Ой. Ой-ой-ой-ой. Я в шоке. Она входит в маленький бар отеля, где я ее жду, и я почти впадаю в прострацию. Эта женщина создана для того, чтобы ее ненавидели другие женщины. Она сияет. В ней блестит все — волосы, глаза, у нее гладко блестящая оливковая кожа, такая гладкая, что тонкий золотой браслет на запястье кажется не украшением, а частью ее. Ее глаза много светлее, чем бывает у кареглазых, — они то янтарные, то зеленоватые, а то и вовсе желтые. На долю секунды мне даже кажется, что я от всего этого расстроилась. Да ведь и правда: никто никогда даже в самых смелых своих мечтаниях не будет так выглядеть… Но эта женщина быстро развеивает морок. Едва протянув руку, она сокращает между нами дистанцию, потому что говорит, что в лобби, сквозь которое она прошла, носятся и орут дети, а это плохо, потому что отель страшно дорогой, значит, и дети — небедных людей. А их никто не воспитывает. А детей нужно воспитывать с пеленок, потому что «мои дети не должны быть проблемой других людей!». Да, Кэтрин Зета-Джонс такая. Она приходит на интервью, не опоздав ни на секунду, но успевает заметить и невоспитанных детей, и то, что солнце сегодня… «Вы видели, какой странный свет — будто сквозь дымку? Хотя никакой облачности». И то, что портье была чем-то расстроена: «Мне было жалко ее — ей пришлось вести себя профессионально, то есть передо мной стелиться, а ей явно не до этого». И то, что у меня белый воротник, как у Питера Пэна, да и рубашка какая-то мальчишеская: «Это весело, когда стильность в скромности!» Да, она такая. Она легко спускается с вершин своего успеха, своей удачливости и своей роскошности. Потому что вовсе не смотрит на мир с вершины. Она живет среди нас. В том-то и прелесть — что это ей, несмотря ни на что, удается.
Psychologies: Вокруг вашего имени складывают много легенд: что вы моете волосы специально для вас созданным шампунем на трюфелях, а потом смазываете их черной икрой; что первый бойфренд у вас появился, когда вам было уже 19; что вы убеждены: залог удачного брака — раздельные ванные супругов...
Кэтрин Зета-Джонс: Я должна возразить? Пожалуйста: волосы мою трюфелями, смазываю черной икрой, потом сметаной, а сверху люблю заполировать шампанским. Подаю все холодным. Вам нравится такой ответ? (Она испытующе смотрит на меня.) Дело в том, что во многих головах я существую в статусе этакой Золушки. Девочка из деревушки, затерянной в горах Уэльса, покорила экран (не иначе как с помощью феи), стала звездой голливудского королевства, вышла замуж за кинопринца, да нет, за целую аристократическую династию Дугласов! И я не спорю — прекрасный сюжет. Только не совсем про меня.
А какой сюжет про вас?
К.-З. Д.: Моя история менее сказочная и менее поэтическая. История про девочку из Уэльса, которая выросла в рабочей семье, где папа с мамой были преданы друг другу. И не меньше, чем друг другу, — мюзиклам... Где папа любил поговорку «терпенье и труд все перетрут», только всегда возражал против «терпенья»: он считал — и сейчас так считает, — что только труд, а терпенье — оно не для сильных людей… Где у мамы был особый дар к элегантности (и он сохранился), а шить она могла лучше всяких Гуччи и Версаче, и мне стоило только ткнуть пальцем в журнал: хочу вот это... Где все в какой-то момент устали от любительских выступлений четырехлетней девочки. И мама решила отдать ее в танцевальную школу — чтобы фонтан бурной шоу-энергии ребенка в доме никого не утомлял… Как видите, никаких чудес.
Но ваши родители чудесно угадали, какого рода талант кроется в маленьком ребенке.
К.-З. Д.: Чудо, по-моему, в том, что мама исходила из моих склонностей. Не навязывала своих представлений обо мне, позволила мне следовать собственным маршрутом. Много позже она призналась, что разрешила мне бросить в 15 лет школу, уехать в Лондон и жить там в доме учительницы, чужого, по сути, человека, только по одной причине. Больше, чем опасностей большого города, родители боялись, что я вырасту и скажу им: «Если бы вы мне не помешали, я могла бы…» Родители не хотели, чтобы в будущем я испытала чувство упущенного шанса. Я тоже так считаю: лучше жалеть о том, что было сделано, чем о том, что не сделано… И кредо это работает во всем, кроме личных отношений. Тут нужно быть тоньше, не идти напролом.
