Мне нравится эта явная разница. Между ней на экране и ней же, стоящей передо мной. Между «женщиной-драконом» и женщиной в черных джинсах…
В сериале «Элли Макбил», принесшем ей известность, она была ужасной женщиной. В «Убить Билла» она была страшной женщиной. В «Ангелах Чарли» она была женщиной-мотором, в теперешнем «Элементарно» — самим (самой) доктором Ватсоном. То есть такой, каким и должен быть доктор Ватсон, — твердой, как скала.
Но женщина, которая сейчас передо мной, — милая, стеснительная, мягкая. У нее веснушки и застенчивая улыбка. Она не похожа ни на свою экранную версию, ни на героиню китайской миниатюры, с которой ее действительно тянет сравнить — из-за кожи цвета белейшего китайского же фарфора. Но нет, она не похожа ни на то, ни на другое. У этой сдержанной в мимике и движениях, улыбчивой, но серьезной женщины вообще нет аналогов. Никто, имея ее исходные данные, не сделал такой карьеры. Мало кто, сделав такую карьеру, сохранил привитую воспитанием скромность. Никто еще за мою профессиональную жизнь не согласился на интервью прямо назавтра, не давая понять, что есть дела поважнее… И вот Люси Лью стоит перед окном номера в пентхаусе роскошного отеля Carlisle в Верхнем Ист-Сайде, и кажется, что она, невысокая, мускулистая, узколицая, в черных джинсах, черной рубашке и черных полуботинках, черной птичкой сидит высоко на проводе и оглядывает город хозяйским взглядом. И вот-вот полетит. И будет парить над Центральным парком и музеем Метрополитен, куда так любит приходить, «потому что там нет времени», над Дакота-хаусом, где жил ее любимый Джон Леннон, «который никогда и ни на что не жалел времени», над Квинсом, где прошло ее бедное иммигрантское детство, когда «время было главным тираном»…
В обстановке позолоченной роскоши ар-деко, как бы настаивающей на безраздельной власти «сегодня» и отрицающей «после», как-то неуютно слышать постоянные напоминания о времени. Люси Лью не хватает на что-то времени? Или это возраст? Или сожаления о том, что не было сделано? Но что такое время для человека, который к 45 годам столь многое успел и так многого добился, не имея выгодной стартовой площадки? Почему оно тут с нами в этом пентхаусном шике?
Люси Лью: Да нет, я говорю о времени, потому что где-то глубоко у меня есть ощущение унижения от нашей зависимости от него. Мы страшимся упустить время, нам всегда его мало, будто настоящее откусывает от нашего будущего. И знаете, ведь время — женская категория, это нам природа ежемесячно напоминает о том, что оно идет, что мы можем не успеть… Что мы теряем привлекательность — это тоже природа нашего вида: самка должна привлекать самца… Я так расстраиваюсь, когда вижу живые свидетельства того, что женщина подчинена этому зову природы, — когда вижу эту одержимость молодостью, когда ловлю знакомых на внимательном разглядывании фото в глянцевых журналах. Но ей-богу, мы же люди, а не самцы и самки, неужели так сложно понять и принять неотвратимое: что время просто идет, что нужно жить несмотря на это, что наш век конечен, и вот это-то уж определенно — в отличие от методов борьбы с целлюлитом? И что — на самом деле — существует только «сейчас». И это «сейчас» вовсе не сокращает прекрасное «завтра».
Ее (не)абстрактная мечта
Десять лет назад, уже став востребованной актрисой, Лью почувствовала, что может воплотить свою давнюю мечту. Она делала коллажи с 16 лет: «Вырезала из журналов изображения прекраснейших и недоступных предметов и создавала из них свою собственную девчоночью реальность», — рассказывает Лью. Представления о реальности у актрисы с тех пор изменились, а пристрастие к выражению себя через пластическое искусство осталось. И она поступила в нью-йоркскую Школу-студию рисунка, живописи и скульптуры (New York Studio School of Drawing, Painting and Sculpture), которую и закончила в 2006 году.
Люси Лью — автор коллажей, рисунков, фотографий, работ смешанной техники, темперой и маслом. Под своим китайским именем Ю Линг она участвовала в нескольких коллективных выставках, а в 2011 году в лондонской галерее Salon Vert состоялась ее первая персональная выставка «72». На ней были представлены работы, выполненные маслом «с внедрением маленьких, смешных, на свалках найденных объектов», как описывает их автор. В 2013-м последовала вторая персональная выставка «Тотем», которая представила работы Лью на льне, «выражающие всю меру хрупкости человеческих существ». Гонорары, полученные от продажи своих работ, Лью неизменно перечисляет UNICEF, послом которой она стала в 2004 году. В. Б.
Psychologies Жить «здесь и сейчас» призывают многие, мы тоже часто об этом пишем. Но, если честно, я знаю мало людей, кто и правда в ежедневной жизни руководствуется этой мудрой установкой.
