Я могу жить без него, есть без него, читать без него и смотреть сериал, а как я сплю без него – вам не передать! Вот что я действительно люблю – так это свою латунную турку и длинную ложечку с витым черенком. Сварить кофе – значит снова побыть в компании прекрасных вещиц, присоединив к ним фарфоровую пару, можно даже под настроение разную. Кстати, о настроении. Упадет оно или поднимется без кофе – над этим еще надо подумать. А думать лучше всего сначала в ожидании пенки над этой самой туркой, а потом над самой пенкой, разрушая ее парой капель ледяной воды перед низвержением в чашку. Главное, не думать о вкусе того, что пьешь.
Потому что вкус кофе – это отдельная категория, метафизическая, разумеется, как вкус водки. То есть налицо вдохновенные переживания над пустотой – полным отсутствием вкуса, который с успехом заменяет запах (кофе – чемпион запаха), жар и… ритуал. Не надо меня разубеждать – я все равно не пойму, как горечь, кислота (в лучшем случае терпкость) и мгновенный скачок давления могут доставлять удовольствие. Но именно его я жду, заботясь о лакуне для кофейного подноса в районе своего компьютера. Когда буксует строка или список дел претендует на полнокровный верлибр, я думаю: а давно я не пила кофе… И я опять иду на кухню, оправдываясь очевидной зависимостью, а на самом деле выгораживая лень и сибаритство.
Кофе подразумевает интимность и одновременно исключительность разговора
«Зайди на чашку кофе» давно перестало быть приглашением на кофе. Кофе подразумевает интимность (больше, чем чай – вы заметили?) и одновременно исключительность разговора. Мы как бы одной ногой в вольере аристократии. Может, потому что он дороже? Кофе дороже чая, я имею в виду. И корыстный организм, который мог бы, конечно, еще пошевелить поршнями, регулярно вспоминает о своем праве на эту микстуру и начинает зябнуть и скулить, пока не потянет заветным ароматом.
Кофе-брейк есть, а чай-брейка нет, за кофемашины скоро Apple возьмется, а у чая один самовар в анамнезе. Никто до сих пор не сакрализовал бесспорно полезный свежевыжатый сок или родниковую воду – а кофе сколько угодно. Что это значит? Это значит, что образ кофе манипулирует нами. «Ну и что это за квартал – кофе негде попить!» – то есть негде сесть и на двадцать минут забить на все. Между прочим, на Гаити уже двухлетним детям дают кофе. Такой первый прикорм. А отчаянный вопль нуждающихся переводится дословно так: «Да мне ребенку не на что кофе купить!»
А мы – пока есть на что – будем пить его в любом возрасте и в любом шалмане, потому что кофе – это свобода. Свобода нашего времени и пространства, индульгенция на безделье и на сверхурочные, наша связь с настоящим, а если мы на Гаити – с будущим.
