Когда один из двоих решает обратиться к психотерапевту, семейная лодка, плывущая по привычным волнам ежедневного быта, неизбежно дает крен. Не угрожает ли психотерапия стабильности наших отношений?
«Нет причин всерьез беспокоиться, если один из партнеров решает начать терапию, — уверена семейный психотерапевт Инна Хамитова. — В паре всегда существует определенное «равновесие недостатков» двоих. Оно либо постоянно нарушается и восстанавливается — и тогда пара остается «живой», либо ситуация застывает, в отношениях ничего не происходит. В «живом» союзе изменения, происходящие с одним, заставляют развиваться, меняться и другого партнера. А когда перемены болезненны, нередко кто-то из них (или оба) обращается к терапевту. «Застывшие» же пары очень редко решаются на психотерапию». И все же стабильность такой паре сохранить не удается: сомнения, раздражение и тревога таятся за внешним спокойствием.
«Тебе со мной плохо?»
Первый повод для беспокойства: если партнер обратился к психотерапевту, значит, наш союз больше не удовлетворяет его.
«В какой-то мере этот страх связан с историей отношений, — говорит Инна Хамитова. — В первый период знакомства и брака мы пребываем в состоянии эйфории, невольно надеясь, что любовь излечит наши детские раны. Тогда желание другого пройти терапию может быть воспринято как крушение этого романтического взгляда и вызвать сильную тревогу: значит, меня и наших отношений ему недостаточно».
Но может быть, это неплохо — раз и навсегда покончить с иллюзией всемогущества любви? По мнению психоаналитика Марины Арутюнян, психоанализ вовсе не покушается на любовь, наоборот, он может сделать отношения в паре свободнее, впустить в них недостающий воздух: «Вначале эмоциональная зависимость, включенность в дела друг друга подпитывают чувства. Однако спустя время то, что еще вчера привлекало, начинает тяготить или раздражать: заботливый вдруг кажется нам рохлей, решительная — диктатором. Когда партнер решается на встречу с психологом, он надеется лучше понять себя и разрешить внутренние конфликты, но в результате часто меняются и отношения в паре — они становятся более свободными и открытыми».
У партнера, который говорит о проблемах не дома, а с психологом, появляется энергия для конструктивного общения в паре.
«И что ты ему скажешь?»
Партнер раз в неделю рассказывает постороннему человеку о нас и нашей жизни, но дома не обсуждает то, что происходит в кабинете психотерапевта. Наше желание засыпать его вопросами, узнать в деталях содержание беседы вполне естественно, но требовать откровенности у нас нет права.
«В рамках терапии все свои самые болезненные мысли, фантазии, воспоминания клиент доверяет терапевту, — поясняет психотерапевт Бернар Жеберовиц. — Наше общение — очень личное, и другой не должен в него вмешиваться».
Это не означает, что клиент не может при желании обсудить терапию с партнером (да и с любым другим человеком). «Обсуждать или нет — каждый решает сам, — говорит Марина Арутюнян. — Зачастую желание рассказать о терапии — это хороший признак. Человек начинает делиться с партнером своими открытиями и размышлениями, чего раньше не делал. И это может отражать вновь возникшее желание сблизиться».
По одному или вдвоем?
Стоит ли партнерам предпочесть совместную работу с психологом индивидуальной? У разных специалистов свои мнения.
Психоанализ относится к «парной» терапии без энтузиазма. «Некоторые из моих пациентов хотят параллельно работать в паре со своим супругом, — объясняет психоаналитик Софи Кадален. — Часто это способ успокоить партнера, показать ему, что ничего не делается за его спиной. Но психоанализ не орудие ни за, ни против пары, это работа для себя, себе во благо».
«В то же время, — уточняет психоаналитик Жинетт Леспин, — мужчинам, которые хотят пройти психоанализ, иногда проще сделать первый шаг вместе с женой. Но в конце концов многие из них приходят к мысли об индивидуальной аналитической работе».
Инна Хамитова подчеркивает, что работа двоих имеет преимущества. «Семейный психотерапевт работает не с отдельной личностью, а с теми отношениями, которые складываются в паре, учитывает структуру семьи как организма. Он может создать альянс с клиентами против симптома, действуя по принципу: партнеры сами по себе хороши, но отношения не складываются (трудности с распределением власти, с близостью и т. д.). Такой подход позволяет преодолевать сопротивление, возникающее в ситуации индивидуального анализа».
«Психолог говорит…»
Некоторые, возвращаясь от терапевта, подробно рассказывают о каждом сеансе, создавая ощущение, что в жизни пары незримо присутствует третий. «Такая практика скорее препятствует психоаналитической работе, — считает психоаналитик Жинетт Леспин. — Это признак того, что бессознательно пациент сопротивляется, хочет прекратить наши встречи».
