Первый урок инициации мы получаем в раннем детстве, еще не умея читать, в полосе от трех до пяти лет. Эту обучающую роль на себя берут не родители, а сказки. Только эти уроки очень жестоки, их терапия идет от противного, – они говорят нам то, что никогда не скажут родители. Вот хотя бы легендарная «Красная Шапочка» Шарля Перро. Помните? Внешне все крайне просто: матушка посылает гостинец прихворнувшей бабушке, пирожок и горшочек с маслом, а отнести корзинку поручает милой дочурке по прозвищу Красная Шапочка. Ну и так далее…
Между тем для ребенка эта сказка – форменное потрясение.
Сходи! Отнеси! Бабушке!
Оказывается, вот так штука! Ты можешь остаться совсем один, без матушки, и выйти из родных стен на неизвестную тропку, идущую через густой лес. Как страшно идти через лес одному. Так ребенок проходит через первую экзистенциальную линзу инициации – ты будешь один до конца своей жизни и в дом к мамочке уже никогда не вернешься.
В сказке Перро этого возвращения нет.
На тропинке в лесу Красная Шапочка встречается с волком.
Но кто такой волк – она не имеет понятия, потому что видит его впервые в жизни и принимает за человека. Вот почему она так радуется этой встрече. Вот почему с такой охотой на его вопрос отвечает: я несу гостинец родной бабушке, которая приболела. Девочке важно, что теперь груз поручения поделен на двоих, и уже не так страшно бежать по тропинке.
Между тем встреча с волком – это развилка.
До этого тропинка не имела никаких раздвоений.
Оказывается, с тропинки можно свернуть! – говорит страшная сказка.
Это потрясение тоже одно первых событий в нашей жизни.
Будущее ничем не гарантировано. Прямых путей не бывает.
Волк и тут галантно приходит на помощь.
Он предлагает поиграть:
«Давай наперегонки. Кто быстрее добежит к бабушке? А ну-ка, ты по левой тропинке, а я по правой...» И убегает. Красная Шапочка снова остается одна. Так ребенку становится ясно, что состояние «быть одному» серийно, оно будет всегда – всегда! – повторяться.
Между тем в оригинале сказки у Перро развилка еще страшнее: волк говорит: «Давай я пойду по булавочной тропке, а ты по игольчатой».
В чем тут секрет?
А в том, что в XVIII веке так называемые английские булавки были увенчаны круглой шишечкой. То есть волк побежал по тропинке заметной, бугорчатой, прыгая с кочки на кочку, а Красная Шапочка пустилась бежать по тропке игольчатой, то есть еле заметной, нехоженой, похожей на стежки от нитки с иголкой в полотне. В русском переводе эта тонкость вообще утрачена, между тем материя, из которой сшита история Перро, – это тонкая алая ткань детской шапочки. Вот ее фактура. Вот почему тут все, что имеет острие, – иглы, булавки – очень опасно, потому что острие навылет прокалывает тряпочную вселенную. Так Перро искусно готовит нас к кульминации зла – к волчьим зубам, – но сердце ребенка уже начинает стучать от тревоги.
Развилка порождает параллельный монтаж событий. Помню по себе этот ужас: оказывается, что-то может происходить там, где тебя еще нет, но куда ты вот-вот попадешь, как Красная Шапочка в бабушкин дом. Будущее тебя подкарауливает! Детали проникновения волка в дом поистине ужасают сердце ребенка: догадываясь, что волк – это зло, он подслушивает, как волк у закрытой двери выдает себя за Красную Шапочку и слышит в ответ: «Дерни за веревочку, дитя мое».
В этой точке ребенок вдруг понимает, что дверь его дома тоже уязвима, как та бабушкина, и зло легко проникнет к его кроватке… Замки не запирают. Дверь всегда открыта.
В русском переводе волка убивают дровосеки, они прибегают на крик, разрубают волчий живот, и бабушка и внучка живехонькими выходят на свет. Это наши русские переводчики постарались! В оригинале у Шарля Перро ничего этого нет, волк безжалостно съедает сначала бабушку, а затем и Красную Шапочку.
«Однажды ты умрешь», – шепчет на ухо сказка страшную правду, ту, которую тебе никогда не скажут родители.
Итак, Красная Шапочка вошла в бабушкин дом, она запыхалась, она радуется, что опередила волка. Все эти детали в сказке отсутствуют, тем не менее ребенок прекрасно читает узоры игры наперегонки.
Мы же знаем: волк съел бабушку, лег в постель и караулит внучку.
Так переживается вторая экзистенциальная линза инициации: тот, кто рядом, вовсе не тот, за кого он себя выдает…
Итак, сказка идет к концу.
Бабушка просит внучку раздеться и лечь с ней в постель.
Красная Шапочка начинает со смущением раздеваться, она послушная внучка… В черновике у Перро эту сцену сопровождает мрачный рефрен. «Куда положить платье?» – спрашивает внучка у бабушки. «Брось его в огонь, – отвечает волк, – больше оно тебе не понадобится». Бросает в огонь камина. «А юбочку?» – «Брось ее тоже в огонь, больше она тебе не понадобится». Бросает. Наступает черед красной шапочки, которую девочка любит больше всего на свете. «И ее тоже бросай в огонь», – говорит волк.
Сердце ребенка в этом месте стучит как молоточек… Смерть с тобою, дитя, тоже – тоже! – случится.
Кстати, сам Шарль Перро считал свою сказку предупреждением для легкомысленных девиц, которых-де легко обольщают лживые кавалеры. О чем прямо и написал в стихотворной морали (ее наши переводчики тоже не переводят). Его волк – француз, соблазнитель простушек. Но смысл сказки оказался шире и глубже, вот почему она стала классикой.
