Есть такой анекдот: лев приходит к жирафу и спрашивает, знает ли он человека, который живет у реки/ «А как, – спрашивает жираф, – этот человек выглядит?» А вот так: «ААААААА!»
Ответ льва напоминает мне о рассуждении владыки Антония Сурожского: «Нужно научиться, встретив человека, рассматривать его не только по отношению к себе самому, то есть: страшно ли мне от него, выгодно ли что, нравится ли мне человек, – а посмотреть на него с совершенно открытым умом и сердцем, как на явление, которое перед вами стоит и которое никаким образом не отзывается на вашей жизни. Это совсем не легкая задача, потому что все люди, которые нам встречаются, так или иначе влияют на нашу жизнь. Знаете, очень легко, придя в зоологический сад, дивиться тому, как прекрасен тигр; но встреть вы его на улице – совершенно иное будет впечатление, и иное поведение с вашей стороны!»
В моей жизни бывали люди, в отношении которых страх и желание им понравиться переплетались так причудливо, что они знали только меня, искаженную всеми этими чувствами. Они видели меня, как лев из анекдота видел того человека у реки, напуганной и напряженной. Но и мне, в свою очередь, это мешало смотреть на них без предубеждения и видеть их как есть.
Так что же дает нам отвагу любоваться львами и тиграми в зоопарке? Границы! Будь то прутья или иные преграды между нами. Получается, что ощущение прочных внутренних границ позволяет нам видеть не только когти и клыки, но и янтарную шкуру, силу, мощь.
Разные люди «боятся тигра» по-разному – и по-разному искажают свое ощущение границ. Кто-то занят наблюдением за реакциями на него других, его внимание перемещено в собеседника – и он склонен распространять себя на все доступное ему пространство. Это до такой степени ставит его настроение, ощущение себя в зависимость от посторонних реакций, что удовольствие от контакта теряется и он становится бесконечно тревожным.
Другие, наоборот, настолько наращивают защиту, что забиваются в самый дальний уголок себя – предъявляя в мир самое несъедобное. И им тоже не удается быть собой, потому что не получается раскрыться в достаточной степени.
Но известно и еще кое-что о семействе кошачьих. В одном упражнении мы исследовали внутреннюю силу, ее надо было представить и нарисовать – в виде природной стихии или животного, как угодно. Моей собеседнице ее сила представлялась в виде большой и злой пантеры, которая скалилась, приготовившись к нападению. Девушка долго рисовала, пытаясь ярче подчеркнуть «злые глазауси и злые-презлые зубауси». Потом, отчаявшись, она посмотрела на рисунок, перевернула его – и вдруг стало совершенно очевидно, что перед нами несчастный напуганный котенок.
