«Вы здоровы». Вероника, перенесшая в 48 лет инсульт, была счастлива, услышав наконец эти слова от своего лечащего врача-невролога. Но… не смогла до конца ему поверить. «Хотя МРТ показывает, что у меня все в порядке, я все время хожу как по лезвию бритвы, – признается она. – А вдруг это опять повторится? Могу ли я жить как раньше и как защитить себя от стресса?» Слов доктора оказалось недостаточно, чтобы Вероника «перевела» себя из статуса больной в статус здоровой и сконцентрировалась на восстановлении после болезни. Для медиков выздоровление означает исчезновение симптомов и признаков болезни, но для пациента все обстоит по-другому. Почувствует ли он себя выздоровевшим и когда – зависит от множества самых разных факторов. Короткий или длинный, для каждого это всегда трудный путь – но откуда и куда?
В союзе с болезнью
«Я много лет прожила, не выпуская из рук ингалятора, – рассказывает 35-летняя Ирина, с детства страдавшая астмой. – До тех пор, пока недавно не прошла курс лазерной акупунктуры, после чего приступы почти прекратились». Но даже спустя несколько месяцев Ирина все еще продолжает делать по несколько ингаляций в день. Когда же ингалятор заканчивается, она, как и раньше, испытывает панику. «Я никак не могу освободиться от страха, что случится новый приступ, – говорит она. – Астма – как будто часть меня».
Трудно избавиться от тени болезни, когда годами с ней неразлучен, чуть ли не слит воедино. Возникает эффект зеркала: «Я смешиваю себя и свою болезнь, я – это она». Отказаться от нее – как будто отказаться от части себя. А иногда – отказаться еще и от некоторых выгод, которые болезнь с собой приносит. Например, человек не готов выздороветь, потому что тогда придется возвращаться на работу, которую он ненавидит. Или его болезнь – единственное, что еще спасает семью от распада. Кому-то болезнь позволяет получить внимание и заботу, которых ему недоставало, когда он был здоров. Наконец, в болезни можно укрыться от стыда. «Раз я болен, мне не так стыдно, что я не оправдываю чьих-то ожиданий или не соответствую той высокой планке, которую поставил сам перед собой, – объясняет психологию больного гештальт-терапевт Марина Баскакова. – Я не защитил диссертацию, не сделал карьеру не потому, что не справился или не способен, а потому что болен. Получается, что боль от стыда может быть страшнее, чем боль физическая».
Но это отнюдь не означает, что больной (или продолжающий ощущать себя больным) – злостный обманщик, подчеркивает клинический психолог Яков Кочетков: «Важно понимать, что сам человек не осознает этой подоплеки своей затянувшейся болезни. Наоборот, продолжая воспринимать себя больным, он бессознательно пытается разрешить конфликт, который не решается на сознательном уровне».
Почему я?
«Трудно передать, что я пережила перед операцией, – вспоминает 37-летняя Наталья. – Врачи предполагали худшее. И хотя их прогнозы не сбылись, восстановление после болезни было очень тяжелым. Прошло почти два года, а я до сих пор холодею от страха, вспоминая те дни».
Вряд ли кто-то, пройдя через серьезную болезнь, сможет забыть пережитые шок, страх, панику, свое отчаяние и беспомощность. «Болезнь, как и всякая психологическая травма, разрушает чувство иллюзорной защищенности, фантазию об индивидуальном бессмертии, – объясняет Яков Кочетков. – Вдруг оказывается, что я уязвим и больше не могу контролировать свою жизнь. Сама идея, что можно оказаться бессильным и быть не в состоянии справиться с ситуацией, переживается крайне болезненно. Возникает мучительный вопрос: почему это случилось именно со мной?»
Очень важно, к какому ответу человек придет в итоге. «Можно винить себя или обстоятельства, но это разрушительные чувства, – говорит Марина Баскакова. – За ними не следует действие, поиск выхода из сложившейся ситуации. Тогда тот, кто болел, действительно бессилен что-то изменить. Другое дело, если взять ответственность за свою жизнь на себя: да, это со мной случилось, но я могу попытаться что-то с этим сделать. Это взрослая позиция. Если я отвечаю за свою жизнь, если я способен сам творить ее, значит, я могу и выбирать – продолжать болеть или сказать себе: «Нет, не хочу».
