Режиссер и сценарист Наталия Мещанинова, известная по сериалам «Алиса не может ждать», «Пингвины моей мамы», фильмам «Сердце мира»», «Аритмия» и другим, представила свою новую работу: «» (My Little Nighttime Secret). Художественная полнометражка по сценарию самой Мещаниновой создана по ее . Эта невыдуманная история — беспощадная правда о том, что может твориться в, казалось бы, нормальном и милом семействе.
Сюжет фильма
Главной героине — Мире — 14 лет. Девочка живет с мамой, младшей сестренкой и отчимом. 31 декабря она упрашивает мать отпустить ее к подруге на посиделки с девочками, но та не дает разрешения — мать соглашается с мужем, считающим, что подростковая тусовка может быть опасна для девочки. Кто знает, чего ожидать от нетрезвых парней? При этом сам отчим, как только мать выходит из комнаты, похотливо облапывает девочку.
Мире приходится смириться и встречать Новый год с семьей и пришедшими в гости старшими дочерьми отчима. К полуночи все записывают желания на бумажках, чтобы сжечь их под бой курантов. Мира пишет четыре слова: «Хочу, чтобы он сдох». Это жест отчаяния и бессилия — смерть страшного для нее человека кажется ей более вероятным выходом, чем разговор с мамой, вероятное изгнание отчима из дома или его наказание в судебно-уголовном порядке (мать щебечет вокруг родных, усердно создавая «погоду в доме», и ее присутствие явно не мешает отчиму ни заходить ночью в комнату спящей падчерицы, ни задирать ей свитер, когда жена за дверью).
Как только формальные новогодние поздравления окончены, девочка не выдерживает навязанного ей «веселья» и уходит в свою комнату, нарушая старательно созданную взрослыми идиллическую семейную картинку. Раздраженный таким нелюбезным поведением отчим позволяет Мире пойти к подруге.
В подростковой компании Мира оживает, мы впервые видим на ее лице улыбку. Она встречает красавчика Даню и влюбляется — возможно, воображая в нем прекрасного принца, который освободит от ненавистного отчима и подарит искреннюю любовь. Но Даня так же, как и муж матери, видит в ней сексуальный объект, и ничего более. Новые знакомые высмеивают Миру, подруга фактически предает — с ней случается нервный срыв… Фильм завершается тем, что вернувшуюся домой девочку насилует отчим.
В российской версии фильма мы не видим самой сцены насилия — но этого и не нужно, чтобы однозначно понять происходящее. Отчим вдавливает девочку в диван, и под звуки его пыхтения мы видим, как та проваливается, уходит все глубже и глубже, постепенно исчезая…
Эта страшная метафора ярче любого натурализма показывает происходящее с героиней — с ребенком, подвергающимся насилию дома. Происходящее не просто физически больно и отвратительно.
Это травмирующее событие, разрушающее ее «Я», ломающее психику, подрывающее доверие к миру, к людям — к себе самой
Здесь и беспомощность против силы физической — и еще более страшная и тотальная беспомощность — перед всей ситуацией.
Мать словно предает ее, она слепа — и, возможно, выберет быть слепой, даже если Мира расскажет ей о произошедшем. Снаружи — злой мир, в котором принц оказывается таким же животным, как и отчим, подруга — предательницей, а сверстники враждебны и циничны. Девочка раздавлена и теряет ощущение себя. Некуда бежать. Негде взять помощи. Выхода нет.
В последних кадрах мы вдруг видим, как Мира обсуждает что-то с ничего не подозревающей матерью. В этой простой будничности — все то несказанное, что останется девочке на всю жизнь, с чем ей придется справляться в одиночку еще много лет. Она как бы взваливает на себя недетскую ответственность за семейное «благополучие»: не тревожит своими проблемами мать, не лишает любимую сестренку отца, не разрушает мир, кажущийся со стороны нормальным.
Бытовой диалог, где не произносится главное, — метафора заговора молчания, который живет вокруг этой темы в десятках (или, может, сотнях?) тысяч семей. Тех, которые видятся нам такими же обычными и благополучными. Хранящих свои маленькие ночные секреты.
Представляя картину вне конкурсной программы на фестивале , Наталия Мещанинова призналась, что эта история для нее — очень личная, и она считает необходимым говорить публично о такой табуированной теме, как домашнее насилие.
Сор из избы
«В детстве меня изнасиловал старший брат», «Когда мне было шесть, ко мне домогался дядя», «В 11 лет отчим заставлял меня заниматься с ним грязными вещами»… Каждый месяц к нам в Psychologies приходит множество писем, и среди них всегда есть подобные истории. Иногда их автор пишет о том, что пожаловалась (или пожаловался) матери, но та не поверила: или отмахнулась, сказав, что это выдумки, или агрессивно обвинила ребенка во лжи. Меж тем статистика (то есть не реальное количество случаев, когда это происходило, а лишь выявленное) ужасает.
Секретность этой темы играет на руку насильникам. Чем меньше выносят «сор из избы», тем более безнаказанно они себя чувствуют. Для того, чтобы бороться с проблемой, важно ее признать. Озвучить. Назвать вещи своими именами: растление — растлением, насилие — насилием, травму — травмой. Вернуть ребенку, даже давно выросшему, право на свою правду.
