Как строить карьеру мечты: советы бизнес-психологов и коучей

Что сегодня значит делать карьеру?

Ирина Белецкая: Значение меняется. До недавнего времени построение карьеры было связано с социальным успехом, с получением конкретной должности. Для многих это и сейчас так. Но поколение 25–35-летних больше ориентируется на самореализацию. Им важно разобраться: где мое место? Как мне его занять? Как я себя буду там чувствовать?

Второй тренд: все больше молодых не согласны заниматься только карьерой. Они хотят честно отработать на любимой работе, а потом заняться чем-то не менее интересным и, как правило, творческим: вести блог, снимать видео, писать книги. Они не готовы делать что-то одно в жизни.

Анна Кан: Да, и даже понятие такое появилось: «слеш-карьера». Очевидный вариант: я совмещаю работу дизайнером в издательстве и в рекламном агентстве. Новый слеш: в одной фирме я юрист, а в другой — технический директор, то есть я юрист/техред. И оба работодателя нормально к этому относятся, потому что им нужен этот специалист. Еще пару лет назад рекрутеры делали круглые глаза, услышав от соискателя о втором его проекте. А сейчас я знаю крупные компании, которые к этому уже относятся лояльно. И это тренд.

Михаил Стависский: А с моей точки зрения, понятие карьеры исчерпало себя в начале XXI века. Сегодня речь идет о каком-то другом понятии…

Видимо, нам нужен новый термин!

А. К.: Мне привычнее говорить о карьерном треке. Современный трек — это нечто многомерное, зигзагообразное.

М. С.: Да, некий зигзагообразный путь, который позволяет человеку жить в условиях хаоса или энтропии. Раньше мы карьеру планировали: оканчивали вуз и понимали, к какому результату придем. Теперь это невозможно.

А чему учиться сегодня, чтобы завтра быть востребованным? Тот, кто ответит на этот вопрос, будет самым богатым человеком. Искусственный интеллект заменит многих специалистов. Еще 5 лет, и карьера многих закончится, не начавшись. И задача сейчас — быть открытым большому количеству проектов и готовиться переформатировать жизнь полностью и в 20 лет, и в 65.

А. К.: Несколько моих знакомых пятидесяти лет так и делают. Скажем, 49-летняя женщина работает топ-менеджером и еще занимается вокалом. И в какой-то момент начинает брать учеников в той же вокальной студии. Года три совмещает обе работы, а потом плавно уходит из корпорации в преподавание. Кому-то надоедает карьера руководителя, и он покупает курсы по маркетплейсам и разворачивается в сторону онлайн-бизнеса.

А. А.: Не теряется ли профессионализм при таком разнообразии проектов?

А. К.: Традиционная система никуда не делась. Возьмите подготовку летчиков или врачей, там по-прежнему строится карьера, как при наших бабушках. Мы все разные. Кому-то нужно копать одну ямку, а другим хочется осваивать много направлений, и это тоже особый навык. Найти призвание не значит выбрать что-то одно.

Один рассказывает истории, другой все систематизирует, третий обучает других. Мы стремимся это делать на любой, даже нелюбимой, работе и переживаем в этот момент состояние потока, увлеченность и воодушевление. Словом, главная задача — обнаружить это ядро, этот каркас, и тогда на него можно «надевать» разные профессии.

Как же мы можем обнаружить это ядро в себе?

И. Б.: Экзистенциальные психологи это ядро уже давно описали: это набор персональных ценностей, которые мы реализуем с помощью своих сильных сторон. Ценности — это то, что делает нашу жизнь хорошей. Мы можем не осознавать, но мы всегда ищем то, что соответствует нашим ценностям.

А. К.: Я вижу ядро призвания именно в деятельности, когда человек получает удовольствие от оптимального использования нервной системы. То есть когда мои способности или, можно сказать, мои широкополосные нейронные пути «чувствуют себя» хорошо, на правильном месте. Это процесс, который важно уловить самому. Потому что никакого единого «атласа призваний» или «атласа ценностей» не существует.

М. С.: Ценности делают нас личностью и уникальным конкурентным продуктом. Но для успешного развития человек должен уметь отказываться от некоторых ценностей. Я говорю о тех профессиональных убеждениях, которые вчера казались важными, а завтра потеряют актуальность.

