В качестве иллюстрации напомню сюжет фильма «Другие» с Николь Кидман в главной роли. Мама и двое детей живут в большом доме, постоянно окруженном туманом. Женщина ждет с войны мужа и тем временем заботится о быте. Сын и дочь страдают редкой непереносимостью яркого дневного света, поэтому ни одна дверь в доме не может быть открыта, пока не заперта предыдущая; окна должны быть всегда занавешены толстыми шторами.
Дети живут по строгим правилам этого странного распорядка. Лишних вопросов задавать нельзя, а требования матери необходимо выполнять беспрекословно. На протяжении фильма, пройдя с героями через череду пугающих событий, мы узнаем, что все они — призраки: муж давно погиб, а никакой аллергии на свет у детей нет, как и их самих.
Этот дом, полный страха, тоски и отчаяния, напоминает мне атмосферу в семьях, где о ком-то или о чем-то нельзя упоминать. Все становится фрагментированным, «разделенным на комнаты». Свободного движения мыслей и эмоций нет, вместо этого царит негласное правило «об этом мы не говорим». Все хотят задать вопрос, но никто не решается.
Игнорирование утраты и другие семейные тайны нередко оказывают влияние на всю последующую жизнь детей, воспитанных в таких условиях. Например, дочь может носить в себе депрессию матери, если та по какой-то причине осталась без мужа, но подавила все чувства, связанные с этим. Замалчивание темы может помешать пройти стадии горевания и девочке. В этом случае психика будет продолжать искать возможность отгоревать, например, «подталкивая» ее в отношения с мужчинами, которые постоянно находятся на грани жизни и смерти (преступники, партнеры с суицидальными наклонностями, зависимые, те, кто рискуют жизнью), заставляя ее переживать «микро-горевания».
Другой вариант женского сценария – отношения с Кощеями Бессмертными. Это могут быть холодные, равнодушные, «умершие» на духовном уровне мужчины, способные только «чахнуть над златом» и совершенно не способные на теплый и доверительный контакт.
Кощей из сказок — двойственный персонаж: с одной стороны, ходячий скелет, с другой — бессмертный
Он похищает девушек, обретает над ними власть. Смерть Кощея часто спрятана. «На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — игла, — смерть Кощея», — говорится в сказках. Его образ наполнен безжизненностью, пустотой. Он и отталкивает, и захватывает. То же самое происходит, когда женщина носит в своем сознании образ мертвого отца, который не нашел светлого и печального места в ее душе, так как она не прошла через горевание.
Приведу пример одной клиентки, утратившей в раннем детстве отца. Несколько лет она была в отношениях с таким Кощеем. Мужчина был весьма богат, однако не тратил ни копейки ни на себя, ни на других. Он не делал ничего хорошего для девушки, но словно держал ее сердце у себя. Этот мертвый внутри Кощей резонировал с внутренней пустотой моей клиентки, связанной с образом отсутствующего отца. Неосознаваемый дух смерти искал поле для проекций, чем и стал этот бездушный мужчина. Он был темным солнцем, черной дырой, притягивающей и, одновременно забирающей все жизненные силы. Бессознательный поиск отцовской фигуры, наложенный на непрожитое горе, привел девушку к таким истощающим отношениям.
Я помню сон, который она рассказала, будучи в отношениях со своим Кощеем: «Пугающий, но имеющий надо мной власть мужчина в темных одеяниях сидит верхом на мне. Он как демон или вампир, я ему нужна. Я не вижу его лица, он одет в плащ. Он срезает с моих пальцев подушечки. Из меня начинает вытекать кровь, я постепенно умираю и от этого в ужасе просыпаюсь».
Осознание того, что отношения забирают жизнь, привело девушку к необходимости посмотреть на глубинные причины того, что она не могла отделиться от Кощея. Клиентка начала размышлять о своей истории и постепенно воспроизводить в сознании образ отца, в итоге дав себе ощутить горе утраты.
Она нашла мужество поговорить с родственниками о нем, перестала игнорировать, что он, хоть и недолго, но все же был рядом с ней
Однажды она решилась впервые сходить на его могилу. Только там девушка поняла, что все эти годы не бывала здесь не потому, что ей было все равно, а потому что было бы невыносимо больно видеть имя отца на кресте. Это заставило бы осознать в полной мере то, что он действительно умер. С этого дня она почувствовала, что папа был, он по-прежнему с ней в воспоминаниях, а «мертвые» мужчины, «чахнувшие над златом», ей больше не нужны.
Сознательное обращение к тому, о чем в семье знают, но не говорят, — то самое освобождающее действие, которое поможет женщине перестать находиться во власти непережитых чувств.
Необходимо набраться мужества, чтобы с этим разобраться. Самое главное здесь — начать говорить. О своей злости на то, что все держится в тайне, о тревоге из-за неизвестности фактов случившегося, о глубокой печали, о чувствах вины и стыда… Не всегда подобный разговор возможен внутри семьи. Работа с психологом, конечно, будет большим подспорьем в этом непростом процессе, так как терапевтическое пространство позволяет бережно разместить все подавленные чувства и невысказанные слова.
Психолог, практикующий в модальности юнгианского анализа, член Российского психологического общества (РПО), Санкт-Петербургского психологического общества (СПбПО), магистр психологии, специалист в области психического здоровья
Личный сайт