Мобилизовать свои ресурсы
Тем, кто серьезно заболел, то и дело кажется, что почва уходит из-под ног и не на что опереться. Но у каждого есть шанс перестроиться, адаптироваться к новым обстоятельствам, подчеркивает Марина Баскакова. «Психотерапевт Александр Лоуэн (Alexander Lowen) предложил емкую метафору – заземление. Образно говоря, мы привыкли опираться на твердую почву. Поэтому многим так трудно научиться плавать: они все время ищут под ногами землю. А пловец может «заземляться» в воде, то есть использует те возможности, которые ему в этот момент доступны. Другими словами, нужно быть пластичным, учиться находить для себя новую опору каждый раз, когда меняется жизненная ситуация. В том числе и когда заболеваешь».
Многое зависит и от того, как мы в целом относимся к своему телу и к своему здоровью, каковы наши убеждения на этот счет, подчеркивает Яков Кочетков: насколько опасно то, что происходит в моем теле, способен ли я это перенести?
И еще один важный вопрос, который явно или подспудно встает перед заболевшим: зачем мне быть здоровым? Для Марины, перенесшей тяжелую операцию в 31 год, спасительной оказалась мысль о маленькой дочери. «С какого-то момента я стала повторять себе, как мантру: рядом с тобой такое чудо! Перестань ныть. Твоей девочке нужна здоровая, жизнерадостная мама! Мне кажется, я, как Мюнхгаузен, вытащила себя за волосы из пессимизма и тоски». Яков Кочетков подтверждает: «Если мы ощущаем смысл своей жизни, видим перспективу, то и соматическое заболевание протекает легче, и восстановление после болезни проходит быстрей».
Те, кто рядом
Огромное везение, когда врачи не только успешно вылечивают нас, но и внушают веру в победу. Счастье, если в эти трудные дни (месяцы, годы) нас поддерживают любящие, заботливые родные, друзья и сочувствующие коллеги. Но такая идиллическая картинка чаще всего далека от реальности. Медики, особенно в России, редко беспокоятся о психологическом состоянии пациента. А иногда своим неправильным обращением могут спровоцировать у пациента новое заболевание, например депрессию (это явление получило название «ятрогения»).
Родные и друзья тоже могут оказаться не на высоте. И не всегда дело в черствости или равнодушии. «Они ведь тоже переживают стресс, – напоминает Яков Кочетков. – Кто-то может упасть духом, кто-то начинает обвинять больного. Это, конечно, не способствует выздоровлению. И наоборот, когда родственники успокаиваются, то и заболевший чувствует себя уверенней».
Но бывает и так, что сам он не готов принять помощь других людей. «Это трудно сделать, если думать: «Я никому не нужен, раз я заболел», «Мне никто не поможет», «Я не хочу быть обузой другим», – говорит клинический психотерапевт. – Так он сам себя изолирует от тех, кто мог бы его поддержать и помочь преодолеть болезнь. Конечно, бывает, что близкие отворачиваются от больного. Но в своей практике я чаще всего сталкиваюсь с тем, что это лишь фантазии заболевшего, не имеющие ничего общего с реальностью: пациент в силу своих убеждений просто не разрешает себе принять помощь».
Как помочь?
С другой стороны, не всегда и поддержка идет на пользу. Казалось бы, как прекрасно, когда близкие, друзья, коллеги подбадривают: «Молодец! Ты справился! Хватит киснуть – ты уже здоров!» Но ответного энтузиазма можно не встретить. «Каждый проживает то или иное событие со своей скоростью, в своем темпе, – предупреждает Марина Баскакова. – Окружающим может казаться, что пора забыть о пережитом, раз человека вылечили, сконцентрироваться на восстановлении после болезни. Тем более что сострадать боли очень трудно, хочется, чтобы все эти тревоги и волнения остались позади и для всех началась новая спокойная жизнь. А если человек психологически к этому не готов, он может бессознательно начать сопротивляться этим призывам. Не из упрямства – просто у него включаются защитные механизмы». То есть, подталкивая, можно помешать ему пройти свой путь к выздоровлению. «Лучше вместо «Ты можешь!» просто сказать: «Я с тобой!» Или, как еще говорят американцы: «Возьми столько времени, сколько тебе нужно».
