Кадр из фильма «Фанатка» (2002)
Начиная работу с новым пациентом, судебный психотерапевт должен заранее принять одно решение. С каким объемом правды может справиться этот человек? Он готов встретиться лицом к лицу с реальностью? Или попытка рассеять иллюзии или убеждения, которые привели его к совершению жестоких поступков, окажется слишком трудной и потенциально опасной?
Случай Майи относится ко второй категории. Она была из тех людей, кого следовало освобождать от колючей проволоки противоречивой логики с большой осторожностью, терпением и тщательностью. Фантазии девушки достигли такой крайности, что простые отношения между студентами превратились в спираль одержимости, кульминацией которой стала судимость.
Вымышленная жизнь Майи напоминала калейдоскоп: искаженная реальность разбилась на осколки, сложившиеся в причудливый узор, красоту которого могла увидеть только она сама. Даже после того как ей вынесли приговор за преследование бывшего молодого человека Тео и угрозы убить его новую девушку, Майя все еще была убеждена, что он ее любит.
Она считала, что одержим Тео, а не она, а свидетельства, доказывающие обратное, можно объяснить тем, что парень попал под насильственный контроль новой девушки. Это не она прибегала к отрицанию, а он, потому что отказывался признать истинность их любви. Да, ее неоднократно отвергали и впоследствии осудили, но все это просто шаги на пути к тому, чтобы истина раскрылась и воплотилась в жизнь.
Энергичность таких убеждений контрастировала с мягким и даже кротким внешним видом Майи на первой сессии, которая проходила в амбулаторном отделении судебно-психиатрической службы
Мы встретились в светлом кабинете с плакатами на стенах и большими окнами. Здесь специально была создана такая обстановка, чтобы люди чувствовали себя непринужденно. Большинство наших пациентов — мужчины, и лишь немногим из них предъявили обвинения в преследовании. Я ждала, пока Майю направят ко мне, потому что было интересно узнать больше о ее обсессии.
Она говорила тихо, и в какой-то момент я поняла, что наклоняюсь вперед, чтобы расслышать ее. Однако поступки, которые привели ее в тот кабинет, были далеко не кроткими. Когда Тео расстался с Майей, она еще год его преследовала: атаковала сообщениями и звонками и ходила за ним по кампусу. Затем она переключила внимание на его новую девушку. Она писала ей по три раза в день, и в итоге нарастающая угроза переросла в слова о том, что ей перережут горло.
Пара сообщила об этом в полицию и дала показания. После этого Майе предъявили обвинения и осудили ее за преследование, домогательство и угрозы убийством. В течение полутора лет девушка должна была ходить на общественные работы, а также посещать психолога, поэтому сотрудник службы пробации направил ее в нашу клинику.
Все это нисколько не поколебало глубокой уверенности Майи в том, что Тео по-прежнему любит ее и что однажды они помирятся. Свидетельские показания, обвинения и приговор для нее отходили на второй план как нечто незначительное. Гораздо важнее были скрытые послания, которые девушка считывала в выборе песен в плей-листе Тео на Spotify.
Продолжительная одержимость Майи стала очевидной, когда она описала начало их отношений
Ее рассказ был подробным и включал откровенные детали, на которые я должна была обращать внимание по требованию Майи, хотя я пыталась увести разговор в другую сторону. Девушка была очень оживлена, вспоминая о сексуальном напряжении, которое незаметно росло между ними на лекциях в университете, где они и познакомились, о прикосновении его пальцев к ее коже и об удовольствии от их занятий любовью. Она описывала его тело так подробно, что это вызвало бы неловкость даже у близких подруг.
Первые сеансы оказались тревожными не только из-за того, что раскрывали глубину страстного увлечения Майи, но и потому, что они привели меня прямиком к классической терапевтической дилемме. Как и в случае с другими пациентками, мне нужно было завоевать ее доверие и показать, что я ей сопереживаю, а не разделяю мнение тех, кто считает ее сумасшедшей. Однако слишком рьяно поддерживать ее версию событий, фактически соглашаясь с ее заблуждениями, тоже нельзя, поскольку это заложит основу для еще более плачевного исхода. Подобная тактика поставила бы меня в позицию союзника, который будет вынужден предать Майю в процессе развития отношений и стремлении отделить реальность от любимой фантазии.
Подобный танец между пациентом и психотерапевтом на тонком льду, который отделяет внимательное отношение к проблемам человека от их непреднамеренного усугубления, лежит в основе работы каждого психолога. Мне необходимо понять заблуждения человека и побудить его проработать их вместе со мной, но в какой-то момент я должна столкнуть пациента с реальностью, разрушив эти иллюзии.