«ДЕЛО БЛИЗКИХ — ПОМОГАТЬ, СТОЯТЬ ЗА СВОЕГО, НИКОГДА ОТ НЕГО НЕ ОТСТУПАТЬСЯ. ТАК БЫЛО С ДЕТСТВА У НАС В СЕМЬЕ. ТАК ЖЕ И У МЕНЯ».
И для личных отношений у вас есть собственное кредо?
К.-З. Д.: Конечно. Я вообще не считаю, что можно жить без позиции. И тут тоже у меня есть твердая позиция: надо быть мягче. Надо всегда, при всех обстоятельствах быть добрыми друг к другу. Мы, черт возьми, в жизни встречаем тысячи людей, и считается, что со всеми надо быть вежливыми. А тому, кого ты любишь больше остальных, часто нашей вежливости, простой бытовой доброты, не достается. Это же неправильно! И поэтому мы, в нашей семье, стараемся быть добрыми друг к другу. Учитывать состояния друг друга, планы каждого. Майкл, например, старается освободить меня по максимуму — он по большей части и занимается детьми, а мне, когда предлагают роль и надо ехать черт-те куда, всегда говорит: давай, я подежурю, работай, пока есть запал. Иногда бывает даже смешно. Дилан — ему тогда года четыре было — спрашивает у меня, почему я опять уезжаю. Я объясняю, что надо, работа. «Какая работа?» — опять спрашивает он. Я объясняю, что играю в кино, делаю фильмы. Дилан задумывается и говорит: ага, понял, мама делает фильмы, а папа делает оладьи! Ну действительно: он привык видеть Майкла на кухне за завтраком, когда тот печет оладьи! Майкл тогда заметил: «Ну вот, дожили: десятки фильмов, два «Оскара», а ребенок убежден, что единственное, что я могу, — это оладьи… А с другой стороны, не показывать же ему «Основной инстинкт»!
Почему для вас в жизни так важны правила?
К.-З. Д.: Я фанат дисциплины. Возможно, это мое танцевальное прошлое, там все держится на расписании, самодисциплине и работе, работе, работе. Я так выросла: с 11 лет выступала на сцене почти профессионально. Шесть часов занятий музыкой и танцами в день. И так с 7 до 15 лет. Потом количество этих часов только увеличивалось. И конечно, это правда: первый бойфренд у меня появился, когда мне было даже не 19 — 20! Я всегда была очень… целенаправленной. Меня интересовала только работа. В 11 лет, когда мои сверстницы блаженно околачивались после школы у местного «Макдоналдса», я неслась на хоровые занятия. В 13, когда они в универмаге втихую «примеряли» первую косметику, я неслась на хореографию. В 14, когда они переживали бурные романы с парнями из старших классов, я носилась на сценическую пластику. И даже никогда им не завидовала — мне было интересно нестись туда, откуда я попаду в конце концов на сцену! Словом, если что от Золушки во мне и есть, так это то, что золу я точно выгребала. И дисциплина въелась в меня. Да ведь, имея детей, невозможно прожить без нее.
«ЛУЧШЕ ЖАЛЕТЬ О ТОМ, ЧТО БЫЛО СДЕЛАНО, ЧЕМ О ТОМ, ЧТО НЕ СДЕЛАНО. ЭТО РАБОТАЕТ ВО ВСЕМ — КРОМЕ ЛИЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ».
С детьми вы в той же мере принципиальны?
