но мы ничего не обсуждали. В тот первый вечер, за столом, я чувствовала его взгляд, и меня это волновало. Когда он ушел, не понимала, что со мной происходит.
У меня уже были какие-то истории с молодыми людьми, встречи, расставания, но сильно это не затрагивало. И, как мне казалось, в отличие от моих подруг, я не так романтична. Мы с мамой жили довольно трудно, и я была настроена на учебу и карьеру. Мне хотелось построить совсем другую жизнь.
Но с той встречи я думала об М. постоянно. Мы стали чаще встречаться втроем, и мне казалось, я чувствую его особенное внимание. Мы обменялись с ним номерами телефонов, и однажды я неожиданно получила от него сообщение. Он написал про ассоциацию с фильмом, который мы обсуждали накануне. Я ответила ему — тоже про кино. Мы стали переписываться. У нас было много общих интересов: кино, литература. То, что он намного меня старше, не смущало — меня тянуло к нему. И когда он предложил увидеться, согласилась. С этого вечера все началось.
Наше расставание далось мне тяжело, но больше так жить я не могла. В постоянных слезах, чувстве вины
Понимала ли я тогда, что предаю маму? Я не хотела об этом думать. Да, он заводил этот разговор, интересовался, догадывается ли она, но мне было слишком больно это обсуждать. В конце концов я поняла, что просто не могу жить с этой тайной. Не могу каждый вечер возвращаться к маме, как ни в чем не бывало. М. сказал, что я должна ей все рассказать. Мы любим друг друга и, значит, на все имеем право, ведь я уже совершеннолетняя.
Я призналась ей и ушла к нему. Это были счастливые и одновременно тяжелые недели — представить не могла, что эти чувства могут так смешаться. Однако совместная жизнь, как оказалось, сильно отличается от тайных встреч. Мы стали ссориться. Он начал контролировать меня, мне это не нравилось.
Наше расставание далось мне тяжело, но больше так жить я не могла. В постоянных слезах, чувстве вины. Я сказала маме, что хочу вернуться домой, и он не стал меня удерживать. Прошло уже пять месяцев. Мы с мамой обходим эту тему, и история с М. меня и сейчас до конца не отпускает, хотя я не вернусь к нему. Я рада, что дома, но между мной и мамой сохраняется напряжение. Мы обе не можем об этом говорить.
«Каждый в этой истории дает волю непрожитым чувствам»
Марина Мяус, психолог
Из рассказа известно, что Ольга воспитывала Лизу одна и девочка жила без отца. Появление мужчины, любовника матери, очевидно достраивает нечто, не прожитое в детстве. Человек значительно старше, по ее собственному признанию, неожиданно привлекает больше ровесников. Она обретает фигуру Отца и одновременно отвоевывает его у матери, и в прямом, и в символическом смысле, испытывая не прожитый Комплекс Электры, предполагающий привязанность к мужчине-отцу и ревность к матери.
Этот воображаемый мужской образ неслучайно так быстро разбивается, когда пара начинает жить вместе, — ведь это лишь фантазия об отцовской фигуре, выражение внутренних переживаний. В реальности такие отношения оказываются психологически неподъемны.
Но и для Ольги этот человек — лишь фантом, запрос бессознательного, материализованный в фигуре партнера, которого она не знала и не стремилась узнать. Обе женщины, и мать, и дочь, приписывают мужчине черты, которых у него явно нет, и очарованы этим.
Любые отношения, начинаясь, строятся на проекциях — как правило, мы приписываем партнеру то, чего нам недостает. Однако в дальнейшем, если нам хватает зрелости и честности с собой, мы готовы встретиться с настоящими, а не вымышленными чертами человека, постепенно его узнавать и принимать или не принимать.
Подавляемое желание любви и личной жизни спустя годы приводит к самообману и погружению в опасные иллюзии
Если же мы сживаемся с образом, который рисует лишь наше подсознание, жизнь часто разбивает прекрасную фантазию. И хотя охлаждение партнера очевидно задолго до того, как дочь говорит правду, Ольга выбирает не встречаться с реальностью, а продолжать убегать от нее.
Это погружение в инфантильную фазу отношений объяснимо: с нее словно сняли постоянную ответственность за ребенка, которую она одна несла все эти годы, позволили ощутить себя в новой роли. Если дочь получает в этих отношениях символического Отца, то мать — во многом освобождает Внутреннего Ребенка. Ту свою чувственную часть, нацеленную на радость и удовольствия, которую все эти годы так жестко себе запрещала.
Если в нас начинает доминировать лишь одно контролирующее, рациональное начало Родителя, то рано или поздно освобожденный Внутренний Ребенок забирает всю власть принятия решений, что может разрушительно сказаться на нашей жизни. Именно поэтому так важен внутренний баланс всех ролей.
В данном случае подавляемое желание любви и личной жизни спустя годы приводит к самообману и погружению в опасные иллюзии. Хотя Ольга и Лиза вместе, очевидно, что история для них не закончена, но сами они не могут подступиться к этой теме. Ольга уже однажды обращалась к психологу, а сейчас обеим необходима помощь профессионала, третьей стороны, чтобы разобраться в сложных и болезненных узлах, завязанных много лет назад.
