Первый секс Дилана
Возможно, если бы Дилан не был убит горем, он бы не выпил так много. В тот день он навестил друга в больнице после аварии и, глядя на его страдания, сильно распереживался. Так что, когда он приехал на вечеринку, типичную пятничную пьянку, он выпил семь или восемь стопок водки. А может, дело не в больнице и он напился бы в любом случае. Ему было семнадцать, он учился в одиннадцатом классе, круглый отличник, капитан футбольной команды…
Дилан плюхнулся на диван и сразу отключился. Там его и нашла Джулия. Они подружились еще осенью; она была смешной и доброй, и Дилан считал ее близкой подругой. Она растормошила его и, пока он снова не заснул, потащила его, спотыкающегося, в ванную. Что произошло потом, Дилан помнит плохо. Вроде бы Джулия, которая была трезвее него, пыталась расстегнуть ему штаны. Потом она трогала его пенис. Видимо, у него была эрекция, хотя он этого не помнит. Голова трещала, в этом он уверен. А потом… пустота.
«На следующий день мне пришлось звонить ей и — боже мой! — спрашивать, был ли у нас секс», — сказал он мне. Она ответила, что был. «Я этого не хотел!» — ответил Дилан. У него еще никогда не было секса. Он хотел, чтобы первый раз был особенным. «Ой, да ладно, — возразила она. — Хватит чушь нести. Все парни этого хотят».
Я предполагала, что с парнями-гетеросексуалами наши разговоры об обоюдном согласии будут идти в одном направлении: знают ли они, как убедиться, что партнерша сказала «да». Поэтому меня удивило, как часто они рассказывали о собственном опыте нежеланного секса — девушки не обращали внимания на их «нет» или пользовались ими, когда те были не в состоянии возражать. Сначала я не воспринимала всерьез жалобы парней, что они жертвы. В конце концов, они физически крупнее, чем девочки, и намного сильнее. Неужели сложно встать и уйти? Или пить меньше? Можно ли расценивать это как настоящее насилие или просто плохой секс?
А потом я подумала, что моя реакция была бы совсем другой, если бы кто-то забросал теми же вопросами девушку. В чем же разница? Возможно, я боялась, что истории этих парней отвлекут меня от #MeToo, разбавят его основной посыл о систематичном повсеместном харассменте и насилии над женщинами. Но, вероятно, правда как раз в обратном.
Представление о том, что все парни ненасытные маньяки — всегда готовые к сексу, безотказные, не знающие сожалений и телесных повреждений, — поощряет самое унизительное мнение о маскулинности, которое сегодняшняя волна феминизма как раз и пытается изменить. Игнорируя противоправные действия по отношению к парням со стороны других мужчин или женщин, мы толкаем их к стыду и замкнутости, обрекая на психические проблемы, точно так же, как девочек. Да и кто из нас может судить, что для человека значит эмоциональная травма, и решать, что «считается», а что нет?
Это достаточно веская причина, чтобы развеять мои сомнения, но есть и другая проблема: если предполагается, что парни должны забыть о надругательствах над ними, как они могут сопереживать девочкам? Если они сами не могут сказать «нет», как они научатся воспринимать отказ своих партнеров?
«По пьяни»
В средней и старшей школе парни часто говорят о том, что подвергаются жестокому обращению — шлепкам, толчкам, ударам. Исследование выпускников Колумбийского университета показало, что каждый восьмой студент мужского пола сталкивался с такими типами поведения, которые соответствовали определению сексуального насилия.
Более 50% сказали, что правонарушение было совершено в алкогольном опьянении. Другие самые распространенные методы — вербальное принуждение, ложь и угрозы. Девушки могли пригрозить: «Я всем скажу, что ты девственник» или «Я всем скажу, что ты гей» — или высмеивать парня, чтобы уговорить его на соитие.
История Лео
Лео, ученик выпускного класса из Нью-Йорка, сказал мне, что прошлым летом у него была связь с девочкой постарше, когда он был в состоянии наркотического опьянения; она делала ему минет, потом вдруг она оседлала его и «вложила его член в себя» (вспомните, что физиологические реакции — лубрикация, эрекция, оргазм — могут быть непроизвольными и не указывают на согласие).
У него никогда еще не было секса. Он попытался отстраниться, но она держала его. Он попросил ее остановиться — дважды, но та как будто не слышала. Наконец он скинул девушку с себя. Он впал в депрессию, стал нервным и раздражительным, у него начались панические атаки и вербальная агрессия. Лео также стал злоупотреблять веществами, чтобы притупить чувства. «Я понимал, что мое состояние связано с тем, что случилось, — сказал он, — но не хотел признавать этого».
Однако чаще всего парни избегали нежелательных связей. Второкурсник колледжа, симулировавший опьянение, чтобы избежать секса с девушкой, которая уговорами затащила его в постель, приписывает это своему «богатому опыту». Другой второкурсник почувствовал себя «стремно», обнаружив, что переспал с незнакомой девушкой, у которой была репутация «спаивать парней», — после того как он отключился на вечеринке. Надо меньше пить — вот какой урок он усвоил.
«Неудобно отказать»
Многие мужчины рассказывают о ситуациях, когда были слишком пьяны, чтобы отказать. Но большинство поддались более изощренным предрассудкам: внутреннему голосу, который говорил, что, если девушка не слишком пьяная и не слишком «уродливая» (а это две совершенно приемлемые причины для отказа), парень должен быть всегда «готов к сексу». Отказывать девушке неловко, не по-мужски, так только геи поступают.
Некоторые не хотели обижать девушек. «Они думали, что, отказавшись от орального секса, сильно заденут партнершу, — комментировала Форд, — или будут выглядеть глупо. Было легче перетерпеть, чем прекратить».
