«В тот раз он просто изуродовал меня, а я так ничего и не сказала, – вспоминает 40-летняя Валерия. – Я покорно сидела в кресле, потом заплатила за стрижку – и дорого! – с кривой улыбкой пробормотала «до свидания» и вышла, глотая слезы. А потом увидела себя в витрине, и мне стало совсем плохо…» Дома над Валерией добродушно посмеивались: «Ничего, все отрастет!» «Но я даже не могла себе представить, как в таком виде приду на работу. Пришлось сказать, что я заболела. Знаю, что это глупо, а все же…» Почему она не возмутилась, а безропотно, как запуганная девочка, снесла экзекуцию? «Я не решилась. Наверное, была слишком поражена», – пытается анализировать она.
«Дело скорее не в неожиданности, – размышляет гештальт-терапевт Мария Андреева, – а в том, что в случае неудачной стрижки мы склонны винить не парикмахера, а себя. Почему? Зачастую нам сложно объяснить мастеру, какую именно прическу мы хотим: либо мы и сами не знаем этого, либо не владеем специальными терминами. Поэтому задачу выбора поручаем парикмахеру. И если результат плох, мы чувствуем вину за промах». И продолжаем мечтать о мастере, способном угадывать наши желания и понимать нас с полуслова.
«Он помогает мне видеть себя»
За последние годы авторитет парикмахера вырос в наших глазах довольно ощутимо. Лет тридцать назад многие родители самостоятельно стригли своих детей, жены – мужей, и это было вполне обычным делом. Теперь все изменилось. Спектр сложных услуг так широк, что профессиональное знание кажется недоступным для простых смертных.
«Некоторые из нас робеют перед парикмахером, чувствуют свою несостоятельность, – продолжает Мария Андреева. – Это можно понять: обойтись без него нам непросто. Скажем, с мастером маникюра или консультантом в магазине мы общаемся скорее на равных – мы и сами способны привести в порядок ногти или выбрать одежду. С парикмахером ситуация иная: мы не знаем техники стрижки, не всегда понимаем, какая прическа нам идет».
«В салоне нам «делают голову», – развивает мысль психоаналитик Анни Анзье (Annie Anzieu). – То, как каждый из нас видит свое лицо, во многом зависит от того, как уложены волосы. Доверяя эту работу мастеру, мы позволяем ему сконструировать наше желаемое восприятие самих себя. Мы даем ему право создать образ, который видим в зеркале и с которым ощущаем себя более или менее комфортно»*.
Женщине, сидящей в парикмахерском кресле, свойственно беспокоиться, чувствовать себя уязвимой, объясняет психоаналитик: «Видение себя – вопрос не только внешности. Он затрагивает отношение каждой из нас к своей женственности, поскольку касается ощущения собственной привлекательности, желанности, то есть самого личного, скрытого в самой глубине нашего существа».
«Он меня понимает»
«Мне всегда было сложно совладать со своими волосами, – признается 46-летняя Юлия. – Но лет семь назад, отдыхая в одном курортном местечке в Италии, перед отъездом я решила зайти в какой-то маленький салон – чтобы вернуться из отпуска «во всеоружии». Женщина, которая меня стригла, просто поразила меня – я никогда не чувствовала себя настолько легкой и красивой! С тех пор я каждое лето еду к ней «на свидание» – несмотря на то что добираться далеко и неудобно, да и хочется побывать в других местах!»
«Удачная прическа дает чувство завершенности образа, порядка, гармонии, – говорит Мария Андреева. – То, что мы видим в зеркале, должно нас поддерживать, вызывать внутреннее одобрение и радость. ошибка – и наше представление о себе оказывается под угрозой. Именно поэтому мы так настойчиво ищем «своего» мастера». То есть того, кто сможет совместить нашу внешность с нашей сущностью, нашим видением себя. А найдя, мы не хотим с ним расставаться. Парикмахер, который нас понимает, словно принадлежит нам.