В других парах партнеры используют высказывания «своего» психолога как оружие, последний аргумент в споре.
«Когда возникал спор, жена всякий раз твердила, что ее психолог считает меня негибким, не способным меняться. Меня это просто бесило», — вспоминает 37-летний Никита. «Это своего рода манипуляция, давление на партнера, — комментирует Марина Арутюнян. — А если терапию проходят одновременно оба, в паре может развернуться битва под лозунгом: «Мой терапевт прав, а твой ошибается!»
«Одна моя пациентка привела мне слова терапевта своего мужа, который якобы утверждал, что у нее «типичный невроз», — вспоминает психоаналитик Жан-Пьер Винтер. — Я ей возразил: «Но вам же он этого не говорил!» Слова, сказанные в кабинете терапевта, — это не объективная истина, а инструмент аналитической работы, они осмысленны только внутри отношений между пациентом и врачом».
«Это слишком дорого!»
Другой частый повод для конфликтов — стоимость консультаций. «Если бы не твой психоанализ, мы могли бы наконец поменять машину!» Раздражение могут вызывать и растянувшееся время терапии, и сомнения в компетентности психотерапевта: «И сколько лет ты еще будешь к нему ходить? И почему все так долго, если он хороший специалист?»
«За такими упреками всегда скрыто иное сообщение, — считает Инна Хамитова. — Например, желание привлечь внимание к себе, «дискредитировав» терапию, выдвинуть иные приоритеты или даже собственное скрытое желание пойти к психотерапевту». Но чаще цель таких колкостей — сделать терапевта ответственным за неудачи в семейной жизни.
«Я меняюсь, ты тоже»
Изменения, происходящие с одним из супругов, нарушают в паре «статус-кво». Партнеру начинает казаться, что он не знает человека, с которым прожил много лет. «Работая с психологом, я научилась по-настоящему слушать своего мужа, — вспоминает 40-летняя Анна. — И поначалу, как ни парадоксально, это выводило его из равновесия!»
«Всякая перемена в поведении одного из супругов чутко воспринимается партнером, — замечает Марина Арутюнян. — Благодаря психотерапии ломаются стереотипы поведения, и на время это может создать отчуждение между супругами».
Пациенты, которые расстаются с партнером в ходе терапии, на самом деле обычно принимают такое решение гораздо раньше
Партнеры выходят из устоявшихся ролей («муж-недотепа», «идеальная хозяйка»...) — в этом и заключается подлинный эффект лечения: перемены, происходящие с одним, влекут перемену в другом, заставляя его развиваться.
«Надо бы и тебе...»
Успешно проходя психотерапию, человек может впасть в соблазн обратить и других в свою новую «веру». Но оказывать давление на близких — неудачная идея. Мы не вправе навязывать свой выбор даже из лучших побуждений.
«Решение пойти на консультацию к психотерапевту человек должен принять сам, — уверена Инна Хамитова. — Это шаг очень личный. Невозможно советовать обратиться к психотерапевту, как советуют, к примеру, выписать очки».
Те, кто говорит: «Я ходил к психологу, и ты сходи», — воспринимают терапию упрощенно, механистически. «Такое предложение партнеру вовсе не значит, что наше лечение было успешным, — продолжает психотерапевт, — ведь поступок другого будет просто калькой нашего собственного. А вот если один из партнеров видит, что другой стал более спокойным, открытым, что ему явно легче жить, это, безусловно, может вызвать у него желание разобраться и с собственными проблемами».
«Я от тебя ухожу»
Психоанализ и разные виды психотерапии — это работа над собой, которая всегда предполагает проверку на истинность наших поступков и отношений. Касается это и выбора спутника жизни.
53-летняя Ольга вспоминает, как муж ушел от нее после тридцати лет брака: «Он объяснил, что женился на мне, потому что я была очень похожа на его рано умершую мать. Он сказал, что осознал это во время терапии, что это был не его свободный выбор и что он не хочет больше за него отвечать. Результат его работы над собой — разрушенная семья, а я-то была уверена, что мы счастливо состаримся вместе».
«Пациенты, которые расстаются с партнером в ходе терапии, на самом деле обычно принимают такое решение гораздо раньше, еще до первого визита к психологу, — уверена Инна Хамитова. — На консультацию они нередко приходят для того, чтобы найти в себе решимость и реализовать давнее часто неосознанное желание».