Это очень похоже на мышление девушек, с которыми я беседовала: те ублажали парней орально без какого-либо желания, особенно при случайных связях. Они тоже готовы пожертвовать своими желаниями, лишь бы не подвергнуться унижению и не разочаровать партнера. (Обратите внимание, что физическая удовлетворенность девушек не фигурирует ни в одном из перечисленных сценариев.)
Симуляция оргазма
Я с удивлением узнала, что, как и девушки, парни тоже симулируют оргазм, чтобы закончить соитие, хотя это происходит реже. Для парней, с которыми я беседовала, симуляция оргазма происходила чаще всего, когда они не хотели секса, вероятно, потому, что мужская разрядка считается необходимым завершением любого успешного соития.
«Я ненавижу ситуации, когда мне приходится говорить партнерше, что я кончил, хотя это не так, — поделился со мной третьекурсник колледжа. — Но такое пару раз случалось. Это ужасно. Однажды на вечеринке девушка сказала мне: „Все, идем к тебе в комнату“, а я-то знаю, что не хочу с ней спать, но она настаивает, и вот она уже в моей постели. А я не знаю, что делать. Мне совсем не хочется, но мы вроде как начинаем заниматься сексом, а никакого интереса и влечения нет, так что…»
«Мама Стифлера»
Учащиеся старшей школы, которые рассказали мне про нежелательный секс, часто отмечали разницу в возрасте между собой и агрессором. Сам образ зрелой женщины, которая знакомит неопытного юнца с плотскими утехами, — клише, избитая тема в порнографии и мейнстрим-медиа: милфа, мачеха, учительница. Миссис Робинсон из «Выпускника». Мама Стифлера из «Американского пирога». Однако фантазия иногда заслоняет собой реальное насилие.
Когда все заговорили об учительнице из Флориды, которая занималась сексом с восьмиклассником, один умник из социальных сетей написал: «Бедный парень сейчас в больнице, ему столько раз пожимали руку, поздравляя, что он повредил кисть».
Учительский абьюз
Один из самых тяжелых разговоров у меня был с Аланом, учеником выпускного класса. Рассказывая о своей девушке, однокласснице, которая унижала его и била кулаками, он упомянул, как бы между прочим, что, когда ему было тринадцать, учительница восьмого класса, почти сорокалетняя дама, принудила его к сексуальным отношениям, продлившимся семь месяцев.
Когда я познакомилась с Аланом, она отбывала тюремный срок за сексуальные домогательства по отношению к несовершеннолетним. А он прошел через алкоголизм, самоповреждение, тревожность, приступы гнева и другие последствия.
Были бы у него подобные проблемы в другой ситуации? Никто не знает, но это довольно распространенные последствия растления и насилия. Алан считает, что четыре года интенсивной психотерапии дали ему надежду, что он сможет оставить прошлое в прошлом; он добавил, как ему повезло, что у него была возможность получить помощь.
Гендерные различия
Я не утверждаю, что мужской и женский опыт нежелательного секса совершенно идентичен. К последнему курсу колледжа девушки в два раза чаще подвергаются сексуальному насилию, чем парни, и становятся мишенью более изощренных и постоянных форм агрессии. Женщины называли самые разные случаи — от словесных оскорблений до изнасилования. Кроме того, в их свидетельствах практически всегда фигурировала явная или завуалированная угроза жестокого обращения, например страх за свою жизнь. В мужских ответах такой риск не упоминается.
Именно ощущение полной беспомощности, когда ситуация резко меняется и человек, которому женщина доверяла, способен ее убить, напрямую связано с тревожностью, депрессией и другими негативными последствиями для психического здоровья. Но лишь немногие мужчины говорили о явном психологическом осадке после нежелательного опыта.
Конечно, ярлык «жертвы» противоречит традиционным представлениям о маскулинности, включая постоянную готовность к сексу. Однако неспособность распознать и осознать негативный опыт лишает мальчиков выбора и, вероятно, эмпатии. Думаю, это объясняет один феномен: после насильственных действий без обоюдного согласия девочки часто ищут особой близости, доверия и защиты в личных отношениях; парни поступают наоборот и иногда доходят до враждебного отношения к женщинам.
Проблема в стереотипах
Продиктованные доминирующей культурой представления о гендере, сексе и желании формируют наше мнение о том, что означает сексуальное насилие и кто становится его жертвой. И зачастую это не отражает реального положения дел: каждый шестой мальчик подвергается сексуальному насилию или жестокому обращению до достижения восемнадцати лет.
«Есть четкие представления о гендерных и сексуальных нормах, когда в гетеросексуальных отношениях мужчина выступает инициатором и несет всю ответственность, — отметила Дженнифер Хирш, один из руководителей недавнего исследования. — Мужчина должен быть агрессором, а девушка — сопротивляться ему, поэтому мужчинам сложно осмыслить собственный опыт нежелательного секса и рассказать о нем. Предполагается, что они всегда готовы и согласны. Напротив, женщинам нелегко осознать, что от мужчин, оказывается, тоже надо получать согласие».
Статья написана по книге Пегги Оренстейн «Парни & секс. Молодые люди о любви, беспорядочных связях и современной мужественности»
Пегги Оренстейн — автор шести бестселлеров New York Times. Входит в список «40 женщин, которые изменили медиа-бизнес за последние 40 лет» по версии Columbia Journalism Review.
Отмечена Американским советом по современным семьям за «Выдающееся освещение семейного разнообразия».
Ее выступление на TED-конференции набрало более 4 миллионов просмотров.