Сегодня важна открытость, готовность принимать новые точки зрения и критическое системное мышление — умение находить причинно-следственные связи и работать с причинами, а не с симптомами, как мы привыкли. Способность обнаружить, что в данный момент я умею делать лучше всего. Эмоциональный интеллект и работа в команде.

Ренат Шагабутдинов: Согласен. Хотя исполнительность и дисциплину я бы не сбрасывал со счетов, если говорить о бухгалтерии или HR, где много инструкций, регламентов. При этом человек может в одном месте своей слеш-карьеры быть исполнителем, а в другом — лидером даже внутри одной компании. Знаю такие примеры: коллега работает в бухгалтерии и на полставки в маркетинге. Или в авиации некоторые пилоты в свободное время выступают, преподают и помогают аэрофобам.

М. С.: Раньше ценились люди стабильные, а сегодня, с моей точки зрения, важны люди уникальные, в хорошем смысле «дикие» и «чокнутые». Допускаю, что в коллективе они не всегда удобны, но предприниматели быстро понимают, что именно такие сотрудники умеют решать нетривиальные сложные задачи в условиях неопределенности и способны существенным образом изменить течение бизнеса. Раньше было так: «готовься, целься, огонь». А теперь: «готовься, огонь, целься». То есть надо экспериментировать, работать, пробовать как можно раньше.

Удаленка — это больше свободы?

Р. Ш.: Я уже десять лет на удаленке, все мои параллельные проекты тоже на удаленке. Такая свобода идет рука об руку с ответственностью, ведь ответы на все вопросы приходится искать самому, тут старшего коллегу за рукав не подергаешь. Зато удаленная работа позволяет и подработать, и преподавать, и даже малый бизнес вести, не говоря уже о хобби.

А. К.: Знаю пример, когда на удаленке человек дорос от маркетолога до CEO. Удаленных компаний становится все больше, здесь главное, чтобы руководитель умел управлять распределенной командой.

И. Б.: Но давайте без иллюзий: не надо ожидать, что все идеально сложится, потому что нам этого хочется и нам удобно жить в Испании. К тому же удаленный формат не всем подходит. Кому-то надо платье выгуливать и болтать в курилке, кому-то нужно, чтобы его лично похвалили и руку пожали. А без этого мотивация снижается.

С чего начать и на что опереться молодому человеку, у которого нет ясной цели?

И. Б.: С признания, что риск будет всегда и успех никто не гарантирует. Дать себе право на ошибку. А родителям советую не заражать детей тревожностью.

А. К.: В 17 лет далеко не каждый знает, чего хочет. Нельзя на подростков давить ответственностью. Пусть пробуют! Год поучился, не понравилось — можно перевестись. Или через 5 лет пойти на второе образование.

И. Б.: Еще есть такое правило: если вы хотите получить квалификацию, выбирайте сперва самое трудное. Привлекает карьера в технической сфере? Начните с наукоемкого образования, математического, инженерного. Если душа лежит к гуманитарным и социальным наукам — языки, философия, социология, экономика, — хорошее классическое образование разовьет метанавыки: научит систематизировать, разовьет осознанность. В юности легче справиться с высокой интеллектуальной нагрузкой. А добрать недостающие навыки можно в любое время.

А. К.: Если тянет в медицину или науку, там фундаментальное образование необходимо. Но есть множество областей, где образование никак не связано с успехом. И если молодой человек не знает, что выбрать, вообще не важно, куда он пойдет. Можно выбрать по каким-то другим критериям, например, по возможности получить хороший нетворкинг, сеть полезных знакомств.

Р. Ш.: В 20–35 лет не только учиться легче, но и работать, причем много и в разных местах! Главное, не застрять в точке выбора, а пробовать максимум профессий. И тогда к сорока годам получится уже найти что-то свое.

А. К.: Понять, твое это дело или не твое, можно только в процессе. У нас мозг не работает по-другому. А многие хотят гарантий: «Пока мне не подтвердят, что это мое, я делать не буду ничего!»

Долго искать свой путь рискованно, ведь эйчары предпочитают рассматривать резюме кандидатов до 35 лет.

А. К.: За рубежом возраст 45–50 — ценнейший: дети выросли, опыт огромный, сил еще много. А в России многие компании действительно не смотрят резюме 35+. Очевидно, есть сервисы онлайн-подбора персонала, где фильтруются возрастные резюме. Значит, надо искать работу через другие каналы: через знакомых, бывших коллег и руководителей, соцсети. Все это работает. Бессмысленно слать резюме туда, где ИИ стоит на входе. Вам попался руководитель-эйджист? Ищите другого руководителя!