«Наверное, это нельзя забыть — это теперь с тобой всегда. Но надо как минимум научиться с этим жить»
Наталия Мещанинова, сценарист и режиссер
«Писать о том, что со мной происходило, я начала, когда была беременной. Это какая-то неосознанная история, происходящая с женщиной, которая готовится стать матерью. Возникают внутренние разборки: теперь я — мать, и есть моя дочь. Из меня полилось, и по-другому я не могу сказать.
Самый страшный из этих рассказов — «Желание», про насилие в семье, — был написан предпоследним. В книге тексты стоят по хронологии их появления на свет. У меня не было цели сделать книгу или объявить это литературным произведением — это был просто разговор, даже монолог, который я намеренно выкладывала в соцсеть. И только потом я поняла, что мне нужно было дедраматизировать свою жизнь, то есть лишить ее этой трагичности. Важно было предать публичности эту страшную тайну, чтобы она перестала быть такой страшной.
Когда я написала рассказ «Желание», какое-то время я боялась его выкладывать — было страшно, что меня обвинят в излишней обнаженности, откровенности, которая всех напугает, что близкие отвернутся от меня. Я опасалась, что на меня будут показывать пальцем: со всеми все в порядке, а с ней — нет. Но в какой-то момент это перестало быть таким важным — пусть говорят, мне нужно было это опрокинуть, просто выплеснуть в сеть. Предложение сделать книгу поступило уже потом.
А тогда, после публикации этого рассказа, мне стали писать пачками люди, про которых я даже не подозревала такого… Если говорить про женщин, то буквально через одну они сталкиваются с подобным… Я была потрясена. Я действительно большую часть своей жизни думала, что лишь со мной такое происходит. Когда стала постарше — понимала, что, наверное, не только со мной, но никогда не думала, что этого настолько много.
Потом я познакомилась с организаторами проекта , который занимается помощью тем, кто пережил в детстве насилие. И от них я тоже услышала, что это история невероятных масштабов, и о ней все молчат — иногда до конца жизни. Стараются забыть. А иногда память вытесняет — срабатывает защитный механизм. У меня есть знакомая, которая просто не помнила о произошедшем. И уже в терапии вскрылось, что она пережила насилие в детстве.
Так вот как только в соцсетях пошли комментарии — у меня появилось облегчение, освобождение.
Такое чувство, будто вы сожрали что-то плохое, и потом вас стошнило. Как говорила моя психотерапевт, «вы талантливо сблевали»
Наверное, это нельзя забыть — это теперь с тобой всегда. Но надо как минимум научиться с этим жить, чтобы это не влияло на твою нормальную жизнь, как влияло на мою. Я как-то смогла.
Почему после книги нужно было снять еще и фильм? Наверное, мне не хватило. Наверное, нужно было сказать в другой форме. Книга — это литература, которую нельзя переложить в кино, и я не разрешу ее экранизировать — она не экранизируема, на мой взгляд. А в кино хотелось… проораться. Этот фильм — как крик, он прямого действия, как стрела, выпущенная в ваше сердце. Это мой внутренний акт, который требовалось совершить, чтобы окончательно освободиться.
И тут удивительно, что мы с мужем совсем изжили эту тему, когда решили, что он будет играть насильника. Я говорила, что мне страшно: я боялась, моя психика запутается, если буду видеть достоверную игру мужа в этой роли отчима-насильника. Я боялась испугаться его. Но в итоге мы через это перешагнули. Он сделал эту роль, на мой взгляд, блестяще, и мой страх ушел. Когда ты выносишь на свет эту темную тень на стене и разбираешь ее по косточкам — а как режиссер ты это обязательно делаешь в работе над фильмом, — она перестает быть таким пугающим дементором, который крадет твою жизнь. Происходит своего рода дедемонизация».
По признанию Наталии Мещаниновой, фильм, как и книга, — также и попытка достучаться до матери, чтобы та признала страшную правду. Это тоже важный этап терапии травмы. Но пока этого не произошло.
«Я всю жизнь буду пытаться. Она закрывает уши руками, не смотрит эти фильмы и не читает эти книжки. Это процесс неостановимый. Когда тебе родитель отказывает в праве получить правду, ты будешь все время докричаться до него, пока живешь», — заключает Наталия.
XXI Международный фестиваль кинодебютов прошел в Ханты-Мансийске в марте 2023 года. В нем приняли участие картины режиссеров из России и 16 зарубежных стран: Аргентины, Индии, Франции, Японии и других.
Президент фестиваля — Эмир Кустурица. Отборочную комиссию возглавил Петр Шепотинник, председатель жюри международного конкурса — Павел Лунгин. В фестивале приняли участие Анна Михалкова, Сергей Гармаш, Юлия Пересильд, Вячеслав Бутусов и другие артисты. Коммуникационный партнер фестиваля — «Росконгресс».
Куда можно обратиться за бесплатной поддержкой
: +7 (499) 901-02-01
: 8 (800) 1016479
: 8 (800) 7000-600*
: 8 (495) 916-3000*
*Организация имеет статус иностранного агента
Российский режиссер и сценарист
Филолог, психолог, шеф-редактор сайта Psychologies.ru