Л. Л.: А я не руководствуюсь. У меня теперь просто нет шанса жить иначе. В 1991-м у меня диагностировали рак груди. Врач сказал, что нужно делать операцию и не затягивать. Узнать о раке — это был шок и изоляция. Будто между мной и остальным миром встала стена. Мир стал врагом. Хорошо, что длилось это недолго — операцию сделали через два дня… И выяснилось, что опухоль была доброкачественной. Никакого рака. Но опыт остался со мной. Я начала жить сегодня. Перестала ждать неопределенно-прекрасного будущего. Я не понимаю, зачем откладывать счастье ради того, что завтра, возможно, будет еще лучше. Я считаю важным каждый день. И все дни учтены — нет неудачных или пустых. Для меня теперь есть только настоящее. Прошлого и будущего нет, это просто не-настоящее. Я стала жить… быстрее, интенсивнее, определеннее. Я по-прежнему не люблю говорить «нет», мне, скажем, всегда неприятно отказываться от ролей, в «нет» есть какое-то нарушение равновесия, комфорта. Но я теперь легче говорю «да». Да и потом, я слышала столько отказов (в нашей работе они неизбежны, а при моей «этнической» внешности их количество утраивается), что вообще стала ориентироваться больше на «да» — на то, чтобы принимать, а не отвергать.
Может быть, ощущение унизительной зависимости от времени связано и с тем, что вам 44, а у вас нет детей. Естественное женское чувство: мое биологическое время уходит.
Л. Л.: Такой простой довод… Слишком простой! Я ощущаю отсутствие детей по-другому. Я хотела бы иметь детей, но я сторонник естественности. Я ведь хоть и американка, но во многом китаянка. И получила воспитание в китайской семье. Да, мои родители образованные люди (хотя в США вынуждены были браться за любую работу, папа долго ручками, скажем, торговал), но они китайцы. А китайское мироощущение таково, что дети — высшая ценность, потому что они естественное продолжение жизни. Их не планируют, их рождение не приурочивают к удобной жизненной ситуации, они рождаются, потому что могут родиться. Кстати, именно поэтому народ в Китае так болезненно реагирует на политику ограничения рождаемости, на принудительную женскую контрацепцию, — потому что это, по народному мироощущению, насилие над природой, над естественной поступательностью жизни. А в моей жизни естественным образом дети не появились. Ну не случились. И это не плохо и не хорошо — так произошло, и все. Но я и вообще не склонна форсировать жизненные обстоятельства. Я научилась их просто принимать.
Из ваших интервью я сделала вывод, что у вас непростое отношение к самой идее семьи и что вы с сестрой и брат не очень привыкли к родительской заботе…
Л. Л.: Все силы уходили на выживание. Мы были бедными, жили в не очень благополучном Квинсе. Знаете, я тут недавно проезжала через Квинс и видела наш домик в Джексон-Хайтс — такой маленький, грустный. Странное было чувство — будто я посмотрела старое кино… Да, мы выживали. И время было невеселое. Родителям было не до нашего кропотливого воспитания. Им надо было зарабатывать — нас ведь трое. А наше дело было не причинять им неприятностей, ну и не разочаровывать их. Мы должны были приспособиться к среде, к школе, к району — чтобы у родителей не было проблем.
Но ведь наверняка хотелось поделиться этим с кем-либо?
Л. Л.: Не было потребности делиться. Помню себя маленькой — мама состригала мне волосы почти под ноль. А у других девочек были длинные волосы, и мне так хотелось длинные волосы! Мама считала, что американская школа — рассадник педикулеза. Что-то было в этом ужасное — быть ребенком, и без пола… Но я не возражала, потому что уже тогда ясно было: есть вещи поважнее. Потом, когда мы взрослели, у моих одноклассниц появилась фигура, а у меня нет. И я не завидовала тому, что у кого-то грудь, — я же не белая женщина, у них все иначе. Но вот волосам на руках у девчонок я завидовала страшно. Это была женская зрелость — в моем тогдашнем понимании. И нет, с сестрой поговорить мне даже в голову не приходило: мы обсуждали только практические вещи. В нашей семье не принято было говорить об эмоциях — как-то слишком мелко перед лицом наших проблем. И потом, в китайском воспитании весь упор делается на образовании. Я уже взрослой увидела, как люди неделями дни рожденья справляют, и подумала: вот самовлюбленность-то! У нас же дни рожденья вообще не отмечались — и эти «недели рожденья» меня поразили. А потом я поняла: ты празднуешь, что ты живешь! И это достаточный предлог для праздника. А праздники надо длить.
Китайская грамотность
Люси Алексис Лью родилась 2 декабря 1968 года в нью-йоркском районе Квинс в семье эмигрантов из Китая (ее отец, по профессии инженер-строитель, приехал в США из Пекина, мать, биохимик, — из Шанхая). Воспитанная в свойственном китайским эмигрантам духе достижения, вслед за старшими братом и сестрой закончила одну из лучших школ Нью-Йорка — Stuyvesant High School, в которую попадают, как правило, только отличники.
