Долго ли, коротко ли: сколько живет любовь?

Сколько мы будем вместе? Вряд ли отыщутся влюб­ленные, которых не тревожил бы этот вопрос. «Я дважды была замужем, и оба раза на шестой год все кончилось разводом, — рассказывает 38-летняя Валентина, — но я не теряю на­дежды встретить того, с кем смогу прожить всю жизнь».

От чего зависит продолжительность наших отношений? Биологические законы утверждают, что романтическое чувство — скоротечный химический процесс, рассчитанный на три года. Наше физическое влечение к объекту страсти связано с повышенными тестостероном и эстрогеном, влюбленность — с дофамином, норадреналином и серотонином.

«Химические процессы, которые происходят в мозге, словно ослепляют нас, — рассказывает нейробиолог Люси Венсан. — Мы не замечаем недостатков друг друга, ощущаем целостность и полноту и эмоционально зависим от партнера».

«Страсть, романтическая влюбленность непременно заканчиваются, — комментирует антрополог Хелен Фишер, которая почти полвека исследовала природу любви. — Наш организм просто не приспособлен к тому, чтобы долго жить накалом страстей — это энергетически очень затратно».

Переставая получать «поддерживающие» сигналы мозга, мы будто пробуждаемся: спутник больше не кажется нам неотразимым, напротив, неожиданно мы обнаруживаем в нем множество недостатков. Создается впечатление, что нас обманули или мы ошиблись в выборе. А поскольку партнер в этот момент переживает примерно то же самое, появляется опасность разрыва. Взаимные упреки, не­удовлетворенность, претензии подтачивают отношения. И это лишь один из факторов риска.

Многосторонний обмен

Одной только химии недостаточно для объяснения успеха или неудачи в отношениях. Личный и социальный опыт значит ничуть не меньше. Ведь совместная жизнь многогранна.

Двое взаимодействуют как экономические партнеры — ведут совместное хозяйство, добывая средства к существованию и поддерживая общественный статус пары. Они также вступают в сексуальный контакт, сближаясь телесно и эмоционально. Кроме того, двое объединяются на бессознательном уровне, когда вступают в диалог их фантазии, тревоги и механизмы защиты. Наконец, каждый из партнеров реализует себя, свою индивидуальность — как в семье, так и в отношениях с другими людьми.

«Совместная жизнь запутанна и неоднозначна уже по определению, — замечает французский психоаналитик и антрополог Эрик Смаджа. — Не только потому, что мы потенциально склонны к конфликтам и критически настроены друг к другу. Каждый из партнеров проходит через бурные переломные моменты. В числе таких критических этапов я могу назвать начало совместного быта, социализацию: знакомство с друзьями и с родственниками с обеих сторон, рождение ребенка: переход в статус родителей и так далее. Эти кризисы могут травмировать как мужчину, так и женщину».

Выдерживать ненависть

Еще одна трудность совместной жизни — в нашем иллюзорном представлении о том, что реальные, живые отношения должны быть основаны только на любви. «Чувства всегда амбивалентны, — объясняет психоаналитик Светлана Федорова. — В отношениях есть место и ненависти, и отвержению. Для многих из нас эта мысль неприемлема: как можно испытывать добрые чувства к другому после того, как ты его возненавидел?

Лучше свои негативные эмоции всячески скрывать, маскировать, чтобы партнер о них не догадался. В действительности от того, насколько способны партнеры справляться с этой амбивалентностью — выдерживать (иногда) отвращение друг к другу и при этом продолжать любить, — во многом зависит прочность их союза».

Эти смешанные эмоции пробуждаются в нас уже в младенчестве, когда мы стремимся слиться с любимым объектом (матерью), быть его частью, и одновременно пытаемся поглотить его, подчинить себе. А когда он выходит из-под нашего контроля, в нас просыпается ревность, а вместе с ней — ярость и агрессия, желание кусать, захватить.

«В совместной жизни желание удержать, присвоить, причинить боль возникает в определенные моменты, но предсказать их и установить четкие временные критерии невозможно в силу их размытости, — рассказывает Эрик Смаджа. — Поэтому говорить, что любовь длится три года или семь лет, глупо и бессмысленно. В кризисные периоды, когда мы воспринимаем другого как врага, ненависть вспыхивает почти неизбежно. Мы видим в партнере преследователя, и у нас возникает закономерное желание сыграть на опережение и уничтожить источник угрозы».

Легко ли принимать негативные чувства партнера? Конечно нет. Но легче это дается тому, кто умеет справляться с собственной амбивалентностью. А эта способность, согласно психоаналитической теории, зависит от младенческого опыта, от того, насколько спокойно принимала мать агрессию ребенка: продолжала любить или отталкивала, уходила, порождая у младенца недоверие к миру и страх показать свои негативные чувства другому.

Принимать различия

Если мы часто испытываем сильную тревогу, не исключено, что у нас появится соблазн найти такого партнера, общение с которым ничем не грозит, не обещает никакого риска.

«Сегодня многие вступают в отношения, построенные исключительно на уважении и общих ценностях, — замечает Светлана Федорова. — Например, нарциссически уязвимый человек, у которого есть печальный опыт расставания, отвержения, выбирает себе безопасного партнера. Они создают семью, начинают ходить в театры, на кулинарные курсы, бегать по утрам. Им хорошо вместе, но как детям, как друзьям. При этом они всячески избегают проявления сексуальности или занимаются сексом просто „для здоровья“».

Такие отношения постепенно замирают, теряют энергию. Получается, что амбивалентность — необходимое условие развития пары. Но что позволяет двоим поддерживать связь вопреки сильным разрушительным чувствам, которые время от времени врываются в их жизнь?

«Благодаря другому человеку мы получаем ласку, которая воплощает для нас то отцовскую, то материнскую заботу, — считает Эрик Смаджа. — Начинается затейливая ролевая игра: иногда доминирует отец, иногда мать». Такие отношения удовлетворяют нашу потребность в защите и помогают восстановиться психически.

Сопереживать друг другу

«Любовь может называться так только тогда, когда люди прошли какие-то кризисы, выдержали противоречивость чувств друг друга и научились уважать свои различия, — продолжает психоаналитик. — Именно наша непохожесть все время подогревает сексуальный интерес и желание познать другого, символически слиться с ним».

Сексуальный контакт дарит нам это блаженное ощущение единения с другим, но лишь на мгновение. Все остальное время нам приходится выдерживать неопределенность и инаковость другого.

«Любить — значит не ограничивать, не детерминировать другого своими ожиданиями, а видеть его в некоем свободном пространстве, давать ему возможность для самореализации, — размышляет Светлана Федорова. — Когда ко мне на прием приходят супруги с клубком взаимных претензий, я прошу каждого рассказать историю из детства, когда он чувствовал себя максимально несчастным, напуганным, одиноким, беспомощным.

И если партнер, слушая, способен включиться в эту историю, проявить сочувствие, разделить боль другого, я вижу в этом знак жизнеспособности пары. В такой момент они перестают друг друга перебивать и создают пространство для выражения другого, отказываясь от собственного эгоизма».

Да, все мы в основе эгоцентричны. Но мы не можем сами развиваться, если не испытываем любопытства к иному. Только в диалоге с другим мы можем постичь себя. Не ожидать от партнера ничего, кроме того, что он сам себе желает, и радоваться вместе с ним осуществлению его самого, его бытию, — такова, пожалуй, одна из сложных и прекрасных формул долгих и счастливых отношений.