Когда злость застревает внутри: сериал «Переходный возраст» и трудные вопросы о насилии

Инверсия ролей: от жертвы к агрессору

На поверхности — история мальчика, который подвергался унижению. Его злость накапливается, и в какой-то момент он не справляется с эмоциями и срывается. Это типичный сценарий инверсии — когда жертва становится агрессором.

Но в этом случае все сложнее. Герой не просто дает отпор — он начинает получать удовольствие от власти. Мы наблюдаем, как подросток, еще недавно терпящий унижение, становится фигурой устрашения. Особенно в сценах с психологом, где он сознательно давит, манипулирует, унижает. Это не защита, это власть как возмездие.

Социопатия или реакция на боль?

С каждой серией в характере подростка проступают черты, которые можно связать с антисоциальным поведением: холодность, отсутствие эмпатии, манипуляция, игнорирование чужих чувств, сложности с тем, чтобы признать вину. Он имитирует эмоциональные реакции, но есть ли что-то за ними?

Это пугает, но вместе с тем вызывает важный вопрос: он таким родился или таким стал? Создатели не дают ответа, оставляя зрителю пространство для размышлений.

Может, он — ребенок с пониженной эмпатией, импульсивный, склонный к агрессии? А может, он — тот, кому слишком долго не оказывали помощи, кого не услышали, когда было больно, и вся эта злость застряла у него внутри, начала прорастать?

Среда, в которой насилие становится нормой

Социальная психология подчеркивает: поведение ребенка формируется в контексте. Американский психолог Альберт Бандура писал, что агрессия — это наблюдаемое и усваиваемое поведение. Если в окружении ребенка насилие воспринимается как допустимое или замалчивается, оно становится встроенным элементом реальности.

Психолог и криминалист Сергей Ениколопов также подчеркивает, что агрессивность — это не всегда результат личностных нарушений. Она может быть реакцией на длительное пребывание в небезопасной среде. Даже дети с антисоциальными чертами в эмоционально стабильной, принимающей обстановке способны научиться сдерживать импульсы и развивать сочувствие. Но если ребенок оказывается один на один со своей яростью, если его чувства не признаны и не поняты — у него не остается иных инструментов, кроме разрушения.

Многообразие бессилия

«Переходный возраст» — это не только рассказ о насилии, но и тонкое исследование бессилия. Оно пронизывает каждую сцену, становится фоном.

Мы видим душераздирающую сцену с бессилием родителя, который пытается понять, где он ошибся. Отец, глядя на дочь и ее заботу, как будто ищет в ней подтверждение, что не все потеряно. Он укладывает игрушечного мишку — и в этой сцене нет слов, но есть столько боли и чувства вины.

Бессилие полицейского, впервые осознавшего, как много у него отнимает работа. Он осознает, что скучает по своему сыну.

Бессилие психолога, которая задает точные вопросы, но остается в растерянности. Она сталкивается с жестокостью, с подростком, который одновременно просит помощи и разрушает контакт. И как профессионал она выдерживает, но как человек — остается без опоры.

Бессилие учителей — особенная тема. Словно они уже понимают, что ученики говорят на другом языке. Что мир подростков устроен по иным законам, где простые эмодзи могут значить больше, чем длинный монолог. Где «фиолетовое сердечко» — это страсть, а красное — любовь. Эти иконки передают весь спектр чувств — стыд, злость, одиночество, месть. И взрослые могут только краем глаза заглянуть в этот мир, когда дети снисходительно их туда впускают.

Все это — отражения осознания: мы не знаем, как быть. Хотим помочь, но как? Мы вроде рядом, но далеки. Это и делает сериал таким сильным: он не показывает, как победить насилие — он показывает, как с ним жить, когда внутри — лишь растерянность.

Что мы видим в этом лице?

Одна из самых сильных сцен — когда психолог, удерживая самообладание, смотрит в лицо подростку, занесшему над ней кулак. Это физическое насилие. В этот момент сериал дает почувствовать то, что испытывают тысячи женщин, сталкивающихся с агрессией. Страх, замешательство, беспомощность. Даже если перед тобой — подросток. Даже если ты профессионал.

Чуть раньше было неуклюжее проявление эмоционального насилия, когда парень ехидно спрашивал: «Покраснели? Отчего? Я вас задел?» — с насмешкой, с вызовом. Эта длинная сцена — не просто психологическая дуэль. Это отражение реальности, в которой женщинам приходится быть сильными, даже когда их безопасность под угрозой. Это реплика о том, что насилие — не «чужая» история, не случайность, а системный, вшитый в культуру феномен.

Не герой и не монстр: он — часть нас

Интересно, что герой сериала не вызывает отторжения. Мы видим, как он заботится об отце, рисует открытку, кажется, ему жаль близких. В нем много уязвимости. Он все еще нуждается в любви и принятии.

Впрочем, как и мы все. В каждом из нас живет такой внутренний ребенок, и с возрастом он никуда не исчезает. В схема-терапии есть понятие режимов, в которых мы оказываемся, когда наши потребности не удовлетворены. Если мы опечалены, речь идет об Уязвимом ребенке, если не может сдержать себя перед «вкусняшкой» — об Импульсивном. Но еще есть Сердитый и Разъяренный, когда степень депривации особенно высока.

Смотреть внутрь, чтобы не повторять

Сериал не дает ответов. Он не морализирует. Но заставляет нас задуматься: где мы, как взрослые, в истории этих детей? Что мы делаем, когда видим буллинг в школе? Как мы реагируем, когда подросток злится, грубит, пугает? Что мы транслируем — сочувствие или страх, поддержку или контроль?

И еще — как мы сами обходимся с насилием? Замечаем ли мы его в себе? В отношениях? В обществе?

Мы очень стараемся справиться, но кажется, нам придется пройти еще длинный путь.