«Всякое настоящее дело требует самозабвения, но работа с детьми невозможна без этого состояния», — утверждал писатель Симон Соловейчик в «Последней книге». Учителю необходимо оставить у порога класса все, что тревожит его, и войти к детям «с возвышенно настроенной душой».
План, журнал, родители, образовательные стандарты, ЕГЭ, методсоветы, директор, инспектор, разговоры в учительской… Учитель всегда на публике, и к нему обращено множество ожиданий: прежде всего, со стороны школы (он должен проявлять творчество и в то же время следовать утвержденной программе), затем ожидания родителей (он должен пользоваться авторитетом у учеников и при этом быть толерантным) и, наконец, ожидания самих учеников (он должен заслужить авторитет, но при этом любить и понимать их). Не говоря уже о невыполнимой, но подразумеваемой задаче добиться от всех учеников хорошей успеваемости. Должен, должен, должен… Груз такой ответственности не может не давить.
«У меня нет права на ошибку» — эти слова часто приходится слышать от тех, кто работает в школе. «Думаю, психологические трудности начинаются у учителя в тот момент, когда он решает ни за что не ударить в грязь лицом, — говорит психолог Наталья Евсикова. — И чаще всего «ломается», когда неизбежно ставится под сомнение его компетентность, а значит, представление о самом себе».
Преподавая, учитель неизбежно вспоминает собственное детство, и значит, возникает риск, что проявятся его бессознательные конфликты
А это происходит с большинством педагогов, поскольку представителям этой профессии очень свойственно идентифицировать себя со своим делом. Ценой психологического и соматического здоровья учитель отвечает и за неработающие концепции, несовершенство менеджмента в образовании, за недостатки вузовской подготовки.
«Он как солдат без тыла, — добавляет психотерапевт Светлана Кривцова, — один на один с новым поколением учеников, с подростковой наркоманией, растерянностью многих родителей, детской агрессией, страхом перед жизнью. И со своим собственным страхом».
Возможно, поэтому, как говорят наши эксперты, учителя — самые пытливые, благодарные слушатели и активные участники психологических семинаров и тренингов.
Зеркальные отношения
Отношения учитель–ученик обладают особой чертой: они «зеркальны». Преподавая детям, учитель неизбежно вспоминает собственное детство, и значит, возникает риск, что в этих отношениях проявятся его давние бессознательные конфликты. В школе он непроизвольно реализует собственные желания, представления, фантазии.
«Мы учим тем, что сами собой представляем, и очень немногое передаем с помощью того, что знаем», — полагает психоаналитик Анни Кордье. Со своей стороны, дети бессознательно воспринимают учителей как своих родителей.
«Но те не учитывают этот феномен переноса, — продолжает психоаналитик, — они просто о нем не знают и принимают на свой счет, например, знаки агрессии, не им предназначенные».
Разумеется, педагогических рецептов и «волшебных» методических приемов тут недостаточно. У учителей есть возможность получить дополнительное психологическое образование в университетах и институтах повышения квалификации работников образования. Это, безусловно, важно, но и этого недостаточно: в своей ежедневной работе учитель остается один на один со всем, что его тревожит.
Учитель нуждается в поддержке людей, с которыми можно проанализировать и собственный опыт, и свои тревоги
«Многие годы для меня было естественным то, что большая часть моих душевных сил уходила на учеников: я проводила с ними много времени, вникала во все проблемы, пыталась их решать и получала огромное удовольствие, — делится Тамара Эйдельман, учитель истории. — После последнего звонка я начинала готовиться к осенним урокам, и так проходило лето. Теперь этого нет, что-то надломилось. При этом я знаю, что как преподаватель я сегодня умею намного больше, чем в середине 90-х. В общем, мастерство приходит, а драйв — теряется. Остается усталость».
