Творчество нередко рассматривается как мистический процесс. Многие верят, что поэт транслирует креативную энергию, получая ее из Вселенной. Карл Густав Юнг назвал бы это проявлением коллективного бессознательного.
Описывая лирического героя, поэт до определенной степени проявляет себя, порой неосознанно раскрываясь, а порой примеряя тот или иной образ. Не зная биографии и контекста, трудно определить, какова доля авторского «Я» в стихах. Однако песни как способ самовыражения определенно подразумевают проявление себя, своей самости.
Это не означает, что Виктор Робертович Цой разгуливал по Ленинграду с группой крови на рукаве. Но, возможно, когда он выходил на сцену в черной рубашке и, характерным движением сжав микрофон, со всей искренностью исполнял эту песню, он ощущал себя именно так, как пел. В противном случае зритель почувствовал бы фальшь.
Восьмидесятые — а группа «Кино» записала первый альбом в 1982 году — это последнее десятилетие эпохи «застоя», концом которой считается начало перестройки в 1987. О застое можно говорить много и сложно. В данном контексте это эпоха стагнации, товарного дефицита, процветания так называемого блата и связей и продолжения борьбы с инакомыслием. В 1982 году «Комсомолка» опубликовала идеологически выверенную статью «Рагу из синей птицы», в которой осуждались творчество «Машины времени» и русский рок в целом.
Однако и веяния нового времени уже давали о себе знать — читатели забросали редакцию письмами в защиту музыкантов. В том же году умер Брежнев, затем последовала карусель правителей и похорон, пока в 1985 году пост генсека не занял Горбачев, спустя два года провозгласивший начало перестройки.
Ощущение неминуемых перемен после долгой стагнации проявлено и в творчестве Виктора Цоя. В его песнях довольно часто встречается противопоставление: «они» и «мы», обыватели и бунтари. Одновременно это и противостояние поколений — подростковый бунт против «папаши»:
Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл,
Извлеченный из снимка чужой диафрагмы.
А теперь — телевизор, газета, футбол,
И довольна тобой твоя старая мама.
Романтически неприкаянный лирический герой Цоя — где-то один, на темных холодных улицах, непонятный для тех, «кто учился в спецшколе». Образы войны усиливают антитезу между ним и ему подобными и теми, «для которых теорема верна». Последние согласились с предложенными или навязанными ответами и решениями и не стремятся ничего изменить. А первые ищут, не соглашаются, воюют, бунтуют, оспаривают и отстаивают, воспринимая все практически в черно-белой гамме.
Это очень напоминает свойственное подростковому возрасту мышление: полное отрицание или полное принятие, «они или мы». Умение ассимилировать, присваивать себе то, что подходит, и отбрасывать ненужное, — свойство зрелости. Подросткам важнее громко заявить о себе: «Дальше действовать будем мы».
Всегда будет бунт, всегда будет протест и будут те, кто найдет внутри себя слова, чтобы это описать
Романтизация любви и смерти, свойственная почти всему русскому року, — тоже типично подростковая тема. «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать».
Из песен Цоя складывается собирательный образ «последнего героя», который борется за правду и обречен умереть молодым. Ведь война — «лекарство против морщин», а «жизнь только слово — есть лишь любовь и есть смерть». Возможно, сегодняшняя популярность песен Цоя у подростков совсем иной эпохи объясняется именно спецификой тем и талантом, с которым он их раскрывал.
«Каким может быть психотерапевтическое прочтение творчества как Цоя, так и всех, кто вышел из андеграунда, в любую эпоху? Думается, что каждому времени свойственно появление тех, кто не согласен с устройством системы, называет себя нонконформистом и до дыр перечитывает книгу «Над пропастью во ржи», — комментирует психотерапевт Гурген Хачатурян. — И, кажется, Уинстону Черчиллю приписывают фразу: «Кто в юности не был революционером, у того нет сердца. Кто в старости не стал консерватором, у того нет мозгов».
И действительно, горячее, пылкое сердце всегда ищет ответа на какие-то свои вопросы. И здорово, что у нас есть певцы, исполнители, группы, которые в состоянии выразить в песнях, стихах, кино, картинах всю силу внутреннего противоречия с обществом, через которое в период взросления проходит большинство людей. Просто некоторые это делают более ярко, другие — менее.
Безусловно, песни сложно назвать способом исключительно самовыражения. Это не только субъективно личные переживания. Если ты испытываешь какие-то чувства и умеешь их выражать с помощью творчества, найдется еще какая-то группа людей, которые будут испытывать что-то подобное.
А поскольку основные проблемы, с которыми сталкивается взрослеющая личность, из поколения в поколение не меняются, то, наверное, можно быть одновременно и «вечным подростком», и человеком своей эпохи.
Как бы странно это ни звучало, но в свое время и Моцарт, и Гайдн тоже считались бунтарями. Они не принимали какие-то классические каноны той музыки, которая была тогда, но сейчас никто их в классический андеграунд почему-то не записывает — для нас они звучат такой же классикой наравне со всеми. Здесь вполне уместно говорить о коллективном бессознательном.
Всегда будет бунт, всегда будет протест и будут те, кто найдет внутри себя слова, чтобы это описать. И люди, которые, за неимением собственных слов, будут слушать музыкантов. И эти музыканты войдут в итоге в «зал славы» рок-н-ролла или любой другой музыки — не обязательно из-за того, что они великие поэты, а потому что те слова, которые нашли они, лучше всего подходят большему количеству людей, переживающих ровно то же самое».
Об эксперте
Гурген Хачатурян — психотерапевт.
