Когда назначена встреча со звездой, невольно ожидаешь, что и явится... звезда. Тем более что жду я ее в баре роскошного отеля, который, по слухам, она всегда и предпочитает для встреч. И вот появляется Жюльет Бинош. Раньше времени. Спокойно и незаметно. Настолько, что потом мне даже трудно будет сказать, во что в тот день она была одета. Прямое, открытое рукопожатие. Доброжелательная улыбка, лицо без макияжа. Я-то ждала знаменитость мирового масштаба – «Оскары», Канны и так далее – а на самом деле…
Так кто же передо мной на самом деле? Интервью с Жюльет Бинош – беседа странного жанра. Кто собеседник – актриса или мастер дао? Она слушает мой вопрос с абсолютным вниманием и невозмутимостью Будды. Потом смотрит куда-то вверх. Глубоко вздыхает. Ждет. И ответ, похоже, нисходит на нее с небес – загадочный, чтобы не сказать – непонятный. Очень поэтичный – но это она не нарочно. Жюльет Бинош не стремится выстроить фразу, она ищет не красивости, а правды своих ощущений. Но легко ли вместить в слова то, что чувствуешь? Особенно если при этом стараешься как можно реже произносить слово «я», говорить о себе, но не от первого лица – как это умеют знаменитости. В этой-то игре она натренирована. И может ее себе позволить, потому что в ней правдиво все – то и дело прорывающийся смех, ее одержимость искусством, ее духовные искания… Она не говорит и не играет – она воплощает. Без стеснения и без оглядки. Я готовилась встретить звезду, а открыла для себя женщину, отмеченную легкой искрой визионерства и исполненную мощного сияния.
Ее учителя жизни
Сьюзен Бэтсон, мой коуч
«Это мастер бытия! Я искала наставника в актерской игре, кто бы меня ругал, провоцировал, припирал к стенке, давил, кто бы видел дальше, чем могу увидеть я. Сьюзен обладает способностью анализировать и понимать благодаря какой-то очевидной интуиции. Она для меня ориентир. Мы работаем вместе уже десять лет – тогда, когда я ощущаю в этом потребность».
Чжи Син Ван, мой учитель цигун
«Он также целитель и каллиграф. Живет в Лондоне. Если бы он мне не помог, когда у меня был танцевальный спектакль, думаю, я бы сломалась. Благодаря ему я открыла, что тело – это не только мышцы, но и энергия. Его защита дала мне крылья».
Жан-Пьер Мартино, преподаватель театрального искусства
«Благодаря ему я поняла принцип сопротивления, на котором строится техника актерской игры. Идея в том, что эмоция в нас рождается, только когда мы начинаем сопротивляться какой-то ситуации. Это человек искусства с большой буквы, с энтузиазмом, свойственным великим людям. Его щедрость всегда впечатляла меня, как и его культура».
Вера Грег, преподаватель театрального искусства
«Учиться «отпускать» – это давалось мне болезненно, потому что я изначально человек волевой. К счастью, на моем пути повстречались люди, которые смогли меня «сломать», поставить в ситуацию опасности. Мне было 18 лет. Вера сумела убрать мои защитные барьеры и имитации. Это было мне необходимо, чтобы развиваться».
Мои дети
«От них я лучше, чем от кого бы то ни было, узнаю, где для меня проходят границы. Это мои настоящие учителя. Они знают, как заставить меня растеряться».
Моя мать
«Она была для меня наставником в подростковые годы. Ее любовь к искусству и красоте всегда остается для меня ориентиром».
Франсуаза Дольто
«Я прочитала все, что она написала. Чему она меня научила? Необходимости признавать за ребенком статус «другого», видеть человека в каждом и уважать его. И в ней чувствуется потрясающая жизнь духа!»
Psychologies: «Быть актрисой – значит показывать то, что обычно не показывают». Это ваши слова, и можно сказать, что в фильме Малгожаты Шумовской «Откровения» вы их проиллюстрировали. Я про тот эпизод, в котором вы мастурбируете и камера надолго задерживается на вашем лице. Я не стану вас спрашивать, по правде ли вы это делали…
Жюльет Бинош (смеется): По правде или нет – в этом-то и весь вопрос!
