Когда красота становится проклятьем

Время было давнее, пластических операций тогда еще не делали, и моя подопечная просто была генетическим везунчиком: родилась такой. И всегда была невероятно хороша, с раннего детства.

В 7-8 лет мать за руку отвела ее в дом моделей на Кузнецком Мосту — демонстрировать детскую одежду. Семья жила тяжело, отец пил, и мама сделала это из финансовых соображений — в Доме моделей хорошо платили.

Девушка с ужасом и отчаянием вспоминала, как зимой, по воскресеньям, когда остальные дети отдыхали от школы, ей надо было тащиться туда через всю Москву на метро и трамвае…

Чем, скажите, эта история кардинально отличается от ситуаций, знакомых нам по классической литературе, когда красивую девочку мать отводит на панель? Разве что антуражем. Потому что красота нередко превращает человека в товар.

Девочка росла, теперь на нее обращали внимание не только товароведы, перед которыми она ходила по подиуму, но и мужчины. В том числе состоятельные — которые хотели ее купить, как роскошный аксессуар.

Однажды я обронила, что она очень красивая, и она невероятно болезненно на это отреагировала: «Что значит очень красивая? Я же не самая красивая на свете? А если так, то какую ценность имеет эта красота?» В душе красавицы творился ад, она мучилась, постоянно сравнивая себя с другими.

Маска красоты сбивает внутренний «прицел»: человеку трудно понять, кто он на самом деле. Будучи человеком талантливым, девушка умудрилась не получить никакого высшего образования. Из финансовых соображений она жила с родителями. Папа намертво пил, они не общались.

И, наверное, самым большим достижением нашей с ней терапии было не то, что она избавилась от булимии и депрессии, а что сумела накопить денег, съехать от родителей, найти хорошую работу. И занялась карьерой, вместо того чтобы бесконечно страдать по поводу своей внешности.

Она была одной из первых в моей практике пациенток с нарушенным пищевым поведением: ездила в клинику голодания в Карелии, периодически ела одну гречку или овощи, чтобы сохранить стройность.

К сожалению, наша терапия прервалась, и я не уверена, что ей удалось в итоге принять бремя своей красоты. А ведь в какой-то момент приходится принять еще одно — собственного старения. Красота — дар, выигрыш в лотерею, но ты его обязательно растратишь. Это не тот талант, который можно сохранить и приумножить.

Тело как бренд

Современная история про потребительское отношение к красоте или трепетное брендирование самого себя начинается с ощущения, что «я, такая, какая есть, не хороша». А вещи не просто выполняют практическую функцию, но что-то сообщают обо мне. И тело — презентация меня. Хорошо, если оно подтянутое, спортивное, мускулистое, с гипертрофированными признаками пола — силиконовая грудь, большие искусственные губы…

До 1970-х годов в Америке основная идея рекламы любого товара заключалась в том, что у соседа есть что-то лучшее, чем у тебя. Соседка носит более модное пальто или сосед водит более крутую машину. На этой конкуренции строилась техника продаж.

Когда американский мир наводнился пресыщенными людьми с высокой покупательской способностью, реклама перестала работать. Тогда появилась гениальная маркетинговая стратегия, которая используется до сих пор и помогает продавать любой товар: лекарства, продукты, косметику, машины.

Она про то, что ты недостаточно хорош, чтобы соответствовать определенным стандартам.

Идея, что с твоим телом что-то не так, порождает огромную телесную тревогу и потребность достичь идеала, сделаться принятым. В результате — постоянно молодеющая статистика расстройств пищевого поведения и образа тела.

Зачем мне это тело?

Так что же делать? В любой непонятной ситуации надо «отправляться на базу»: вспоминать, зачем тело изначально нам дано. Это совершенный, единственный инструмент, который есть у мозга, чтобы оперировать в мире.

Помните «Голову профессора Доуэля»? Очень показательная история про то, насколько зависимым становится даже абсолютно гениальный человек, когда у него отбирают тело.

