«Я могу положиться на каждого из них как на самого себя» (Игорь, 35 лет). «Она на расстоянии чувствует, когда мне плохо» (Инна, 29 лет). «Если надо, каждый не задумываясь пойдет на серьезные жертвы ради меня» (Лариса, 42 года). Кто эти удивительные люди, наделенные шестым чувством, готовые проявлять чудеса самопожертвования? Они — наши друзья. Такие, какие у нас есть, или какими они живут в наших фантазиях.
Мы рассказываем о друзьях в превосходной степени, то и дело ссылаемся на их мнение и делаем это потому, что друзья необходимы. С самого детства именно они помогали нам взрослеть, благодаря им мы чувствовали любовь и поддержку вне родительской семьи. И теперь избранные нами близкие люди дают нам ощущение уверенности, безопасности, укрепляют нашу самооценку — независимо от того, как складываются наши любовные, семейные или рабочие отношения.
C друзьями легко удовлетворить потребности в противоположном, быть самими собой, будучи разными с каждым из них
Подлинная дружба кажется бескорыстной, но на самом деле мы все же извлекаем из наших отношений некую выгоду. «У меня есть друзья, с которыми я хожу по вечеринкам и клубам; есть те, с кем я могу пооткровенничать; есть старшая подруга, которая меня опекает», — рассказывает 28-летняя Марина.
По данным Фонда «Общественное мнение», в среднем у трети из нас двое-трое близких друзей, у 13% их четверо или пятеро, у 16% — больше пяти. Причем в этот круг мы зачастую включаем людей совсем непохожих друг на друга.
Согласно экспертам, можно выделить пять основных типов дружбы. Иногда эти «функции» проявляются в отношениях с одним человеком, но чаще они распределяются между разными друзьями.
Кто-то из них дает нам ощущение стабильности и покоя, с кем-то мы любим рисковать и дурачиться. Мы дорожим друзьями, возможно, и потому, что с ними можем удовлетворить потребности в противоположном, быть самими собой, будучи разными с каждым из них.
Дружба-симбиоз: дает ощущение безопасности
«Ника для меня — больше чем подруга. Мы как будто две части одного целого: думаем об одном и том же, принимаем одинаковые решения. Не знаю, продлится ли мой брак всю жизнь. Но с Никой мы будем подругами всегда», — убеждена 35-летняя Галина. По силе привязанности такая тесная дружба-слияние сравнима с любовью, с тем, однако, преимуществом, что лишена страданий, нередко сопровождающих любовные отношения.
«Часто она впервые возникает в отрочестве, когда отношения с другом становятся своеобразным тренажером отношений с другими людьми, — рассказывает подростковый психолог Людмила Фомичева. — Взрослея, мы отделяем себя от другого, и дружба-симбиоз либо обрывается, либо отношения становятся дистантными».
Бывает, друг становится жизненной опорой и сам, в свою очередь, удовлетворяет потребность опекать кого-то
Стремление к слиянию с другим показывает, что нам не хватает собственных ресурсов для построения своего «Я».
«Причина может быть и в том, что какая-то базовая потребность (потребности) не удовлетворена, — объясняет психолог Борис Шапиро. — Например, тот, кого недолюбили в детстве, благодаря другу может ощутить родительскую заботу — опеку, покровительство. Друг становится жизненной опорой и сам, в свою очередь, удовлетворяет потребность опекать кого-то, занимать родительскую позицию, чувствовать себя альтруистом».
При дружбе-симбиозе друг не копия нас самих, но наше отражение. «Такая дружба неповторима, уникальна, исключительна, вся картина мира сводится к отношениям «я-ты», — подчеркивает французский психолог Патрик Эстрад. — Мир кажется не таким опасным, если противостоять ему вдвоем.
Но мы не можем рационально объяснить, почему возникает эта теснейшая связь. Это не удалось даже Монтеню, который, описывая свою «совершенную» дружбу с философом Ла Боэси, признавался: «Если бы у меня настойчиво требовали ответа, почему я любил моего друга, я чувствую, что не мог бы выразить этого иначе, чем сказав: «Потому что это был он, и потому что это был я» (М. Монтень «Опыты», Голос, 1992).
И все же потребность в такой (порой удушающей) дружбе-любви испытывают далеко не все, предпочитая более спокойную, земную, но вместе с тем более прочную и длительную дружескую связь.