Как далеко вы готовы зайти на экране? Есть ли у вас пределы допустимого?
Ж. Б.: Да, конечно же есть. Но в этом и смелость актера – чтобы донести до зрителя самое интимное. Актер должен быть готов показать невыносимое, выйти за пределы общепринятого, за пределы разумного. Снимать кино – это не нанизывать один за другим эпизоды, как отштампованные бусины, а каждый раз находить жемчужину – новую форму. Я остаюсь актрисой для того, чтобы погружаться в глубины человеческого существа, в его душу, тело, темные или безумные чувства… Кто не готов пережить экстремальное, тот не готов и коснуться человеческого в себе. Отвечу на ваш вопрос: как актриса я никогда не занималась сексом «взаправду», но я всегда отдавала всю себя, целиком. Именно так я воспринимаю свое искусство – мне хочется максимально его возвысить, когда это возможно. Для меня творчество имеет отношение к рождению и смерти. Чтобы возникло новое, надо быть готовым терять.
Для вас это так легко?
Ж. Б.: Я даже не задаюсь таким вопросом. Не бывает ни легко, ни трудно. Просто когда приближается какая-то сцена, какое-то состояние, возникают и нужные средства – в тот момент, когда вы вступаете в действие. Но до того необходимо состояние пустоты и готовности услышать – в этом состоянии сцена наконец вас находит. В той же мере, что и вы ее. Не нужно знать заранее – это и позволяет сыграть сцену, когда внутри идет диалог. У меня вначале был только образ ребенка, который рождается, и смерти, которая приходит через желание. В конце концов, речь здесь не обо мне – сцена обретет плоть благодаря смирению актера и его готовности отдать себя: я становлюсь почвой, чтобы зерно могло прорасти!
Но как сохранить такое смирение, когда другие при этом превозносят вас как звезду?
Ж. Б.: В этом все противоречие нашего ремесла. Надо уметь сохранять ясность духа, определяя свои приоритеты. Быть актером – привилегия, которая предъявляет и свои требования. Работы тут больше, чем принято думать. На звезду можно смотреть как на ориентир, в этом смысле она может помочь. Люди поклоняются не нам, а тому, что мы пропускаем через себя, иногда помимо своей воли. И будет ошибкой принимать это поклонение на свой счет. В искусстве важны не мы, а нечто большее, чем мы сами.
«НАДО БЫТЬ ГОТОВЫМ ПЕРЕЖИТЬ ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ, ЧТОБЫ СУМЕТЬ КОСНУТЬСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО В СЕБЕ»
Понимаю. Но все-таки из такого «самозабвения» перед камерой невозможно выйти точно таким же, как прежде, без потерь…
Ж. Б.: Я никогда и не стремилась оставаться такой же, как была! Терять – это и приобретать тоже. Если остается связь с тем, что у нас внутри, внешний мир больше не страшен. То, что нам кажется потерянным вовне, мы восполняем иным образом – но это приобретение невидимо для глаза. Кстати, если говорить об этой сцене в «Откровениях», то на самом деле Малго (Малгожата Шумовска, режиссер фильма. – Прим. ред.) собрала мне целую подборку видео с лицами мастурбирующих девушек.
Милый подарок для долгих зимних вечеров…
Ж. Б. (хохочет): Это как ожившая живопись – буквально завораживает! Одни трогают себя так, будто они перед зеркалом, пока не наступает момент раскрепощения и наслаждение не берет над ними верх; другие с начала и до конца притворяются; есть такие, для кого это совершенно естественно, нет никакого стеснения– они полностью принимают свое желание. Мы с Малго обсуждали это, как будто речь шла о произведениях изобразительного искусства. А потом, во время съемок, я просила ее задавать мне направление, говорить, какое выражение лица ей хочется видеть на каждом этапе. Я нуждалась в таком вот техническом подходе.