«Словосочетание «свой мастер» подразумевает очень личные, уникальные отношения, – подтверждает Александр Крашенинников, топ-стилист Wella Professiоnals. – Ведь клиент доверяет ему не только свое тело, но и собственную индивидуальность». И речь, естественно, не о том, чтобы копировать некий идеал. Времена, когда клиенты доставали из кармана фото и просили короткие волосы, как у Шэрон Стоун, или округлую стрижку а-ля Мирей Матье, давно остались в прошлом. «Люди больше не хотят походить на кого-то, – говорит стилист. – Им скорее хочется приблизиться к себе, к своему истинному «Я».
«Это была не я»
НАДЕЖДА, ДОВЕРИЕ, УДОВОЛЬСТВИЕ – ВПЛОТЬ ДО ПЕРВОГО ЩЕЛЧКА НОЖНИЦ ВСЕ ОБЫЧНО ИДЕТ ХОРОШО...
Бывает, стрижка выходит неудачной. И происходит это порой из-за явного несовпадения задач парикмахера и клиента: «Например, мастер делает стрижку, которая соответствует структуре волос, и больше ни о чем не заботится, – рассказывает Александр Крашенинников. – Или «звездный» парикмахер стремится оставить на голове клиента след, применить фирменную, узнаваемую технику. А «свой» мастер всегда отличается тем, что учитывает все детали – от типа волос, формы головы и строения лица до настроения, степени уверенности человека в себе и даже его интеллектуальных пристрастий».
Чего опасаются мужчины
У мужчин с парикмахерами складываются менее пылкие отношения. Их ожидания пусть и серьезны, но все же более просты (в отличие от женщин). Они предпочитают, чтобы их внешность выражала силу, поэтому обычно носят короткую стрижку, которая, по их мнению, придает облику энергичности. И наоборот: все, что несет на себе хоть малейший отпечаток слабости, мужчин очень тревожит. Их беспокоит седина, выпадение волос – визуальные признаки старения, а значит, предвестники потери сил, беспомощности, утраты независимости. Зная об этом, хороший парикмахер сможет принять на себя роль консультанта, который, например, посоветует курс укрепляющих процедур для кожи головы и, меняя стрижку, поможет спокойнее принять естественные перемены.
И конечно, мы, клиенты, прежде всего чувствуем и ценим заботу о себе. 32-летняя Мария до сих пор не может забыть навязанную ей в модном салоне прическу, похожую на панковский ирокез: «Я вышла оттуда совершенно убитая, с головой, как у общипанного цыпленка. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы прийти в себя. На работе я старалась сидеть в своем углу, лишний раз не попадаясь на глаза коллегам. А свидания с другом стали для меня настоящей пыткой: в его взгляде я читала сожаление. Жизнерадостная женщина, с которой он когда-то познакомился, словно куда-то исчезла. Это была не я». По мнению Марии Андреевой, женщины гораздо острее, чем мужчины, переживают травму, нанесенную неудачной стрижкой (см. в рамке на этой странице). «Волосы служат женщине украшением, а прическа – это не только убранство, но и знак ее женственности, эстетическая демонстрация собственного «Я», способ, позволяющий сделать прекраснее образ ее тела».
Но если, говоря о прическе, мы говорим об отношении к себе, то так ли уж нам в этом необходим посредник? «Вряд ли стоит надеяться, что кто-то другой сможет нас внутренне изменить, если мы сами этого не сделаем!» – замечает гештальт-терапевт. А потому, возможно, нам стоит не только всецело вверять свою внешность другому, но и брать время от времени дело в свои руки. Например, поэкспериментировать и научиться самим делать себе прически. Не передавая полномочий никому. Чтобы не обижаться, если результат не оправдает наших ожиданий...
* A. Anzieu «La Femme sans qualite. Esquisse psychanalitique de la feminite» (Dunod, 2004).