К.-З. Д.: В общем да. У нас в доме все по расписанию: обед — 30 минут, потом 20 минут мультики по телевизору, потом… В какой бы части света я ни снималась, пока дети были маленькими, в семь вечера по бермудскому времени я любила позвонить домой и спросить: эй, народ, а спать не собираетесь? Потому что в 7.30 дети должны быть в постели, а в 7 утра — уже на ногах как штык. Мы с Майклом стараемся сами укладывать детей в постель. Но никогда не прислушиваемся под дверью — на случай, если дитя проснется и позовет. В типичной родительской надежде, что оно нуждается в нас. Как результат — наши дети на нас не виснут, нет такой привычки, и сын, и дочь лет с четырех ощущают себя вполне самостоятельными. И отчасти потому, что у нас расписание и дисциплина. У нас никто не капризничает, не встает из-за стола, не доев свою порцию, не отталкивает от себя тарелок с непонравившейся едой. У нас выходят поздороваться с гостями и среди взрослых не задерживаются. Если мы идем в ресторан, дети спокойно сидят за столом два часа и вокруг стола никто с криками не бегает. У нас не забираются в постель родителей, потому что между родителями и детьми должна быть здоровая дистанция: мы друг другу самые родные, но не равные. У нас ходят в обычную школу — слава богу, на Бермудах, где мы живем, это возможно. В Лос-Анджелесе они бы волей-неволей попали в школу, где все вокруг «сын такого-то» и «дочь такой-то». И это — главная причина, почему для семейного дома мы выбрали Бермуды, родину матери Майкла, — у Дилана с Кэрис тут нормальное, человеческое, а не звездное детство. Слушайте, по-моему, нет ничего противнее богатых избалованных детей! Наши дети и так привилегированны, к чему еще и разнузданность?!
Сын вашего мужа от первого брака был осужден за распространение наркотиков. Что вы чувствовали?
К.-З. Д.: А что я должна была чувствовать? Мы — семья, Кэмерон (сын Майкла Дугласа. — Прим. ред.) мне не чужой. Да и как может быть чужим человек, который столько играл с твоим ребенком? А Кэмерон очень много занимался нашим Диланом, пока тот был совсем малышом. Я чувствовала… беду. Да, беду. С родным, близким человеком случилась беда, он оступился. Не считаю, что должна его судить. Дело близких — помогать, стоять за своего, никогда от него не отступаться. Так всегда было в моей семье, у моих родителей. И так же у меня. Мы — разные, но в чем-то одно целое.
А как же ваша знаменитая сентенция про разные ванные?
К.-З. Д.: Да нет у нас разных ванных, что бы я ни считала. Так и нет. Наверное, потому, что в глубине души я романтик. Старомодный такой романтик. Например, люблю, когда люди целуются на улице. Кому-то не нравится, а я люблю.
И наверное, вас покорила та фраза, которую якобы произнес Дуглас при вашем знакомстве: «Я хотел бы стать отцом ваших детей»?
К.-З. Д.: Ну, это была шутка. Но в каждой шутке… Знаете, когда мы уже встречались некоторое время и стало ясно, что все всерьез, я решила поставить этот вопрос ребром. И призналась, что не представляю семью без детей. Если бы тогда Майкл сказал что-то вроде: у меня уже есть сын, мне много лет и прочее, я бы, наверное, задумалась… А он выпалил без колебаний: «Да ведь я тоже!» Так все и решилось. Потому что — я точно знаю — дети укрепляют брак. И вовсе не в том дело, что разойтись сложнее, что уйти к другой или другому, имея детей, нелегко. Нет, просто, пока у вас нет детей, думаешь, что не можешь любить человека сильнее. А когда видишь, как он возится с вашими детьми, понимаешь, что любишь больше, чем мог себе представить.
А разница в возрасте в четверть века — что это для вас?