Семейная жизнь вашей героини вся «отформатирована», задавлена привычками – работа, муж, двое детей…
Ж. Б.: Эта пара погружена в коматозное состояние. Страсти, которая пылала поначалу, больше нет. Надо сказать, этот жар может угаснуть довольно скоро… Вот удивительно: сначала человек безумно влюблен, одержим другим человеком, а года два спустя можно расстаться и не ощутить, что чего-то не хватает…
Даты
- 1964 Родилась в Париже в семье режиссера и скульптора Жана-Мари Биноша и актрисы Моник Стэленс.
- 1985 Главная роль в «Свидании» Андре Тешине.
- 1993 Рождение сына Рафаэля.
- 1994 «Сезар» за роль в фильме «Три цвета: синий» Кшиштофа Кислевски.
- 1997 «Оскар» за роль в фильме «Английский пациент» Энтони Мингеллы.
- 1999 Рождение дочери Ханны.
- 2005 «Скрытое» Михаэля Ханеке.
- 2008 Вместе с хореографом Акрамом Ханом создала и станцевала балет In-I.
- 2010 Приз Каннского фестиваля за роль в фильме «Копия верна» Аббаса Киаростами.
Вам знаком такой опыт?
Ж. Б.: По моему опыту я скажу так: когда желания слишком много, для другого человека внутри не остается места, а значит, не остается места и для любви.
А вам когда-нибудь доводилось переживать периоды, когда желания не было? Не сексуального, а вообще – желания жить?
Ж. Б.: Да. Я прошла через два периода «не-желания», его полного отсутствия, пустоты. Первый раз это было после «Любовников с Нового моста»*. Съемки были трудные, мне больше не хотелось никакого кино, и вообще ничего не хотелось. А еще – как раз перед «Скрытым»**, когда мои проекты замирали один за другим и было впечатление, что вообще ничего больше не движется. В тот период единственным, что меня держало, была забота о моих детях.
Это была депрессия?
Ж. Б.: Неуместное слово. Я предпочитаю говорить «период пустоты»…
Позже вы это себе как-то объяснили?
Ж. Б.: Это как переход через пустыню. Главное было – себя не судить, не чувствовать себя виноватой. Но в западном мире люди легко погружаются в чувство вины, когда перестают действовать. Это печально: нам всем следовало бы уметь переносить этот вакуум, ничто, пустоту…
А вам это удается?
Ж. Б.: Да, и доказательство – тот факт, что со мной такое уже случалось как минимум дважды! (Хохочет.) Когда такое переживаешь, это кажется невыносимо и запредельно долго, и этому не видно конца… Сегодня то время кажется далеким, но остается для меня важным ориентиром, который напоминает, как важно ценить жизнь и то, что она может нам дать.
Вы много снимаетесь, занимаетесь танцем, живописью… Кажется, вам мучительно ничего не делать.
Ж. Б.: Это мучительно, если сопротивляться, а если это принимать, то нормально. На самом деле мучителен лишь тот приговор, который мы выносим сами себе. И наша неспособность принимать то, что есть.
Я вас слушаю и все меньше понимаю, кто передо мной – актриса или философ-даос…
Ж. Б. (смеется): Иногда я чувствую себя, наоборот, крайне легкомысленной!
Вы медитируете, удаляетесь от мира в ретрит?
Ж. Б.: Я медитирую время от времени, но, на мой взгляд, недостаточно регулярно. Последние четыре года я занимаюсь практикой цигун. Прошла курс каллиграфии… Но я не люблю говорить о таких вещах, потому что их нельзя выразить словами так, чтобы не ушла суть, – это все ощущения, а не слова.
Когда у вас возникла эта тяга к духовности? Что стало толчком?
Ж. Б.: Каждый ребенок обладает чувством незримого. Но одни его потом теряют, у других оно сохраняется. У меня не было никакого озарения – это просто было во мне в детстве и никуда потом не делось. Это идет от тела, это не интеллектуальный выбор.
Дети разделяют ваши духовные склонности?
Ж. Б.: Один из них, кажется, чуток к таким вещам, а другой живет в своем собственном мире. И потом, одни дети выстраивают себя через противостояние, а другие полностью идут с вами одним курсом – это вопрос темперамента. Про себя я знаю: все, что дала мне моя мать, я принимала как дар. В подростковом возрасте я не была в противостоянии.