Получается, мы все время промахиваемся: ценим ум как инструмент, способный создавать, ценим красоту за эстетическую привлекательность, но при этом не уважаем сам инструмент, который дан нам природой.

Мне кажется, пора вспомнить: тело дано не для того, чтобы обслуживать им взор других людей. Телесное «товароведение» до добра не доводит.

Я веду группы по интуитивному питанию, где мы говорим про образ тела. Там обязательно находятся женщины, которые говорят: «Я ухаживаю за собой для себя!» И у меня всегда возникает вопрос: неужели?

Когда начинаешь копать глубже, выясняется: «...для того, чтобы я нравилась другим, чтобы им было приятно на меня смотреть». И обязана соблюдать то, что по мнению всех, обязана делать женщина: брить ноги, укладывать волосы, не выносить мусор без косметики.

Демоническое или божественное

Люди часто рассуждают так: если мне разрешить есть все, я с утра до вечера буду есть сладости и не смогу проходить в дверь. Если мне разрешить не мыться — не буду. Получается, что тело — демоническая отвратительная сущность, которой только дай волю, и она будет толстеть, валяться на диване, не мыться и плохо пахнуть…

Идея эта популярна среди современной молодежи, обожающей презентации. Типичное порождение культуры селфи: «посмотрите, вот у меня красивая еда, а тут красивая я, а вот я в спортивном зале»…

Из классической психиатрии знаем: когда человек перестает соблюдать базовые гигиенические правила, это свидетельствует о психическом расстройстве, болезни. Даже у животных груминговое поведение — первый признак здоровья.

Люди, страдающие шизофренией, перестают мыться — им не до этого. Люди, страдающие клинической депрессией, тоже не моются — у них сил нет. А обычный нормальный человек, если снять с него социальное требование быть красивым, мыться не перестанет.

Зато перестанет работать над своей внешностью под лозунгом «я должен нравиться другим». И будет действовать в направлении «я хочу нравиться себе». А принимать душ приятно. Чистить зубы — тоже.

Выйти изнутри вовне

Стандарты красоты — производное времени, социума, экономических условий. Мы оказались в мире изобилия, с которым не знаем, что делать. И, как дети, которых заваливают игрушками, очень быстро устаем от вещей и хотим новых.

«Я могу позволить себе много вещей» — это компульсивная попытка придать «Я» какую-то особенную ценность. Но через несколько лет изобилия люди понимают, что оно ничего не добавляет к ощущению счастья.

Одно у тебя платье или десять, мало влияет на то, как ты себя чувствуешь. Что действительно влияет на самоощущение, так это чувство, что ты можешь себе это платье позволить.

Так и ценность жизни — в конечном итоге она возникает от способности что-то созидать. Что останется после меня? Музыка или картина, построенная школа или больница, или что-то совсем небольшое. Посмотрите, как тщательно некоторые из нас возделывают свой сад, хотя у них нет необходимости питаться со своей грядки.

Смысл в том, чтобы перенести интерес изнутри вовне. Следование стандартам перестает быть смыслом жизни, когда я принимаю свое тело таким, какое оно есть. Оно перестает быть центром вселенной, когда я перестаю воспринимать его как транслятор.

И тогда у меня высвобождается энергия, потому что постоянная избыточная забота о красоте тела перестает меня волновать. Мне дано тело, я им оперирую в мире, чтобы сделать мир лучше. Это то, что наделяет смыслом нашу жизнь.

Я мечтаю о мире, где на красивых людей смотреть будет так же приятно, как на красивый пейзаж. В котором красота не будет наделять людей ни излишними правами, ни излишними обязательствами.

Древние греки понимали, что красота в какой-то момент становится проклятием и источником раздора — я сейчас про Елену и Троянскую войну. Благословением красота становится, когда мы ее отпускаем и получаем возможность наслаждаться ею как фактом реальности. А когда монетизируем или пытаемся решить, кому принадлежит Елена, начинается война.

И когда мы пытаемся увеличить объем собственной красоты, чтобы увеличить свою значимость в мире, начинается история о проклятье.