«Слово пацана» и новый скандал: россиян шокировал поцелуй взрослого актера с 14-летней напарницей

«Что в голове у тех, кто это одобрил»

Сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте » продолжает провоцировать скандалы. В начале декабря некоторые чиновники потребовали запретить его к показу, так как он вредит традиционным ценностям и даже романтизирует насилие среди подростков.

Теперь обсуждение сериала добралось и до Twitter/X — российские пользователи оказались шокированы сценой поцелуя героев «Слова пацана» Марата и Айгуль. Поводом для критики стал возраст актеров: Рузилю Минекаеву — 24 года, а Анне Пересильд, дочери Юлии Пересильд, — всего 14 лет. Скриншот с моментом поцелуя стал вирусным в X — пользователь @eu_java_guru иронично отметил, что поцелуй взрослого мужчины и несовершеннолетней девушки и есть «традиционные ценности» современной России.

Этот пост дал старт дискуссии о том, где грань между актерским мастерством и насилием над детьми. «Задумайтесь над тем, что в голове у тех, кто это придумал, написал сценарий, одобрил идею, снял, и что в голове у всех, кто это смотрит и кому понравилось», — пишет @lirathelesbian. Согласившиеся с ней назвали сериал «мусором», а саму сцену поцелуя Марата и Айгуль — «крипотой».

С такой точкой зрения согласились не все. К примеру, @_Blooby_Moon_ отметила: «Я в первую очередь смотрю сериал и понятия не имела, кому там сколько лет, мне глубоко наплевать на реальную жизнь актеров и сколько им в этой жизни лет. Я смотрю б*****й сериал». Некоторые добавили, что полагать, будто бы момент поцелуя взрослого мужчины и 14-летней актрисы нормализует педофилию, некорректно, потому что «это из разряда утверждений о том, что компьютерные игрушки повышают уровень насилия».

На скандальную сцену обратили внимание и телеграм-каналы — опубликовали ответ Анны Пересильд на споры, которые развернулись в соцсетях. Она призналась: «Это был первый поцелуй в моей жизни. Я достаточно переживала, но мне повезло с партнером — он относился ко мне как к сестренке». Сам Минекаев скандал пока не комментировал.

«Подростки очень чувствительны в том, с кем и как они сексуально взаимодействуют»

Анастасия Ливанова, клинический психолог, сексолог Alter

Есть ли грань между актерской игрой и насилием?

На первый взгляд, можно сказать, что это всего лишь кино, а все, что происходит на экране, — понарошку. Как правило, некоторые техники актерского мастерства предполагают вхождение в определенное состояние — соответственно, актеру нужно эксплуатировать свое тело, совершать им определенные действия, чтобы достигнуть необходимого эффекта. Актерам нужно быть готовым, в том числе и психологически, к тому, что их тела будет касаться другой человек.

Эта коммуникация с телом очень важна в актерской игре — например, если говорить о системе Станиславского, то в ней актер отыгрывает эмоции сначала телом, и лишь потом мозг подключает нужные эмоции. Это объясняется физиологией: мозг видит, что тело совершает определенные действия, и по ним он включает наши эмоции.

Наше тело разговаривает с нами либо на языке удовольствия, либо на языке страдания. Если мы посмотрим на язык удовольствия, то речь идет о способности регистрировать разные приятные сигналы с помощью тела. Получается так, что если в этот момент человек эксплуатирует свое тело — например, играет роль как актер — то он как бы раскалывается, отделяет одну часть себя от другой, профессиональную от личной, чьи желания могут не совпадать и, как результат, приводить к страданию.

Такие действия в целом должны приносить нам возбуждение и наслаждение — и если они этого не делают, то тело испытывает страдание.

Важно и то, что актеру — 24 года, а актрисе — 14 лет. В этом подростковом возрасте люди активно познают свое тело и его границы, в том числе в сексуальном контексте. Они очень чувствительны в том, с кем и как они сексуально взаимодействуют. Неизвестно, какая работа была проведена с актрисой и какие у нее отношения с этим актером, но факт очевиден — разница в возрасте есть.