Наша дружба — это…
На основании опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение»:
- 40% россиян считают, что дружба — это прежде всего преданность и верность, безусловная и самоотверженная поддержка друг друга. Для 30% главное в дружеских отношениях абсолютное доверие и возможность быть откровенными, для 15% — взаимопонимание, общность взглядов и интересов, для 4% — умение прощать, сочувствие и забота. Взгляды мужчин и женщин практически не различаются.
- Дружба по преимуществу складывается между людьми одного поколения, близкими по социальному статусу. Те, кто имеет опыт «неравной дружбы», чаще говорят, что у них есть старшие, а не младшие друзья (20% и 7% соответственно); более, а не менее богатые и образованные, чем они сами (21% и 6%). Мужчины и женщины — их может связать не только любовь. У 39% женщин и 41% мужчин есть друзья противоположного пола.
Близкая дружба: позволяет быть самим собой
«Для нас обеих настолько важна наша душевная близость, что недостатки друг друга как-то вообще теряются», — признается 29-летняя Лилия. «Я всегда абсолютно естественный с ним — грубый, веселый, абсурдный», — говорит 37-летний Сергей. «Мои друзья любят меня такой, какая я есть, а дома мне часто приходится играть роли послушной дочери, любящей жены, идеальной матери…» — утверждает 38-летняя Анна.
«Действительно, дружеские отношения особенные, — подчеркивает транзактный психотерапевт Вадим Петровский, — в отличие от супружеских или детско-родительских, они прежде всего — внеролевые. Все наши роли — супруга (супруги), родителя, дочери (сына) — в той или иной степени регламентированы обществом, в отношениях же «я и мой друг» нет заданности, и их варианты бесконечны. Присутствие друга раскрепощает, освобождает от привычных ролей и масок. Дружба — это территория свободы».
Именно в дружеских отношениях мы можем ощутить свою самость. Друзья предоставляют нам драгоценную возможность быть несовершенными, такими, какие мы есть. Поэтому с ними мы чувствуем себя наиболее комфортно.
«Благодаря друзьям я ощущаю, что существую, что во мне нуждаются», — говорит 40-летняя Римма. «С подругами у меня общие интересы и увлечения — то, что в любовных отношениях нахожу не всегда», — признается 52-летняя Ольга.
Возможность довериться и быть по-настоящему понятыми и принятыми — вот главные критерии близкой дружбы
«Близкое дружеское общение кажется нам самым безопасным, — соглашается Людмила Фомичева. — Нам не страшно открыться — мы уверены, что будем адекватно поняты и получим то, в чем больше всего в данный момент нуждаемся, — сочувствие, поддержку, помощь, или все это вместе».
Возможность довериться и быть по-настоящему понятыми и принятыми — вот главные критерии близкой дружбы. «Друг может выступать в разных ипостасях: соратника (если у нас совместная деятельность), советчика, психотерапевта, наконец, зеркала (благодаря ему мы как бы видим себя со стороны), — говорит Борис Шапиро, — и в идеале близкая дружба всегда способствует личностному росту».
«Это платье не идет тебе», «Тебе, наверное, лучше с ней расстаться»… Почему из уст друга мы принимаем замечания и советы, которых не потерпели бы ни от кого другого?
«За годы мы привыкаем к тому, что большинство высказываний родителей в наш адрес — негативные, что, как правило, вызывает в ответ защитные контроценки. Для близких друзей негативные реплики не доминирующие, и критика воспринимается легче, — объясняет Вадим Петровский. — Кроме того, в дружбе мы опираемся на ценности, которые относятся к области идеального, а в семейных отношениях наши суждения всегда персональны».
Близкий друг не судит, не оценивает, его советы вообще менее пристрастны и личностны. Его искренность может нас задеть, но не обидеть.
Традиционная дружба: возвращает в детство
Почти 40% из нас сохраняют близкие отношения с друзьями детства, 50% — с друзьями юности. Но даже если со временем наши пути расходятся, мы бессознательно стараемся не рвать ниточку, соединяющую нас с прошлым.
С годами желание вновь пережить прежние (подлинные) чувства оказывается все более важным. Американский психоаналитик, автор теории транзактного анализа Эрик Берн утверждал, что внутренний ребенок — самая драгоценная часть нашей личности.
«Возможно, поэтому детство, юность, наши отношения в те годы мы наделяем особым значением. И часто наши идеалы в прошлом для нас более значимы, чем ценности сегодняшнего времени», — говорит Вадим Петровский.
