Максима (так зовут сына) мы с дочкой привезли домой, когда ему стукнуло полтора годика. Понятно, что ничего ему говорить на тот момент тогда было не нужно. Окружающим я говорила коротко и прямо, как есть: взяла из детдома. На новом витке тема вернулась в детском саду и в школе. Ведь я не усыновила ребенка официально, а оформила над ним опеку — и сделала так только потому, что считаю правильным оставить за ребенком льготы и дотации от государства (квартира, поступление в вуз, выплаты). Но если ребенок под опекой, то в свидетельстве о рождении указаны данные его биологических родителей. И все сотрудники ведомств, например, детсада, видят, что вы не родные. Да, раскрывать тайну они не имеют права, но кто у нас запрещает сплетничать. Избежать разговоров невозможно, если только вы не переехали в другой город, сменив ребенку документы и усыновив его.
У нас в школе учителя открыто обсуждали с посторонними родителями моего сына: ну понятно, откуда у него там что берется… Дети, услышав разговоры родителей о «приемышах», подражали и обзывали ребенка детдомовским, понятия не имея, что это такое. Это у них рядовое ругательство, как слово «дурак».
Мой сын, к счастью, был готов к таким выплескам детской глупости, потому что я его не обманывала. Мне нравится, что когда его кто-то хочет обидеть и говорят: «А знаешь, что у тебя не родная мама?» Он спокойно отвечает: «Да. А твоя мама тебя так любит, как моя?..»
Как я рассказала сыну, что он из детдома
Не так, как показывают в кино. Я не ждала часа Х, чтобы открыть всю правду. Я не села, не посадила его рядом и не сказала с трагической нотой в голосе: «Сынок, у меня к тебе есть важный разговор!» Мне кажется, это вообще самая большая ошибка, которую может совершить приемный родитель. Я пошла другим путем: рассказывала и отвечала на его вопросы по мере их поступления с того самого момента, как дети подрастают и начинают задавать вопросы.
Однажды он спросил: «Мама, а Саша (сестра) вылезла у тебя из животика?» — «Да», — «А я?» — спрашивает, Максим. — «Нет». И дальше ему не было интересно. Он ушел делать куличики.
Прошло какое-то время, и сын спросил: «А откуда я взялся, если не из живота у тебя?» Я говорю: «Из детдома тебя привезла», — «А Сашу?» — спрашивает Максим. — «Из роддома».
Еще день-другой прошел, пока он решил уточнить, в чем разница: из детдома или из роддома. Я сказала, что никакой. А поскольку нас семья верующая, добавила, что детей дает Бог. Как и каким образом, сыну было неинтересно в те годы.
Так все и шло. Вопросов было немного, и все задавались с разницей во времени: день, неделя, пару месяцев или даже полгода
Лет в 7-8 он спросил: «А где вы меня нашли, почему искали именно меня?» Я ответила так: «Искали долго, я хотела сына, а Саша брата. А когда моя подруга, которая работает в больнице, рассказала, что к ним привозили на операцию с сердечком одного мальчика, и показала твое фото, я влюбилась. И поехала в детский дом в другой город, и сразу еще больше влюбилась. И забрала».
«Почему та женщина, у которой я родился, оставила меня?» — спросил сын, повзрослев еще на год-два. У нас в семье табу на злословие, да и кто я, чтобы судить, не зная жизни и обстоятельств его биологической мамы? А потому практически честно ответила: «Она тяжело болела, ее положили в больницу сразу после родов. Думаю, она очень хотела тебя забрать и не смогла из-за тяжелой болезни, умерла».
Личность папы как-то не особо его интересовала. Но на днях был грустно-смешной случай. Приходит сын ко мне на кухню и говорит: «Мама, а почему вы мне не сказали, что мой биологический отец — чемпион России? Ты там документы разбросала, я увидел». Я чуть со стула не упала. Потому как в свидетельстве о рождении сына в графе «отцовство» — прочерк и никаких сведений нет. Неси, говорю, документы. Приносит ламинированный лист. Все как положено: отец — чемпион России. Далее читаю: кобель, окрас мрамор. И начинаю задыхаться от смеха. «Сын, — спрашиваю, — а то, что отец — кобель, тебя не смутило? А далее ты читал?» И переворачиваю лист — родословная нашей таксы. Год рождения, как у сына.