С точки зрения психологии это может влиять как минимум на то, что девочке, возможно, неприятен поцелуй с парнем, который ее старше на 10 лет. Возможно, данный акт добавляет ей стресса. Возникает и большой вопрос в некоторой равности перед опытом: являются ли они равными в нем? Для девочки это был первый поцелуй, а для актера — нет, и подобное неравенство может создавать дополнительный стресс перед более опытным коллегой.

Необходимо установить доверие между ней и партнером — ведь если границы тела нарушаются, нужно, чтобы они были уверены, что им не навредят.

Еще один вопрос — насколько у партнеров доверительные отношения друг к другу. Насколько установлена у них эмоциональная связь? Иногда люди с разницей в возрасте с трудом чувствуют доверие друг к другу. Кроме того, актриса может испытывать стыд или неловкость за то, что она не так опытна, и вместе с тем, что она делает что-то на экране из-за необходимости.

Однако в данном случае важно отметить, что Анна Пересильд — родом из киносреды и соприкасается с ней с детства: она дочь известных и опытных профессионалов кино, актрисы Юлии Пересильд и режиссера Алексея Учителя. И можно надеяться, что родители хорошо подготовили дочь к этой сцене, как психологически, так и с точки зрения актерской техники, и для нее этот опыт прошел легче, чем, возможно, прошел бы для подростка, более далекого от кино.

В любом случае, все, что происходит на площадке с актерами до 18 лет, обсуждается с их родителями и последние подписывают на это свое согласие.

Могут ли такие сцены нормализовать подобные отношения?

Говоря об этом, мы руководствуемся идеей, будто бы одна сцена в кино или сериале обладает такой большой властью, что способна влиять на сознание других людей и менять их представление о мире. Это не так: люди живут не в вакууме, и у них есть много различных каналов, через которые они познают мир. В частности, это опыт отношений с другими людьми.

Любое действие имеет предысторию и последствия, оно происходит в определенном культурном контексте. Если демонстрировать все эти части честно, то у зрителя появляется выбор и пища для раздумий о том, насколько он хочет привносить в свою жизнь то или иное действие.

Если мы посмотрим на сексуальный контакт 14-летней девочки со взрослым парнем, то какие вещи приходят первыми на ум? Например, что соглашаясь на контакт, подросток не может до конца понять, хочет ли он этого на самом деле. Или эксплуатация более молодого партнера более зрелым — если парень старше и опытнее он может злоупотреблять своим положением и статусом в отношениях с тем, кто младше.

Когда люди выражают обеспокоенность тем, что эта сцена может нормализовать поведение, люди подразумевают нормализацию злоупотребления — положением, статусом, старшинством по возрасту. Нормализация тех или иных сцен происходит тогда, когда действия людей на экране соотносятся с ценностными ориентирами зрителя. А ценностные ориентиры формируются через опыт отношений в определенном культурном контексте.

В культуре насилия нет места для размышлений о ценности и достоинстве человека, она основана только на представлениях о статусе и иерархии. В таком случае отношения с другими строятся через категории «доминирования», «подчинения», «овладевания», «присвоения», а человек будет заботиться лишь о том, чтобы не позволить статусу опуститься.

Поэтому, как мне кажется, необходима популяризация гуманистического взгляда на человека. Когда мы говорим о риске нормализации определенного поведения в обществе через фильмы, мы говорим о возможности корректировки поведения через кино. Но гуманистический подход позволяет обращать внимание на потребности и ценности человека.

На мой взгляд, если в обществе в целом и в отдельных семьях в частности люди начнут видеть друг друга как полноценных личностей, имеющих собственные потребности и обладающие неоспоримой ценностью по факту своего рождения, то и подобные сцены не приведут к нормализации злоупотреблений. Потому что личность всегда больше, чем просто ее поведение: она не нуждается в коррекции, с ней можно вести диалог, узнавать ее глубинные мотивации и помогать искать альтернативные решения проблем.