«Первые десять лет любой нормальный педагог пребывает в состоянии эйфории и энтузиазма, — рассказывает Анатолий Берштейн, учитель истории, в книге «Оставайтесь после уроков». — Он смело берется, без страха пробует, активно экспериментирует, напористо постигает… Сомнения и усталость накапливаются незаметно, подкрепляя друг друга.
Появляется болезненная требовательность к детям, потом к себе. Реакции на неудачи становятся острее и дольше. И «победы» уже не кажутся столь убедительными… Возвращаешься к вопросам, казалось, давно и навсегда решенным: зачем пришел к детям, чего хотел от них, что хочешь от себя? Дальше — больше: делаешь ли то, что требуется, можешь ли вообще делать то, что нужно, и кстати, — а что, собственно, нужно?»
Нужна поддержка!
Солидарность коллег — часто единственный спасательный круг для учителя. «Учительская — это своего рода исповедальня, — говорит биолог Олег Арутюнов. — Мы приходим сюда перевести дух, выговориться, поделиться радостью. Здесь понимаешь, что ты не единственный, у кого есть проблемы, что во многом они вызваны самой системой образования… Это уже немного успокаивает».
Но не все готовы открыто общаться. Одно дело жаловаться на детей и даже на жизненную неустроенность, и совсем другое — признать, что тебе нужна поддержка. Особенно скрытны молодые преподаватели, что подтверждает Татьяна Белова: «Я второй год преподаю биологию, и второй год мне часто хочется плакать, я срываюсь, и мне бывает страшно. Но я изо всех сил сдерживаю эмоции, ведь они — знак профнепригодности!»
«Страх признать свою слабость или несостоятельность во многом провоцируют открытые уроки, которые обязаны проводить начинающие педагоги, — комментирует Наталья Евсикова. — Учителей постоянно контролируют и очень редко поддерживают: во многих коллективах господствует не сотрудничество, а соперничество».
Все эксперты Psychologies говорят об одном и том же: государство должно найти способы поддержки учителей. «В школе обязательно должен работать психолог, — поясняет Светлана Кривцова. — Но по статусу он должен быть заместителем директора по кадрам. Тогда он сможет, работая с учителями, более эффективно способствовать психологическому благополучию и учеников тоже, в частности привлекая психологов разных специализаций».
Плоды иллюзии
Тревожность, раздражительность, зашкаливающая взволнованность, ощущение бессмысленности своего дела, переживание чувства вины — все это, похоже, неизбежно сопровождает работу учителя. «Учитель не делает карьеры, — писал Симон Соловейчик в книге «Вечная радость». — Он приходит в школу учителем, и хоронят его в том же звании, разве что прибавляя слово «пенсионер». Он — артист, но его слушатели и зрители не аплодируют ему. Он — скульптор, но его труда никто не видит. Он — врач, но его пациенты редко благодарят его за лечение и далеко не всегда хотят лечиться… Где же ему взять силы для каждодневного вдохновения?»
Не случайно спустя 5-10 лет работы многие учителя начинают «эмоционально сгорать». Их неоправданные ожидания проявляются в ироничных и даже ернических высказываниях в адрес своей работы, в хронической усталости, потере интереса к делу, детям, коллегам.
«Сильнее выгорают те, для кого работа связана с предназначением, миссией, и те, кто старается соответствовать принципам: «Мне нельзя ошибаться»; «Я должен быть сдержанным»; «Я не имею права быть предвзятым»; «Я обязан быть во всем примером», — говорит Светлана Кривцова. — Такой учитель словно стоит на пьедестале своей исключительности и непогрешимости. Он игнорирует свои эмоции и не может понять переживания учеников, что, естественно, вызывает враждебность детей».
За последние годы общественный статус профессии учителя изменился. «Речь больше не идет о призвании — только о ремесле, но ремесле тяжелом, которое оплачивается неадекватно, — анализирует Наталья Евсикова. — Вместо того чтобы пытаться восстановить престиж учительства, общество лишь сожалеет».