Я уверена: не надо ждать момента, чтобы сообщить ребенку о том, что он приемный. Вам вообще не придется заводить разговор, если вы с самого начала не будете ему врать и говорить, что он у вас родился. Он задает вопрос — вы отвечаете. И даете ровно столько правдивой информации, сколько он просит. Вот и весь лайфхак.
«Ребенку необходимо чувствовать себя любимым и желанным»
Алена Синкевич, клинический психолог
Хранить тайну усыновления между родителями и ребенком вредно для обеих сторон, ведь честность — это основа доверительных отношений внутри семьи. И, кроме того, у каждого из нас есть право знать правду о себе и своем прошлом. А вот информировать окружающих можно выборочно. Не спешим же мы рассказывать всем подряд, если ребенка воспитывает отчим или мачеха. Это касается также усыновления или опеки.
Хочется сказать спасибо Юлии за ее историю: приятно читать, как естественно и осознанно мама дает приемному ребенку информацию о его происхождении в том объеме, который ребенок готов принять. Вот еще несколько соображений:
Спокойный настрой родителей в таком разговоре крайне важен. Если ребенок чувствует мамино волнение при ответах на вопросы про его историю появления, он может перестать их задавать. Более того, он может подумать: «С моим появлением на свет связано что-то ужасное и постыдное, не буду об этом спрашивать». Поэтому родителям лучше предварительно проработать эти вопросы с профильным специалистом-психологом. Прекрасно, когда вам удается непринужденно касаться темы приемности ребенка по разным поводам. Например: «Я особенно люблю это платье. В нем я забирала тебя из детского дома», «Ты не ездил с нами тогда на море. Мы тогда тебя еще не взяли из детского дома, к сожалению». Так мы показываем ребенку, что тема его появления в семье открыта, что он может смело задавать вопросы про это, если они возникают у него.
Важно, чтобы ребенок знал: приемные родители выбрали именно его, чтобы сделать своим сыном или дочкой, потому что именно такого прекрасного ребенка они всегда хотели и сразу полюбили его. Приемные дети обожают историю про первое знакомство с приемными родителями. Она обрастает со временем многими подробностям и становится тем мифом, который ребенок просит повторять особенно часто.
Любому приемному ребенку важно услышать, что кровная мама его любила и сделала для него все, что могла, даже если это был отказ от него. Важно озвучить для ребенка «материнское напутствие», это то, что мы думаем и хотим, чтобы мама могла и хотела бы пожелать ребенку при расставании с ним. Напутствие может быть, например, таким: «Я тебя очень люблю и я хочу, чтобы ты вырос сильным, здоровым и хорошим человеком. Я хочу, чтобы ты был счастлив и любил жизнь. Я хочу, чтобы тебе встретились мама и папа, которые будут тебя любить и которых будешь любить ты. Я хочу, чтобы они помогли тебе вырасти сильным, здоровым и хорошим человеком». Напутствие показывает ребенку ценность его жизни, его место в мире.
Поверит ли ребенок?
Обычно детям бывает достаточно этих слов. Но если он ждет аргументов, подтверждающих любовь, то можно сказать, например: «Смотри, мама пришла тебя рожать в больницу, видно она хотела, чтобы ты сразу получил самый лучший уход. Она заботилась о твоем здоровье». Или: «Маме было 27/36/45 лет, в этом возрасте женщины знают, как не рожать детей, если они этих детей не хотят. Твоя мама родила тебя, потому что она тебя хотела и любила». Нельзя при этом давать ребенку ложную информацию, но нужно интерпретировать реальные факты так, чтобы ребенок почувствовал себя в этом мире любимым и желанным.
Клинический психолог, EMDR-психотерапевт, руководитель проекта «Близкие люди» в БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам»