К.-З. Д.: Да нет, по-моему, это скорее преимущество. Мы находимся на разных жизненных этапах, поэтому Майкл и говорит мне: не отказывайся от предложений ради семьи, работай, пока есть запал. Он уже стал всем, в карьере всего уже достиг и может жить без профессиональных обязательств, заниматься только тем, чем ему сейчас хочется: играть ли в «Уолл-стрит-2», печь ли оладьи… Да даже и для него наши 25 лет разницы не проблема. Он бесстрашный человек. Он не только женился на женщине, которая на 25 лет его моложе, но и завел детей в 55. Он не боится говорить правду: в той истории с Кэмероном не побоялся публично признаться, что был плохим отцом. Он не боится принимать резкие решения, не боится иронизировать над собой, что среди звезд не так уж часто встречается. Никогда не забуду, как он ответил моему отцу незадолго до нашей свадьбы! Мы скрывали наши отношения, но в какой-то момент папарацци нас поймали. На яхте, в объятиях… и я была, так сказать, сверху… и топлесс… В общем, пора было знакомить родителей с Майклом, а они как-то переживали эту публичность с фотографией топлесс. И едва они пожали друг другу руки, отец серьезно спросил у Майкла: «А что это вы там делали с моей дочерью на яхте?» И тот искренне так ответил: «Знаете, Дэвид, я рад, что Кэтрин была сверху. Гравитация работала на нее. В отличие от меня!» Отец расхохотался, и они стали друзьями. Майкл глубоко здоровый человек, у него твердые принципы, он никогда не становится рабом чужого мнения. В нем есть спокойствие — а я бываю тревожна ужасно, особенно когда дело касается детей. Когда Дилан раскачивается на качелях или Кэрис ходит по бортику бассейна, элегантно так балансируя… Майкл в этих случаях спокойно оглядывается на меня и говорит: «Дорогая, у тебя уже инфаркт или еще нет?»
Откуда вы черпаете спокойствие?
К.-З. Д.: У нас есть дом в Испании. Мы стараемся проводить там хоть какое-то время. Как правило, вдвоем — Майкл и я. Только плавание, разговоры, музыка, долгие ужины… И моя «фототерапия».
Вы фотографируете?
К.-З. Д.: Закаты. Знаю, что солнце заходит каждый день и обязательно зайдет… Но ведь каждый раз по-разному. И никогда не бывает, чтобы неудачно! У меня много таких фотографий. Я иногда вынимаю их и рассматриваю. Это и есть фототерапия. Это как-то помогает… ну знаете, не быть звездой — не порвать с нормой, с нормальными человеческими ценностями. И, по-моему, мне удается. Во всяком случае, я все еще знаю, сколько стоит упаковка молока!
И сколько?
К.-З. Д.: 3,99… Это вы меня проверяете или сами забыли?
Личное дело
- 1969 В городе Свонси (Уэльс, Великобритания) у Дэвида Зеты, работника кондитерской фабрики, и Патриши Джонс, портнихи, родилась дочь Кэтрин (в семье есть еще два сына).
- 1981 Кэтрин впервые выступает на сцене в музыкальных постановках.
- 1985 Переезжает в Лондон, чтобы начать карьеру актрисы музыкального театра; успешно дебютирует в мюзикле «42-я улица».
- 1990 Дебютирует на экране в роли Шахерезады в комедии француза Филиппа де Брока «1001 ночь».
- 1991 Обретает статус звезды в Британии после главной роли в телесериале «Цвет весенних дней»; начинает серьезные личные отношения с режиссером Ником Хэммом, с которым рас-станется через год.
- 1993 Телесериал «Хроники молодого Индианы Джонса» Джима О’Брайена; роман с певцом группы Simply Red Миком Хакноллом.
- 1994 Объявлено о помолвке Зеты-Джонс с актером Энгусом Макфадиеном, но партнеры расстанутся через полтора года.
- 1995 «Екатерина Великая» Марвина Джея Хомского и Джона Голдсмита. 1996 Мини-сериал «Титаник» Роберта Либермана.
- 1998 «Маска Зорро» Мартина Кэмпбелла; начинает личные отношения с актером Майклом Дугласом.
- 2000 «Траффик» Стивена Содерберга; рождение сына Дилана; выходит замуж за Дугласа.
- 2003 «Оскар» за роль в «Чикаго» Роба Маршалла; рождение дочери Кэрис; «Недопустимая жестокость» Джоэла Коэна.
- 2004 «Терминал» и «Двенадцать друзей Оушена» Стивена Содерберга.
- 2005 «Легенда о Зорро» Мартина Кэмпбелла.
- 2007 «Вкус жизни» Скотта Хикса; «Смертельный номер» Джиллиан Армстронг.
- 2009 «Нянька по вызову» Барта Фройндлиха.
- 2010 Удостоена одного из почетных рыцарских званий Великобритании — Dame Commander of The Order of The British Empire; за свой дебют на Бродвее в мюзикле Стивена Зондхайма «Маленькая ночная серенада» награждена «Тони»; готовится к съемкам в киномюзикле Стивена Содерберга «Клео».