М. С.: Мы можем возлагать ответственность за эйджизм на эйчара или руководителя, но тогда встает вопрос: кто здесь субъект, а кто объект? Если субъект я и мне 51 год, то это я отвечаю за то, чтобы подготовить себя к тому, что со мной будет завтра. Я могу работать там, где не очень комфортно, если понимаю, зачем: получить знания, добавить строчку в резюме, познакомиться, выстроить связи. И потом я перейду куда-то еще. И тогда я перестаю страдать, что меня используют.

Р. Ш.: В МИФе мы говорим: «Мы — те, кого мы ждали». Вопрос, как научиться не перекладывать ответственность на внешние обстоятельства?

И. Б.: Это воспитывается в семье, конечно. Когда ребенка не отчитывают за то, что он сок пролил, а радуются: ты попробовал сам налить себе сок — это здорово! Бесстрашие в больших делах начинается с уровня самых маленьких решений. Тебе футболку с динозавриком или с медведем? — спрашивает мама и терпеливо ждет. А ребенку еще нет полутора лет, но он выбирает сам.

Человеческое достоинство нельзя насадить, но его можно долго и постепенно выращивать. Человек с достоинством никогда не позволит себя использовать. Даже если он делает то, что ему не нравится. Не всегда мы можем найти то место, где все будет нравиться.

А. К.: Сегодня молодым стало трудно выдерживать фрустрацию: что-то не получается, я встал и пошел дальше, потому что не выношу дискомфорт. Безусловно, если трудно вообще все, то стену пробивать не надо, возможно, это не твое. Страдать, терпеть унижение — это одна крайность. Другая — считать, что «в любимой работе не должно быть напряжения». Между ними — живое пространство вариантов. И каждому нужно найти свой баланс поддержки и фрустрации, легкости и напряжения.

Что помогает достичь вершин карьеры без выгорания?

А. К.: На руководящих должностях особенно важна «негативная способность» — умение выдерживать много неопределенности без раздражения и чрезмерной тревоги.

М. С.: И еще возможность принять большое количество ожиданий и страхов других людей. И не вылить это на других, а переработать и вернуть эту энергию в работу.

Р. Ш.: Мой опыт таков: избежать выгорания мне помогла своего рода диверсификация — я переключился с руководства редакцией на обучение начинающих авторов, стал писать книги. Количество работы не уменьшилось, но возникли другие задачи. И восприятие изменилось. Мне хватило двух лет, чтобы «отдохнуть» и пойти на новый виток. Я согласен, нельзя настраивать себя на легкий путь. Трудно не значит плохо. Плохо, если не интересно.

И. Б.: Есть две оси: «могу — не могу» и «нравится — не нравится». Дифференцируйте по ним свои ощущения. Если мне не нравится, надо бить тревогу, искать, где будет лучше. Если не могу, не получается, — тоже, ведь наши физические ресурсы не безграничны. Самое оптимальное место — где человек чувствует себя как рыба в воде.

А. К.: Я называю это состояние «мурчанием синапсов». Полезно спросить себя: в той точке, где моя нервная система так мурчала от удовольствия от оптимального использования моих талантов и влечений, — что я там конкретно делал? И в эту сторону двигаться.

М. С.: Что такое вершина карьеры? За ней неизбежен спуск, дальше покорять уже нечего. Мне ближе идея пути: я иду и чувствую, что мне хорошо. Я приношу пользу другим и своей семье, у меня хватает времени на занятия спортом, детьми, бизнесом. Это не значит, что там нет напряжения. Рыбе в воде нелегко, там акулы и сети расставлены. Но мне все равно там хорошо.

А. К.: Об этом как раз исследование психологов Брайана Дика и Райана Даффи. Опросив самых разных людей, они выявили три типа отношения к работе. Одни стремятся больше зарабатывать. Вторые нацелены на карьеру, то есть на продвижение вверх, по статусу, или горизонтально, по уровню мастерства. Для третьих работа наполнена смыслом, это реализация призвания. И эти третьи субъективно чувствуют себя более удовлетворенными в жизни. Так что смещение фокуса внимания с «гонки за статусом» на восприятие себя на работе как «рыбы в воде», вероятно, повысит удовлетворенность и снизит риск выгорания.