Как я позднее выяснила, в работе с Майей эта проблема будет стоять особенно остро, поскольку она тесно связана с ее искаженной моделью формирования отношений и опасным разрывом с Тео
Все началось в университете, где Майя изучала психологию. Она познакомилась с парнем благодаря одной из подруг. Все они были из богатых семей и учились в частных школах, чего нельзя сказать о самой Майе. Во втором семестре девушку представили молодому человеку, и ее сразу привлекли приятная внешность, непринужденная уверенность и хорошие манеры. Она быстро поняла, что он «вскружил ей голову».
И чувства эти были настолько сильными, что она решила игнорировать факты, который вызывали у нее беспокойство. Например, перед сексом он принимал кокаин для остроты ощущений и предлагал ей быть смелее и раскованнее, а еще иногда снимал процесс на видео. Девушка нашла рациональное объяснение своим сомнениям: все это — доказательства того, как сильно он ее хотел.
Растущее чувство привязанности к парню усилилось, когда ее пригласили погостить у его родителей в выходные. Для Майи это стало определяющим моментом в отношениях. В доме родителей Тео царила атмосфера тихой роскоши, что сильно отличалось от тесной муниципальной квартиры, где Майя росла с тремя братьями и сестрами.
По мнению девушки, такое приглашение имело особое значение: это не просто знак гостеприимства и поддержка зарождающихся отношений, а официальное приглашение в мир Тео и заявление о серьезных намерениях. Майя вспомнила, что именно в те выходные начала мечтать о замужестве и создании семьи в доме, похожем на тот, где она гостила. Наряду с этими грезами, резко вторгавшимися в ее будни, появились муки сомнения и страха, убежденность в том, что она недостойна любви парня, и уверенность, что однажды он ее бросит. Эта паранойя оказалась столь же значимой для состояния девушки и последующих действий, как и ее страсть.
Я полагаю, что именно в этот момент Майя начала испытывать симптомы эротомании, или синдрома Клерамбо
Он получил название в честь французского психолога, который описал его как psychose passionelle — состояние, более известное как эротический бред. Это заболевание характеризуется навязчивыми чувствами, обычно возникающими у молодой женщины по отношению к мужчине, который, по ее мнению, влюблен в нее. Часто эротомания возникает в тех случаях, когда двое на самом деле не встречаются, а человек, подверженный синдрому, зацикливается на публичной личности, в чьих действиях видит скрытый смысл.
В статье 1885 года, где впервые появилось определение синдрома, Гаэтан Гасьян де Клерамбо приводит в пример пациентку, которая считала, что в нее влюблен король Георг V. Девушка нашла этому явное подтверждение, когда посетила Букингемский дворец и заметила движение гардины: это был посланный ей тайный сигнал. Иэн Макьюэн в романе «Невыносимая любовь», опубликованном в 1997 году, прекрасно описывает то, как эротомания сопротивляется доводам разума, контрдоказательствам и течению времени.
В растущей одержимости Майи по отношению к Тео можно было увидеть многие черты эротомании. И во время отношений, и после их завершения девушка придавала слишком большое значение сигналам или вовсе их придумывала. Для Тео предложение познакомиться с семьей было незначительным действием, а для Майи — прелюдией к браку. Зациклившись на человеке с совершенно иным происхождением, чем у нее, она попала в незнакомый мир, получив физическое воплощение той жизни из фантазий, которую она начала мысленно строить. Чем дальше она продвигалась по этому пути, тем больше рисковала потерять связь с истинным «я» и впоследствии с реальностью.
В то же время чувство незащищенности и стремление к контролю привели к тому, что любовь к Тео сопровождалась подозрительностью: привязанность сочеталась с постоянным и навязчивым страхом, что ее покинут
Романтическая одержимость может начаться с влечения, но она усиливается страхом и становится абсолютной, когда страсть сливается с ожиданием предательства. К насилию склонно очень небольшое число людей, страдающих эротоманией (примерно 5%). При этом исследование психолога Парка Дитца, проведенное в 1980-х годах, показывает, что редкие случаи жестокости направлены не на объекты одержимости, а на людей, которых эротоман считает препятствием на своем пути, или тех, кто якобы пытается отнять у них объект.
Это заметно в истории Майи. Она угрожала, но не применяла насилия, и ее целью был не Тео, а девушка, занявшая ее место. Майя полагала, что парень попал под контроль новой партнерши.
Майя испытала на себе разрушительное воздействие романтической идеализации другого человека. Большинству это знакомо по сексуальному влечению. Но одержимость не ослабевает, не смягчается и не развивается таким же образом, как возбуждение. Она подпитывает сама себя и не требует взаимности, что делает объект обсессии практически второстепенным. Более того, если объект не отвечает или отдаляется, одержимый влюбленный впадает в неистовство и наращивает усилия по возвращению того, что он рискует потерять. Именно в этот момент состояние, которое знакомо практически каждому, превращается в опасную фиксацию, которая рискует закончиться психологическим срывом.
