«И тогда я поняла: передо мной стоит моя мама!»

МАМА

Вика Лучанинова, художник

Мне было 5, когда папа обратился ко мне с просьбой называть тетю Люду, которая стала все чаще появляться в жизни нашей семьи, мамой. Просьба звучала так: «Давай с этого момента ты будешь называть тетю Люду мамой?» Папа был для меня всем, и ответ последовал незамедлительно: «Давай!»

Как выяснилось потом, взрослые, несмотря на заданный вопрос, уже решили все без меня. И были уверены, что я ничего не понимаю и до конца жизни буду верить сценарию, который они сочинили. Но я понимала все и ни на секунду не забывала о том, что Люда никакая мне не мама, а самая настоящая злая мачеха, которая пришла лишь с одной целью — забрать у меня папу.

Отношения у нас, мягко говоря, не заладились. И со временем, дабы сдержать обещание, данное папе, я научилась избегать прямого обращения к ней, так как назвать ее «мамой» у меня язык не поворачивался. Они поженились. И 10 лет нашей совместной жизни были не сахар: конфликты, ссоры, рождение младшей сестры, появление которой только усугубило тяжесть и без того непростого бытия.

Когда мне было 16, в разгар одного из конфликтов я ушла из дома и начала жить отдельно. С родителями виделась пару раз в месяц, а с сестренкой, к которой успела привязаться и полюбить, старалась проводить время, как только появлялась возможность.

В одну из таких встреч я потащила ее шопиться со мной в секонд-хенд. Примеряя на себя приглянувшиеся вещи, я жутко торопилась и нервничала, ведь до закрытия магазина оставалось 10 минут.

Услышав очередное злобное: «Девушка, мы закрываемся!» — я выскочила из примерочной, вернула вещи продавцу и, взяв сестренку за руку, направилась к выходу, как вдруг за спиной все тем же зловещим тоном раздалось: «Не дайте им выйти, они воровки!» Оглушенная услышанным, я огляделась по сторонам и поняла, что, кроме меня, сестренки, продавщицы и тетки, прибежавшей из соседнего отдела для задержания «особо опасных», в магазине никого не было.

Обвиняли действительно нас. Помощница захлопнула двери и преградила нам путь своим телом, хотя мы никуда и не убегали, а стояли как вкопанные, пытаясь понять происходящее. Оказалось, что продавщица недосчиталась одной майки, которую я в спешке забыла с себя снять.

Я не паниковала, а напротив — выдохнула, мне стало смешно от абсурда ситуации. И показалось, что я сейчас объясню им все как есть, верну майку, мы вместе посмеемся и разойдемся. Но не тут-то было. Продавщицы никак не хотели упустить возможность разнообразить вялое течение своих будней раскрытием «преступления века».

И пока я пыталась воззвать к их разуму, одна из них все громче орала, обвиняя нас во всех когда-либо совершенных кражах в магазинах на районе, вторая уже вызывала копов, продолжая преграждать грудью проход.

Сестренка хлопала большущими глазами-смородинками и от страха все крепче впивалась мне в руку, я просила этих женщин отпустить хотя бы ребенка, ведь она ни в чем не виновата. Это было бесполезно. Минут через 10 два полицейчких уже были на месте, ну шутка ли — таких злодеев повяжут! Весь остальной беспредел нашего криминального райончика просто мерк на этом фоне.

И вот двоих уже и так достаточно запуганных продавщицами детей (16 и 9 лет) взрослые, разумные, серьезные люди начали прессовать вчетвером. Они обрушили на нас все: начиная с исключения из школы, заканчивая финалом нашей никчемной жизни на тюремных нарах.

Наконец приговор был вынесен: я уезжаю с полицейскими до выяснения обстоятельств, сестренку забирает та самая тетя Люда, которой уже позвонили и вызвали на место преступления. Страх оказаться за решеткой меня не тревожил, а вот страх перед ее появлением и тем, что я втянула ее дочь в такое, уничтожал меня изнутри. Она возненавидит меня еще больше, она меня убьет, она не позволит мне больше никогда видеться с сестренкой…

Я увидела ее уже сквозь решетку, сидя в «уазике». Забрав у полицейских мою сестренку, она отвела ее в сторону и решительно направилась в сторону машины. В этот момент один из полицейских уже залез в машину, оставив открытой переднюю дверь, поэтому я слышала все происходящее.

Приблизившись к мужику, Люда произнесла: «Сейчас же выпусти мою дочь из машины, я без нее отсюда не уйду». В ответ на это он лишь махнул на нее рукой и направился к машине, не восприняв ее слова всерьез.

То, что я увидела в ее глазах после, поймут лишь те, кто так же, как и я, смотрел много передач о мире диких животных и не понаслышке знает, на какие подвиги способна самка, если ее потомству угрожает опасность. «Отдайте мне мою дочь! Или я за себя не ручаюсь», — произнесла она таким тоном, что они только и смогли сглотнуть слюну, переглянуться и выпустить меня из машины.

Оказавшись на свободе, я поняла, что передо мной стоит мама, моя мама. Образ злой мачехи рухнул вместе с осознанием того, что все эти годы я сама выстраивала барьеры между нами, играя в несчастную Золушку и злобную мачеху.

Этот сценарий был только в моей голове и сидел там так прочно, что стал реальностью. На деле же вся ее агрессия была лишь болью от того, что я отказываюсь принять ее любовь. Обняв друг друга, мы отправились домой, молча пообещав больше никогда друг в друге не сомневаться.

Другие истории читайте в сборнике «И тогда я поняла. 95 честных историй о жизни как она есть» (Бомбора, 2021)