Личный опыт
Лена, 30 лет
Беременность
Наша дочь Вера родилась в мае, а в сентябре ее отец женился. На другой. Пока меня зашивали после родов, он подавал с ней заявление в ЗАГС. Еще во время беременности я начала догадываться, что мой мужчина лжет. Хотя придраться было не к чему.
Когда я сказала, что беременна, он примчался ко мне с розочкой среди ночи, стоял передо мной на коленях в коридоре коммуналки, целовал мне руки. Странное это чувство — когда тебе целуют руки, а ты чувствуешь, что все ужасно. Интуиция? Считывание невербальных сигналов? Паранойя? Я не понимала, что происходит. Что я могла сказать своему мужчине? О чем спросить? «Послушай, ты точно меня любишь?» Но он постоянно говорил о любви. «Мне кажется, что-то не в порядке?» Но он уверял, что все хорошо.
Он постоянно говорил: «Роди девочку, я хочу дочку, у нее будут глаза как у тебя, волосы, потом родишь вторую»
Я долго не могла забеременеть, мы из-за этого ссорились, он думал, что я делаю аборты. А я хотела ребенка. Помню, как ходила в аптеку за тестами, как топтала тесты с одной полоской… И помню ночь, когда забеременела. Когда это происходит, ты с первой же минуты превращаешься в самое беззащитное существо на Земле. Мне было плохо.
Я не думала о другой, но чувствовала его вранье, я знала, там что-то ужасное. Я физически не могла слышать его голос. Поэтому решила разорвать отношения во время беременности, поверила себе и выгнала его. Это было трудно.
Появление ребенка
Я рожала на майские праздники, на следующий день медсестра потребовала, чтобы кто-то из родных забрал в приемном покое мою куртку. Родных не было. Соседи по коммуналке уехали на выходные. Медсестра отругала меня. Что за отношения такие в семье, если куртку забрать некому?
Нет, он не бросил меня без помощи. Переводил деньги, пару раз заходил, брал Веру на ручки, играл с ней
Однажды сказал, мол, раз все так сложилось и я живу отдельно, то могу выйти замуж за кого хочу. Он будет рад. А позже сообщил, что женился. Я удивилась, но подумала, что так бывает, внезапная любовь, поразила, как финский нож. Я провела в декрете два года: он давал деньги. Потом нашла сначала подработку, а затем и работу. Казалось, все неплохо.
Депрессия
Вере было три года, когда я отказалась от грудного вскармливания. Она перенесла это легко, а мой организм взбунтовался. Сначала я почти перестала спать. Еду организм тоже не хотел принимать, я питалась черносливом и чаем.
Проблемы? Никаких! Ведь похудение — это хорошо. Мало сна — больше времени для работы. Правда, я уставала все больше. И не могла находиться на одном месте. Нервное напряжение требовало выхода, я ходила по комнате, прыгала на детской площадке, качалась на турнике, а стоять или сидеть не могла совсем.
Депрессия? Я считала, что все хорошо. Я зарабатываю, обеспечиваю себя и дочь, поменяла жилье на более приличное, похудела, хожу на танцы… Правда, танцы пришлось бросить: общение с людьми стало невыносимо тяжелым, я с трудом поддерживала даже короткие диалоги.
Тогда я заставила себя дойти до психиатра. Пыталась объяснить, что не сплю и не ем
Врач сказал, что сон можно наладить с помощью антидепрессантов. У меня было три работы и ребенок, которого нужно возить в детский сад. Я сказала, что буду принимать таблетки, если они не дадут тяжелых побочных эффектов.
Психиатр изумился: «Вы что, одолжение мне делаете?» Я выбежала из кабинета. Скатилась по ступенькам. Обнаружила себя на незнакомой улице и попыталась рассуждать логично: мне плохо, и возможности исправить это нет.
Ноги передвигались с трудом, потом совсем отказались передвигаться, и я села прямо на асфальт. Это депрессия, поняла я. Это болезнь, и я больна. Но у дочери никого, кроме меня. Значит, нужно лечиться.
Признание
А потом отец моей дочери внезапно признался, что другая женщина была у него с самого начала наших отношений. Все два года, когда я любила его, нас было трое: он, я и вторая женщина, которая впоследствии стала его женой. «Я хотел узнать, насколько большим мерзавцем могу быть», — сказал он.
Было 31 декабря. Он принес подарки мне и дочери. Мы стояли на Тучковом мосту, и мост ушел у меня из-под ног. Раньше я держалась. Говорила, что это я не сумела полюбить, понять, очень горевала об этом. У меня, конечно, мелькали в голове картинки о том, как мне после родов швы накладывают без наркоза, а он с кем-то…
Но я эти картинки мысленно расшвыривала, объясняла себе: случается и такое, что и через две недели люди бегут в ЗАГС
Когда мы разошлись, я сумела собраться, не потонуть, выплыть. Узнав, что любимый женился, тоже удержалась. Самым страшным ударом стало именно вот это: обнаружить, что ложь была с самого начала. Я снова перестала есть и спать. Похудела до состояния скелета, не могла даже ходить, лежала пластом.
Я не просто родила от человека, который не захотел быть отцом, отказался сам любить и отверг ту любовь, которую мог бы дать ему ребенок. Меня предали. Снова началась депрессия, еще более тяжелая. Хотелось кричать, но при ребенке было нельзя. Я лежала и читала вслух Вере книжки про Гарри Поттера. Дочь садилась рядом на подушку и говорила: «Мама, если ты умрешь, это не страшно, вся твоя любовь останется у меня внутри и будет защищать, как Гарри Поттера».
Выводы
Удалось ли мне выкарабкаться из этой темноты? Отчасти. По крайней мере, сейчас я хожу. Но эта история слишком недавняя, чтобы забыться. Когда дочь родилась, я смотрела на эту крошку и думала, что мы с ней навсегда связаны с этим человеком. Что бы ни случилось, он не перестанет быть ее отцом. И это предательство было… как бы так сказать… Вот, например, ребенок — это насовсем. Предательство — тоже насовсем.
Из-за всего этого у меня очень мало сил, которые я могу отдать другому человеку
Про себя я поняла две вещи: дети должны приходить от любви. И надо выбирать того, с кем не страшно и не стыдно. Но я тогда не умела и не знала, что так можно. А матерью быть очень хотела, пусть даже и в одиночку. Во время беременности я больше всего боялась даже не нищеты, а того, что не смогу полюбить дочь. Того, что вот сейчас мы с ней двинемся друг к другу, а я не найду в сердце любви.
Я очень люблю Веру. Если бы у меня ничего не болело, моя любовь была бы, может, и не больше. Но светлей.
Мнение эксперта
Мария Антипова, системный семейный терапевт
Пережитое предательство, тем более неоднократное, нарушает веру в себя: ведь мы не заметили обмана, не защитились. И мы перестаем доверять окружающим. Нам трудно обратиться за помощью, как раз когда помощь нужнее всего.
С психологом или без, нам предстоит справиться с обидой, простить себя и сделать «работу над ошибками»
Нужно понять, как мы вошли в треугольник. Это не любые отношения троих, а те, в которых возникают коалиции двоих против третьего, скрытая борьба за власть. Мы не знаем о родительской семье Лены, но, вероятно, там она впервые бессознательно участвовала в таких союзах: с мамой против папы, с бабушкой против мамы…
Анализируя, переосмысляя свой опыт, мы учимся новому: открытости, уважению, поддержке в отношениях.
Системный семейный психотерапевт