Как раз это и начала испытывать Майя на второй год отношений. Она чувствовала, как Тео отдаляется от нее, старается реже видеться и больше не отвечает на сообщения с прежней частотой. Они меньше занимались сексом, и он, казалось, стал больше полагаться на наркотики перед началом процесса.
По мере ухудшения отношений страх и недоверие Майи стали усиливаться: она начала расспрашивать Тео, где он был, с кем и почему
Майя все больше и больше времени проводила, погружаясь в мысли о Тео и пытаясь выстроить картину его передвижений, когда они были не вместе. Из-за этого страдали и учеба, и психическое состояние. Девушка стала чувствовать себя хрупкой, ела и спала меньше, чем требовалось для поддержания здоровья, а также не могла сосредоточиться на занятиях. Друзья заметили, что Майя становится замкнутой. Казалось, что ее интересует только Тео.
Их наблюдения однозначно указывали на ухудшение психологического состояния Майи. Одержимость Тео означала, что из-за все более частого отсутствия парня Майя ощущала, как разваливается и мир, и она сама. Самоидентификация как второй половины Тео до конца жизни стала настолько мощной, что девушка с трудом могла понять, кто она и в чем смысл ее жизни без него. По мере того как истощались физические и психологические ресурсы организма девушки из-за депрессии, недоедания и нехватки сна, обсессивное желание воссоединиться с партнером лишь усиливалось.
Время, проведенное вместе, сокращалось и становилось менее содержательным. Девушка пыталась компенсировать это бесконечным потоком сообщений и обнаженных фотографий, которые перемежались с вопросами, где он и с кем. Через несколько недель такого общения Тео разорвал отношения с Майей, сказав, что изначально не хотел ничего серьезного, а ее напористость для него — это слишком. Он не изменил своей позиции даже после того, как девушка пригрозила самоубийством в случае расставания.
Конец отношений ускорил ухудшение состояния Майи
Фиксация на Тео стала сильнее, поскольку она начала целыми днями отслеживать передвижения парня по социальным сетям, увеличивая фотографии, чтобы выяснить, где он и что делает. Она мучила себя мыслями о том, что Тео проводит время с новой девушкой, гуляет с ней по парку, смотрит фильмы на ноутбуке и занимается любовью. Как только стало ясно, что у Тео действительно начались отношения с девушкой по имени Саския, которая внешне отличалась от Майи практически всем, гнев и паранойя слились воедино. Она постоянно возвращалась к воспоминаниям о выходных с семьей Тео и представляла, что теперь парень познакомит их с Саскией, а они предпочтут именно ее.
Когда депрессия Майи усугубилась, девушка начала преследовать Тео и в жизни. Она загнала его в угол и умоляла сойтись. Она говорила, что сделает все, что угодно, чтобы угодить ему. В другой раз Тео сказал, что ей нужно оставить его в покое и что он вообще никогда не хотел с ней встречаться. Это разозлило Майю, и она вновь пригрозила самоубийством.
Отчаянные и безуспешные попытки вернуть парня усилили паранойю. Она стала думать, что он сохранил видео их занятий сексом и показывал кадры друзьям, смеясь над ней. Затем, когда она тайком следила за Тео во время ночной прогулки, девушка увидела, как он целует Саскию, что вызвало новый пик ярости и беспокойства и направило ее одержимость в другое русло.
В голове Майи сформировалась такая идея: если она убьет Саскию, сломленный горем Тео обязательно обратится к ней за утешением.
Майя начала контактировать с Саскией и в конце угрожала ей убийством, что привело к аресту и приговору. Как ни странно, но не отчаяние от потери Тео подтолкнуло Майю к поступкам, которые больше нельзя было игнорировать. Импульсом стала надежда на то, что она сможет вернуть его, а также ее дикие идеи о том, как это осуществить.
К моменту, когда ко мне попало дело Майи, по криминальной составляющей уже было принято решение. Девушку осудили за преследование и угрозы убийством и приговорили к общественным работам, при этом обязательным пунктом значилось психологическое лечение, которое проводила я. Единственный вопрос заключался в том, как разработать курс психотерапии таким образом, чтобы он помог девушке, которая была успешной и популярной студенткой до того, как эротомания привела ее к паранойе, депрессии, расстройству пищевого поведения, домогательствам и угрозам убить.
Моя цель заключалась в том, чтобы помочь Майе разобраться с совершенными преступлениями, их значением, глубинными мотивами и событиями, которые привели ее в эту точку. Ее цель была более простая, но в то же время противоположная. Она хотела помириться с Тео и полагала, что именно ему нужно измениться, чтобы ситуация разрешилась. Очень тихо (настолько, что мне пришлось напрячь слух) Майя сказала, что важно понять: жертва — она, а не кто-то другой.
