Мы живем в век программирования самых сложных процессов – в том числе и психических, – которые требуют тонкого понимания высших мозговых функций. Наука достигла такого уровня, что многие ученые обсуждают проблему создания искусственного интеллекта. И на фоне этих захватывающих перспектив австрийский специалист в области робототехники Ханс Моравек обратил внимание на странное и парадоксальное ограничение возможностей программирования.
Суть «парадокса Моравека» в том, что психическая активность высшего уровня, свойственная только полностью интеллектуально сформировавшемуся человеку на высшей ступени онтогенеза и проявляющаяся в решении логических задач, концептуальном мышлении, в интеллектуальных играх, производстве инженерных расчетов – словом, во всем, что нуждается в специальном обучении и развитии, – гораздо легче поддается алгоритмизации и программированию, чем функции, развивающиеся рано и почти спонтанно, доступные нам с детства и сближающие людей с другими млекопитающими.
К последним относится выполнение простых сенсомоторных задач: координирование движения при выполнении привычных действий; ориентация в пространстве; узнавание лиц и голосов; определение эмоционального состояния по выражению лиц. Эти функции легко усваиваются, выполняются всеми повседневно и почти автоматически. Но они не поддаются программированию! Чтобы хотя бы приблизиться к их алгоритмизации, нужны незаурядные творческие усилия, несопоставимые с процессом программирования логических задач.
Моравек не только подметил это парадоксальное различие, но и предложил ему объяснение. Интеллектуальные функции, доступные алгоритмизации, – это филогенетически новые функции, относительно поздно развившиеся в процессе эволюции, свойственные только человеку. Они не успели закрепиться в мозгу – и поэтому не кажутся действующими автоматически, как те функции, которые алгоритмизации не поддаются. Но «простота» функций, не поддающихся алгоритмизации, – лишь субъективная иллюзия. Они стали нам доступны только в процессе тренинга – длиной в историю человечества. За это время мы хорошо их освоили, но и сами они, постоянно развиваясь, стали фактически столь утонченными и сложными, что сегодня уже не могут быть сведены к простым алгоритмам. А логические рассуждения и решения математических задач только на первый взгляд выглядят более трудными: мы просто еще не полностью их освоили. Объективно они менее сложны, чем координация движений, ибо прошли менее долгий путь развития.
Моравек подчеркивает, что самые сложные психомоторные функции выполняются без участия сознания. А сознание возникло на самой поздней ступени эволюции, и поэтому то, что требует участия сознания, относительно проще и лучше поддается программированию.
Но если довести это объяснение до его логического завершения, оно выглядит странным. Известно, что менее всего поддается алгоритмизации и программированию процесс творчества. Однако именно оно появилось позже всех других функций. Творчество относится к филогенетически самым новым функциям психики, свойственно только человеку и связано с лобной долей правого полушария мозга, которая созревает последней. По этому показателю творчество сопоставимо с логико-абстрактным мышлением, которое связано с лобной долей левого полушария мозга, окончательно формирующейся тоже поздно, хоть и немного раньше.
В то же время для самого творца творческий процесс требует меньших психофизиологических усилий, чем доведение продукта творчества до уровня такого логического оформления, когда он доступен закреплению в слове и передаче другим. Сам процесс творчества для творца так же легок, как для других людей – естественные движения и опознание лиц. Мозг при решении творческих задач не нуждается в дополнительной физиологической активации, это доказано в исследованиях.
Поэтому я предлагаю другое объяснение. Полушария мозга используют разные стратегии в восприятии связей между объектами и событиями внешнего мира. Основная информация о мире заложена именно в этих связях. Лобная доля левого полушария мозга выбирает из всего их множества немногие, создающие однозначно понимаемый контекст, поддающийся логическому анализу и выражаемый в словах. Так левое полушарие формирует упрощенную модель реальности. А правое воспринимает мир во всем богатстве этих связей. Поэтому многозначный контекст, соответствующий многозначности реального мира, создает именно лобная доля правого полушария мозга.
Многозначные связи между элементами цельного мира естественны, мир не подстраивается под модель, это мы ее создаем. Но именно поэтому эти связи не поддаются алгоритмизации, которая создает искусственные модели и которая по своей природе принадлежит к функциям левого полушария мозга. Все те перечисленные выше функции, которые не поддаются алгоритмизации, но легко усваиваются (координация сложных движений, ориентация в пространстве, узнавание лиц и голосов), относятся к функциям правого полушария.
Таким образом, программированию доступны только те функции мозга, на которых основано оно само.