«Я ВЛЮБЛЕНА В ЖИЗНЬ, Я ПОВИНУЮСЬ СВОЕМУ ПОРЫВУ, НЕ ДУМАЯ, ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ»
Ваша мать христианка?
Ж. Б.: Нет, меня воспитали родители, которые были коммунистами и антиклерикалами, но при этом обладали чувством духовного, которое переживали через искусство.
Вы человек, очень приверженный семье?
Ж. Б.: Да, очень. Муж мне недавно заметил: «Я и не знал, что ты так близка со своими родными»! (Смеется.) Я часто с ними вижусь, особенно с сестрой. Мы очень разные по характеру, но чувствуем одинаково, у нас одинаковый голос, почерк, одинаковый смех...
А откуда в вас отвага, которая побуждает приобщиться ко всем видам искусства?
Ж. Б.: Мне нравится рисковать. Я вообще-то довольно приземленная, люблю, чтобы все было организовано. Я не из тех, кто отправится в горы, не подготовившись как следует. Но я влюблена в жизнь, я повинуюсь порыву, не задумываясь о том, что будет после. Надо принадлежать невозможному. Надо дать исходный толчок движению. Мы только что говорили о желании – может быть, это оно и есть? Энтузиазм, страсть – это все дает энергию, чтобы запустить движение. И только потом можно предоставить жизни вершить то, что следует.
Да уж, чтобы можно было что-то отпустить, надо сначала это что-то взять в свои руки...
Ж. Б.: Именно так: первый шаг делается человеком. И этот первый шаг требует безрассудства. Надо, чтобы было страшно.
Как вы относитесь к нашей эпохе? Мне вы представляетесь скорее наблюдателем, где-то в стороне от эпицентра событий…
Ж. Б.: Я стараюсь держаться немного в стороне. Мы перегружены информацией, живем как под колпаком, из-под которого уже не видно неба. Но по сути мы творцы – и, чтобы дать родиться новому образу, я считаю важным не давать себя захлестнуть потоку текущих событий. Это всего лишь впечатления и мысленные конструкции, но из-за них мы теряем подлинную связь с жизнью.
Вы по-прежнему живете за городом?
Ж. Б.: Нет, я вернулась в Париж, потому что мои дети подросли и им надо жить здесь. Я всегда перемещалась в зависимости от их потребностей, это меня не смущает.
Но теперь вы меньше видите небо...
Ж. Б.: Да, это правда… Но его можно видеть, только если смотреть вверх!
1 Режиссер Л. Каракс, 1991.
2 Режиссер М. Ханеке, 2005.
«Откровения» женской сексуальности
«Мне кажется, от меня до сих пор дурно пахнет…» – доверительно жалуется студентка, подрабатывающая проституцией, журналистке, берущей у нее интервью на эту тему. Та кивает с пониманием. Но оказывается, что она понимает неправильно – девушка продолжает: «...пахнет дешевыми квартирами, подержанной мебелью, синтетическими свитерами». Унизительной ей кажется нищета, а вовсе не способ, каким она добывает деньги. Журналистка – Жюльет Бинош. Пожалуй, самое чудесное кино – смена выражений на ее лице: от наслаждения к печали, от радости к недоумению, от надежды к отчаянию, от экстаза к умиротворению... Бинош играет главную роль в фильме, чье название в оригинале многозначительно: Elles – «они», в смысле – женщины. «Они» разного возраста, с разным опытом и целями ведут диалог, в котором любой вопрос становится обоюдоострым. Изначально адресованный собеседнице, он вернется как вопрос к самой себе: о том, зачем нам мужчины, зачем мы им, о правде и лжи, о деньгах и детях. Однако режиссер Малгожата Шумовска (тоже «она») не дает оценок, ее больше занимает процесс раздумий. Морали нет, выводы каждый сделает для себя сам. И вероятно, они будут очень разными: женская сексуальность без романтического флера способна многих шокировать.
Ольга Сульчинская