Когда брак построен на ложных основаниях, расставание предпочтительнее, чем вечные конфликты или скука
«В течение последних лет мы с мужем из последних сил поддерживали видимость брака, — вспоминает 36-летняя Мария. — После смерти папы я не могла справиться с горем и обратилась за помощью к психотерапевту. В какой-то момент я неожиданно поняла, что муж был для меня «заместителем» отца — то же имя, та же профессия! Я осознала, что вышла замуж… за копию папы. Неудивительно, что наши отношения не складывались, — их просто не было. Сейчас каждый из нас заново построил семейную жизнь, счастливую. Не перестаю хвалить себя за то, что вовремя пошла к психологу».
Когда брак построен на ложных основаниях и партнеры живут вместе не по любви, а по каким-то иным причинам, расставание предпочтительнее, чем вечные конфликты или скука. Психотерапия приводит к распаду только те пары, которым, вообще говоря, и не стоило встречаться.
«Начнем сначала»
Впрочем, кораблекрушения случаются редко, гораздо чаще пара отправляется в новое плавание. Многочисленные примеры подтверждают это. «Благодаря психотерапии я смогла понять, что жила мечтой об идеальном мужчине, а реального человека, который был рядом, просто не замечала, — говорит 40-летняя Нина. — Терапия помогла мне увидеть, что он состоит не только из очевидных недостатков: на самом деле мой муж — обаятельный, творческий человек. Оказывается, дело было во мне!»
Психотерапия позволила Нине увидеть ситуацию по-новому и перестроить отношения. «Разрушая старую модель семьи, терапия дает шанс обновить отношения, вернуть в них движение, гибкость, жизнь, — уверена Марина Арутюнян. — И пусть изменения происходят понемногу: вчера не возникло привычного раздражения; позавчера долго обсуждали фильм; сегодня получилось посмотреть в глаза, посмеяться вместе, поговорить о… Из этих мелочей и вырастают новые отношения».
Рискнем предположить, что психотерапия не «разводит» партнеров, скорее помогает снова влюбиться друг в друга.
Как это происходит
Партнеры, которые решили обратиться за консультацией, могут выбрать то направление психотерапии, которое им больше подходит. Чтобы работа была более успешной, важно представлять себе особенности каждого из методов.
Системная семейная терапия рассматривает любую проблему не как особенность поведения или ощущения партнеров, а как результат функционирования пары в целом. Семейный терапевт работает не с отдельным человеком, а с семьей в целом — она действует как единый организм, который постоянно развивается. Все процессы, происходящие в семейной системе, одновременно и причина, и следствие друг друга. Семейная система обладает достаточной гибкостью, поэтому в некоторых случаях можно ограничиться даже одной встречей. Существуют и такие семьи, работа с которыми занимает несколько месяцев (при режиме встреч один раз в неделю).
Нарративная терапия. Выстраивая представление о самих себе и о своей жизни, мы выделяем одни эпизоды и опускаем другие. Но на встрече с нарративным терапевтом (narrative в переводе с английского означает рассказ, повествование) важны именно те детали, которые мы склонны игнорировать, — они помогают рассказать о себе новую историю. Нарративный подход применяется как в индивидуальной работе, так и в работе с семьями. Количество встреч зависит от сложности проблемы. Чаще всего необходимо 8–10 встреч при режиме раз в неделю, час-полтора каждая.
Аналитическая психотерапия основана на теории психоанализа, однако ее можно применять не только индивидуально, но и в паре, и в группе. Работа происходит не на кушетке, а лицом к лицу, могут использоваться психодраматические и иные методы. Этот метод позволяет проанализировать внутренние конфликты, облегчить эмоциональное напряжение, разрешить жизненные проблемы партнеров. В ходе общения складываются особые отношения между пациентами и психотерапевтом, которые помогают постичь бессознательные истоки переживаний и поступков и благодаря этому изменить отношения в паре. Такая работа занимает год и более (при режиме встреч один раз в неделю).
Гештальт-терапия рассматривает сложности в паре как следствие нарушения контакта. Терапевт предлагает партнерам пообщаться между собой и наблюдает их взаимодействие. Он замечает то, чего не замечают участники: кто активен, а кто нет, в какой момент усиливается или пропадает интерес к общению, каких тем или чувств избегают, а какие стремятся выразить. Он может спросить, что скрывается за изменением позы, интонации, выражения лица, или попросить поменяться ролями. Цель — устранить стереотипы общения, побудить к выражению переживаний и тем самым восстановить контакт в паре. Количество встреч определяется индивидуально.
Об этом
- Вирджиния Сатир «Психотерапия семьи», Институт общегуманитарных исследований, 2018
- Милтон Эриксон, Джей Хейли «Стратегии семейной терапии», Институт общегуманитарных исследований, 2007.
- Огастус Нейпир, Карл Витакер «Семья в кризисе. Опыт терапии одной семьи, преобразивший всю ее жизнь», Когито-Центр, 2005
- «Методы современной психотерапии», Класс, 2001.