Вечно больной и его заложники
Есть люди, которые никогда не бывают здоровы – они просто переходят от одной болезни к другой. «Это напоминает акт творения, заменяющий реальные дела, которых жертва избегает, тратя так много сил на поддержание своего состояния», – считает писатель Стивен Прессфилд. По его мнению, такой образ жизни не что иное, как форма пассивной агрессии, ведь манипулируя другими с помощью молчаливой (а иногда и не молчаливой) угрозы, «больной» заставляет других спасать его или вести себя так, как он хочет. По сути, он держит окружающих в качестве заложников собственной болезни». Но, оставаясь в этой роли, невозможно жить полноценной и наполненной жизнью, заключает автор бестселлера. Г. Ч.
С. Прессфилд «Война за креатив. Как преодолеть внутренние барьеры и начать творить» (Альпина Паблишер, 2011).
Что я понял?
«В какой-то момент я вдруг призналась себе, что благодарна болезни, – признается 40-летняя Ариадна. – Она столько мне объяснила о моей прошлой жизни, о себе самой. Тогда я заглянула за черту и каждой своей клеточкой почувствовала, как сильно люблю жизнь. Какой бы она ни была, со всеми ее черно-белыми полосами. И это знание делает меня сильной».
Болезнь многому может научить. Но для этого необходимо найти в себе смелость открыться и услышать то, что она говорит, как бы ни было это тяжело. «Важно обнаружить психологический контекст заболевания, – говорит Марина Баскакова. – Это может быть страх перед жизнью, страх перед ответственностью, страх перед чувствами, которые мы в себе подавляем… Если мы признаем их, то обретаем целостность. А значит – и шанс измениться самим и изменить свою жизнь».
«Выздороветь психологически означает понять и принять свою болезнь и те ограничения, которые она, скорее всего, накладывает на жизнь, – подытоживает Яков Кочетков. – И при этом не занимать позицию стороннего наблюдателя, а активно делать все, чтобы болезнь не повторилась».
«Я почувствовал себя здоровым когда разрешил себе танцевать танго»
«Когда-то в юности, проходя в поликлинике какой-нибудь медосмотр, я играл от скуки в такую игру: представлял, у двери с какой табличкой я буду сидеть в старости как постоянный пациент. Кто будет – мой врач? Кардиолог? Эндокринолог? А может, психиатр? Оказалось, что старости ждать не надо. И мой врач – невропатолог. Потому что за два дня до моего 38-летия со мной приключился инсульт. Ни с того ни с сего. И начался он с мрака. С того самого туннеля, куда тебя вдруг начинает затягивать. А ты упираешься и кричишь: «Не хочу, не хочу, пожалуйста, не сейчас!»
Мне крупно повезло. По какому-то неведомому промыслу нарушение мозгового кровообращения произошло так, что я мог и пока могу говорить, ходить и соображать. Главное последствие: напрочь выпало правое поле зрения. Это как если бы в машине закрасить черной краской половину лобового стекла и все стекла справа. Удобно? Не очень. Но жить можно.
Вот что главное. Жить – можно! И вот что еще удачно вышло: после инсульта, года через два, пошел я танцевать танго. Ведь первое, что происходит с человеком, который слег, это психологическое окостенение. Я больной. Мне нельзя. Полежу. Запретили наклоняться. Где моя пригоршня таблеток? Болезнь атакует прежде всего сознание и входит в твое тело через голову. С этим надо бороться радикально. Танго – как раз такой способ. А удача вот в чем: партнерша в танго стоит так, что перекрывает тебе своей головой как раз правое поле зрения! Я учусь бороться с болезнью в сознании. Захотелось поныть – чемодан в руку и во Францию. Закружилась голова – выпил таблетку и на фитнес. Вот, кстати, сейчас допишу эту заметку – и в спортклуб. Младший сын уже стоит над душой: я ему должен показать, как правильно делать жим лежа…»