Но и учителям надо найти в себе смелость, чтобы покинуть это пространство жалоб, начать заново обдумывать свою роль и прежде всего отказаться от своего рода педагогической иллюзии — пресловутой нейтральности преподавания, возможности контролировать отношения учитель–ученик.
Нам пора признать: это ремесло — самое субъективное по сравнению с другими и больше других имеет дело с личной сферой человека. Поэтому будущим учителям или тем, кто сомневается в выбранной профессии, полезно пообщаться с психологом, чтобы разобраться, действительно ли педагогика — это их дело.
«Собеседование для выявления мотивации позволило бы задать себе вопросы о своем выборе и помогло бы избежать «невротического выбора профессии», — считает Анни Кордье. Если же таких сомнений нет, «учитель все равно будет нуждаться в поддержке людей, с которыми можно было бы проанализировать свой опыт, свои тревоги», подытоживает Наталья Евсикова. Психолог в этом случае поможет ему понять, что усталость, опустошенность, горечь, которые он чувствует, — это не тупик и не провал, это — естественный путь человека, который делает свое дело.
Роль прекрасного человека
«Подавший заявление в педагогический институт, по сути, берет на себя обязательство стать идеалом человека хотя бы для будущих своих учеников, — размышляет Симон Соловейчик. — Для учеников он — единственный, и они не должны страдать оттого, что судьба дала им не лучшего учителя. Учитель не имеет права быть рядовым, он — да простится мне эта кощунственная мысль — вынужден играть роль прекрасного человека. Эта однажды принятая на себя роль исполняется годами и постепенно перестает быть только ролью — становится характером. Обыкновенный человек превращается в необыкновенного — в учителя. Учителем его делает не педагогический институт, а многолетнее общение с детьми, для которых — ежели он честен — он обязан быть лучшим человеком на земле. Ему просто некуда деться, ему профессионально необходимо становиться прекрасным человеком».
«С уважением и без агрессии»
Твердость, искренность и, главное, личность учителя — вот личностный ответ, которого ждут дети, убеждена экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова.
Psychologies: Учителя — это особые люди?
Да, конечно. С раннего возраста они проводят большую часть времени в школе. Перестав быть детьми, они не входят вполне в ту систему отношений, которая характерна для взрослых. Школа оказывается чем-то вроде храма, живущего по своим законам. Вершителями которых оказываются именно учителя.
Ребенок почти целый день проводит вместе с этим взрослым, который в его глазах занимает место родителей: его надо слушаться, от него может последовать наказание или награда. Возникает риск попасть в эмоциональную зависимость.
Чтобы защититься, ребенок устанавливает дистанцию, ища в учителе недостатки или то, что можно высмеять. Еще одно объяснение стремления «доводить» — дефицит человеческого в отношениях: ребенка не понимают, он растерян. Нападая на учителя, он провоцирует его персональную реакцию, хочет почувствовать в нем личность.
Взрослеющим детям необходима в качестве опоры личность (в экзистенциальной психологии Person) более зрелого человека. Твердость учителя (это форма личностного ответа: без агрессии, но с уважением), его искренность и его личность проявляются именно в эти минуты и служат ребенку подпиткой и образцом.
Школьные психологи не могут заниматься одновременно проблемами учеников, учителей, семей
Прозвища — это в пределах нормы, а агрессия — уже признак глобального недовольства школой. У ребенка вызывает скепсис не столько учитель, сколько получение знаний в целом. Таким ученикам не учитель не годится — сама учеба перестает иметь для них смысл.
Сегодня в школах есть психологи. Но этого недостаточно. С одной стороны, они не могут заниматься одновременно проблемами учеников, учителей, семей. С другой — их подготовка не всегда адекватна, она часто не включает изучение, например, психической патологии, они не способны решить проблемы агрессии и насилия.
От молодых учителей я все чаще слышу о депрессиях у детей. Раньше об этом говорилось редко — может быть, психологическим нарушениям уделялось меньше внимания. Если возникает подобная проблема, учителю лучше обратиться к психологу со стороны, независимому от школьной иерархии.
