«Bы знаете, какого героя я ищу, люблю? Я ищу человека потрясенного. На войне, в Чернобыле возле смерти и в любви – возле чуда. В нашей истории не так много светлых страниц, но кроме того, что приходилось часто стрелять и умирать, люди все равно любили, дружили, нюхали цветы, любовались закатом. Человек потрясенный – это тот человек, которого не просто несло потоком истории, сметало, как песок, – нет, этот человек находил в себе силы удивиться жизни, дотронуться до ее тайны.
Я до сих пор вспоминаю одну свою героиню, на войне она была пулеметчицей. Женщина убивала, пулемет – беспощадное железо, я думаю, что не всякая техника выдержит то, что он делает с человеком, – фарш. Эта женщина пятьдесят лет после войны не могла забыть осеннее поле после боя – «убитые лежат, рассыпанные, как картошка. Русские и немцы. Все молодые, красивые. И тех и других жалко».
Человек защищал Родину, но был потрясен безумием жизни, смог подняться на высоту, доступную немногим: ее ненависть умерла…
Можно прожить жизнь механически, а можно ее творить. Сотворить. Сохранить детское удивление перед жизнью. Это вовсе не монополия поэтов. Люди всегда хотели быть счастливыми… Мне кажется, что сегодня особенно.
Все идеи пали, осталась только жизнь. И в то же время все труднее быть счастливым. Мир очень быстро меняется и пугает нас. Терроризм, бунт природы... В XIX веке люди надеялись на технический прогресс, на высокие идеи, которые обещали сделать человека счастливым. А сейчас… Что нам досталось?
Мы пережили время романтизма, когда пала Берлинская стена, все поверили в новый мир – без насилия. Но очень скоро увидели на экранах телевизоров: в Нью-Йорке рушатся башни-близнецы, и люди летят на землю, как птицы, – и нас снова отбросило в Средневековье. Опять стреляют, взрывают. Спрятаться нельзя уже нигде.
О страхах сегодня говорят больше, чем о любви. Страхи новые. И будущее уже невозможно прогнозировать. Весь архив человечества оказался беспомощен. Новые войны… новые страхи… И маленький человек, который все равно хочет быть счастливым. Он хочет знать, как живет, чем держится другой человек, такой же маленький, как он. Я была в Америке на презентации своей чернобыльской книги.
Я зашла, увидела совсем другие лица американцев и поняла, что мужество жить теперь нужно всем. И тут мы имеем несравнимый опыт, мы – цивилизация слез.
Люди хотят жить, жить красиво. Не многие могут, особенно в провинции, но хотят все. Пока Россия вошла в потребительское общество только на уровне желаний. Большинство россиян не могут себе позволить того, что они уже позволяют себе желать. Те, кто могут, ездят по миру, строятся, делают ремонт, меняя не только советское мировоззрение, но и все советские вещи в доме. Может, это наш способ излечения… Нам надо через это пройти.
«ЧЕЛОВЕК БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОХОЖ НА ЧЕЛОВЕКА, КОГДА ОН ЛЮБИТ. В ЛЮБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НАС СПАСАЕТ КОЛИЧЕСТВО ЛЮБВИ»
В то же время я понимаю людей, нырнувших в частную жизнь. Это и защита от пустоты, и не изведанный нами мир.
Большая жизнь кончилась, началась маленькая. С радостями дома. Сколько же можно жить на войне или на крыше атомного реактора?
Счастье – незнакомый нам мир. Там столько уголков, окон, дверей, разных ключиков. Это потрясающий мир, о котором все мы имеем весьма смутное представление. Парень, вернувшийся из Афганистана, мне рассказывал: «Когда у меня родился ребенок, я так нюхал эти пеленки. Так бежал домой, чтобы услышать этот запах. Это был запах счастья».
Жизнь – это очень трудная работа. Надо увеличивать в себе человека. Божественное. Человека в тебе будет столько, сколько ты его соберешь в пути.
Что сегодня объединяет людей? Каким словам они верят? Чем спасаются? Все тем же: своим кругом. Сегодня мы отделились от государства и живем своей отдельной жизнью. В войне, конечно, не победим и в космос не полетим, но, может, научимся жить по-человечески. Однажды я спросила человека, попавшего в сталинский лагерь в 14 лет, – что его там спасло. «Меня в детстве очень любили», – ответил он.
Нас спасает количество полученной любви. Спасает в человеческих и нечеловеческих обстоятельствах. Я собираю любовь в своих книгах, дух человеческий.
У Чехова есть слова, что у каждого довольного и счастливого человека должен стоять кто-нибудь за спиной и стучать в молоточек, напоминать, что есть несчастные, слабые, те, кому плохо. Раньше мы гордились болью, а теперь ее презираем. Стыдимся.
Когда-нибудь я напишу книгу о любви. Человек больше всего похож на человека, когда он любит. Даже если любовь уйдет или не получится, это лучшее время каждого из нас».