Поступила в Нью-Йоркский университет, но перевелась в Университет Мичигана, который и закончила как специалист по азиатским языкам и культурам. В конце 80-х во время поездки в метро была приглашена на съемки в рекламе. И именно в рекламных роликах Лью и сыграла свои первые роли.
Публике актриса стала известна только в 1998 году как стервозная адвокатесса сериале «Элли Макбил», а настоящая слава пришла к ней после комикс-блокбастера «Ангелы Чарли» Макджи (2000) и роли безжалостной «женщины-дракона» в «Убить Билла» Квентина Тарантино (2003). С возрастом Лью явно все больше тяготеет к ролям психологическим и имеющим отношение к социальной реальности — именно таковы ее роли полицейской в сериалах «Южная территория» (2009–2013), выдержавшем 5 сезонов, и «Элементарно» (с 2012), где Лью играет жительницу Нью-Йорка реалистку Джоан Ватсон, в прошлом нейрохирурга, которая приставлена в качестве врача-надсмотрщика к гениальному сыщику-наркоману, но становится ему другом и ассистентом.
Ваши планы стать актрисой не стали для родителей шоком?
Л. Л.: Естественно, у них это не встретило понимания. Они всю жизнь сражались и ждали, что я продолжу бороться на новом уровне. Они завоевали себе жизнь в Америке, нам, их детям, логично было завоевать иное положение, жизненные гарантии. Врач, адвокат — это да. Актриса? Это та, кто о себе высокого мнения, а вечно официанткой подрабатывает? Я бы и не стала актрисой — с родителями после университета жить уже было невозможно, а снять жилье было не на что. Брат спас. Сказал: живи у меня. А сам был студентом и жил в квартирке без кухни и к тому же делил ее с приятелем. Я спала на матрасе, днем его сворачивала. Но было прекрасное время — наполненное. Я научилась ценить неудачи как опыт. Узнала, что такое настоящая поддержка — от брата и его соседа. Они меня еще и подкармливали.
Известность, деньги — как они повлияли на вас? Что вы испытали, начав получать высокие гонорары?
Л. Л.: Я ребенок эмигрантов, а значит — материалист. И главное, что тогда изменилось, — это мои возможности. Многое стало возможно. А деньги… Знаете, меня влечет к страстным и целеустремленным натурам. К людям, которые делают дело, которое считают важным. Для которых деньги не ориентир. Второстепенность денег — может, это тоже от прошлой бедности? То есть у одних от бедности жадность, а у меня — то, что я так и не поняла: что такое деньги? Когда я стала уже более-менее известной, начали приходить подарки от разных компаний. Ну, косметика… А я даже не знала, как их принять. Все раздавала кому-нибудь. А потом задумалась: почему бы не открыть коробку и не узнать, что там за мыло-крем-тушь? Даже если мне не нужно сейчас мыло. Понимаете, когда ты привык, что у тебя всего недостаток, ты продолжаешь жить в недостатке. Странная программа.
Есть такая версия, что вышедшие из бедности богатые люди ощущают богатство не так, как рожденные миллионерами?
Л. Л.: Бедность диктует аскезу. Иногда это доходит до абсурда. У моей мамы, например. Она привыкла во всем себе отказывать. Я ей столько всего надарила, а она, по-моему, ничего и не надела ни разу. Тут у нее на ноге возникло раздражение, и я ей говорю: это от синтетики, носи натуральные ткани. А она: что носила, то и буду носить, натуральное — дорого. Четыре года назад я дебютировала на Бродвее. Замечательный спектакль «Бог резни». Приглашаю маму. Она настаивает, что сама купит билет. Спектакль заканчивается, я жду ее. Ее нет. Я звоню: где ты? Она: ой, я не хотела тебя беспокоить. Ну конечно, сидела где-то на галерке, а потом ушла, чтобы меня «не беспокоить». Я чуть не расплакалась: она так и не поняла, что она не просто публика, что она особенная! Мама родилась и выросла в Китае. И в каком-то смысле она до сих пор там.
Мне вот сейчас пришло в голову… Считается, что звезды свою личную жизнь охраняют от любопытства толпы, но на ваш счет у меня появилась догадка: не скромность ли этого, маминого, рода заставляет вас тщательно скрывать свою личную жизнь?
Л. Л.: Да я же не Николь Кидман, не романтическая звезда! Мной и не так уж интересуются.
То есть вы, как мама, — не особенная?
Л. Л.: …И в каком-то смысле до сих пор живу в Квинсе.
Комплиментарно: Ватсон
«Я совершенно не хотела играть в этом сериале, потому что совсем не верила, что зритель готов увидеть такое прочтение классики», — признается Люси Лью теперь. И представьте, это она говорит о сериале «Элементарно» и о своем докторе Ватсоне, нейрохирурге, удалившемся от операционных дел. Лью явно нас недооценила: мы оказались не только готовы принять в качестве соратника Холмса женщину, но и полюбили такого Ватсона. Именно поэтому американский телеканал CBS продлил сериал сначала на второй, а потом и на третий сезон, съемки которого начались в конце июля. Предыдущие серии можно посмотреть на сайте Первого канала (1tv.ru/cinema/fi=7801).