Дружба-компенсация: восполняет наши потери
«Старший ребенок в многодетной семье, на плечи которого ложились заботы о братьях и сестрах, став взрослым, скорее всего, будет завязывать дружеские отношения с теми, кто нуждается в его помощи и поддержке», — считает Борис Шапиро.
Дружба-компенсация позволяет заново проиграть сценарии своего детства, но в ином, безопасном контексте. Например, «сестринская» или «братская» модели дружбы не отягощены ревностью, часто сопровождающей отношения родных братьев и сестер.
Иногда благодаря дружбе мы бессознательно пытаемся приглушить свои страдания, вызванные чувством вины
В других случаях дружба-компенсация позволяет переписать «набело» некий травмирующий сценарий прошлого, залечить раны, полученные в детстве.
«Если родители и дети каждый жили сами по себе и ребенок страдал от этого, то позже с друзьями (как и с возлюбленными) он будет стремиться установить близкие отношения, которые так и не сложились с родителями», — объясняет Борис Шапиро.
А иногда благодаря дружбе, как отмечает Людмила Фомичева, мы бессознательно пытаемся приглушить свои страдания, вызванные чувством вины: я опекаю подруг, тем самым компенсируя то, что в свое время недодала, например, маме, которой уже нет.
Дружба-открытие: расширяет наши горизонты
В таких отношениях один из двоих живет гораздо более яркой, часто более интеллектуально насыщенной жизнью. Его знания, опыт несоизмеримы с нашими.
Друг-гуру, друг-учитель может служить источником личностного роста, он ведет за собой, открывает новые горизонты, побуждает нас мыслить глубже и смелей. Его образ жизни, знания, опыт и круг общения заставляют взглянуть на мир с иной точки зрения.
Возможен и другой вариант, когда «гуру» остается лишь объектом восхищения и поклонения, то есть представляет собой образ человека, которым мы могли бы стать, но никогда не станем.
«Я никогда не буду как он», «Я никогда не буду первым» — такие решения бессознательно принимаются очень рано, до девяти лет, — объясняет Вадим Петровский. — А потом на пути встречается интеллектуальный лидер, который подтверждает это детское переживание. И человек уже осознанно говорит себе: «Я — второй». В этом признании есть горечь, но и гордость за то, что как будто можешь сказать себе правду. Но стоит ли ранжировать: кто первый, кто второй?»
«Дружба предполагает равенство. А отношения «учитель-ученик» — несимметричные, потому что один стоит «выше» другого, — добавляет Борис Шапиро. — Один выступает как донор, проводник в мире, другой — как потребитель, который, правда, дарит первому восхищение, уважение, почитание. Но если обоих этот обмен устраивает, такая дружба для каждого будет оставаться источником вдохновения».
Друг отрочества — образ нашего «Я»
В ранней юности лучший друг или подруга совершенно необходимы для нашего взросления. «Но не стоит надеяться сохранить эти отношения на всю жизнь», — считает детский и подростковый психотерапевт Марсель Рюфо.
«Подросток переживает сомнения и задает вопросы, которые в первую очередь касаются его самого. Он ищет такой образ себя, который бы удовлетворял его, придавал уверенности. И этот образ он находит в своем лучшем друге, которому приписывает все идеальные качества, которыми сам хотел бы обладать. Вот почему у лучшего друга никогда не бывает недостатков, это безупречное существо, которое, в свою очередь, считает безупречными нас самих.
В конечном итоге настоящий лучший друг подростка — это он сам; другой — не более чем манекен, которого мы одушевляем и наделяем своими идеями, своим желанием побеждать, своей отвагой и своим воображением… Нельзя разлучиться с самим собой — и друзья-подростки неразлучны. В их отношениях есть почти любовное напряжение: они постоянно испытывают желание видеть друг друга, разговаривать, делать что-то вместе, делиться мыслями и чувствами.
Но как только подросток достигает определенной зрелости, становится достаточно уверен в себе и в своих достоинствах, когда он уже способен признать за собой некоторые недостатки, ему, вообще говоря, следует расстаться со своим лучшим другом — по той простой причине, что тот ему больше не нужен. В идеале жизнь в определенный момент должна была бы разлучать лучших друзей, чтобы они так и не заметили «подлога», чтобы и дальше считали правдой все то, что они друг о друге вообразили…»
