Мало кому удается превратить явные слабости в силу.
Одним из таких исключений стал Энди Уорхол, знаменитый создатель стиля поп-арт и законодатель мировой моды даже сегодня, хотя после его смерти прошло 27 лет.
В юности он обожал бутерброды с джемом, а когда дружки при нем матерились, он краснел. Он не мог зайти в школьный туалет – так там воняло, и терпел до возвращения домой. Он стеснялся покупать в аптеке пилюли от запора для отца и возвращался домой с пустыми руками. Короче, в брутальном шахтерском Питсбурге многие считали его слабаком.
Казалось, у сладкоежки и слабака нет никаких шансов преуспеть в каменных джунглях Нью-Йорка, куда он отправился в 1953 году по настоянию приятеля – сам он робел. Однако уже через три года Энди стал зарабатывать по сто тысяч долларов в год. Огромные деньги по тем временам. Ему всего 27 лет! Как такое стало возможным?
Пожалуй, две тайны можно считать разгаданными.
Поначалу Уорхол решил обзавестись собственным запахом.
У него оказалось обоняние дикого вепря.
«Когда я хожу по Нью-Йорку, – пишет Уорхол, – я всегда замечаю запахи вокруг. Резиновые коврики в зданиях офисов, обивка кресел в кинотеатрах, пицца, апельсиновый напиток Orange Julius, эспрессо, чеснок, орегано, гамбургеры, высохшие хлопковые футболки…» Этот чудовищный список длится несколько страниц. Диапазон описаний не может не поражать: от жирных запахов ваксы из будок чистильщиков обуви до потной вони лошадей у отеля Plaza, смешанных с паром из прачечной многоквартирного дома… а венчает эту вавилонскую гору ароматов холодок бриллиантовой заколки в волосах обаятельной лгуньи Токси, в которую Энди был платонически влюблен в те годы. Алмазы пахнут зеркальным блеском богатства.
Затем следует список духов, которые обожает Уорхол, длиной в целую страницу. Список открывают духи Guerlain Sous le Vent.
И вывод, как выстрел в висок:
«Есть только один способ занимать побольше места – духи».
Вот он – первый ключ к покорению мира.
В то послевоенное время американские мужчины пахли потом и кожей, издавать аромат было неприличным уделом проституток или старух из высшего света. А молодежь ушла в хиппи. Уорхол же высмеял грязнуль-хиппи, первым нарушил это табу и шагнул в джунгли желтого дьявола смелой походкой шикарной дорогой шлюхи, распространяя аромат победы. Между прочим, он еще был беден и жил в квартире на семнадцать человек в полуподвале на углу 103-стрит и Манхэттен-авеню. Тараканы стали кошмаром его жизни. Вот он явился в кабинет редактора элитного журнала Harper’s Bazaar Кармел Сноу, чтобы показать портфолио своих рисунков, но, черт побери! Портфель выпустил таракана на стол. Кармел отшатнулась, но… но Уорхол так чудно благоухал, причем она не могла понять марку его аромата (тайком принюхивалась к тайне), что, сжалившись над растяпой, она дала ему крупный заказ на рекламу.
На коже Энди дымился аромат Chanel № 5.
«Я уверен, что мужские гормоны могут сделать этот аромат мужественным», – утверждал Энди. Он понимал, что запах – такое же своенравное чудовище, как бык на арене, и, чтобы его покорить, с ним надо вступить в поединок, между запахом и кожей должен случиться бой, спор, обмен аргументами (шпага против мяса), лечь под запах, поддаться рекламе – значит лишить себя индивидуальности.
В понимании тонкостей запаха Уорхол дошел до совершенства.
Он писал: «запах жареного арахиса совершено заглушает жужжание кондиционеров».
Этой фразе могут позавидовать даже снобы.
Итак, став облаком в штанах, Энди сделал свой первый шаг в сторону славы, упоминать его имя становится модным:
– Сегодня я видела Энди Уорхола!
– О!
Но второй шаг Уорхола в Нью-Йорке был еще более радикальным: он решает немедленно постареть!«Я решил поседеть, чтобы никто не знал, сколько мне лет, и чтобы выглядеть моложе в глазах других. Я считал, что много выиграю, поседев: (1) у меня будут проблемы стариков, с которыми легче справиться, (2) все будут удивляться, как я молодо выгляжу, (3) я освобожу себя от обязанности вести себя как молодой человек, смогу быть эксцентричным, и это никого не удивит из-за моих седых волос. Когда у тебя седые волосы, каждое движение кажется «молодым» и «бодрым». У тебя как будто появляется новый талант. Поэтому я выкрасил волосы в седой цвет, когда мне было 23 года».
Это признание дорого стоит.
В стране, где все помешались на молодости, в Америке, где культ молодого тела стал национальной манией, а страх перед старостью и смертью стал массовой истерией и первой фобией у психиатров, решение юнца играть роль старика – это, конечно, гениальный поступок.
Здесь гений саморекламы показал волчью хватку.
Итак, запомним два секрета Уорхола: есть только один единственный довод, который не использует слов, но действует безупречно, – это твой запах, и, чтобы выглядеть молодым, нужно искусно себя состарить.
Э. Уорхол «ПОПизм. Автобиография» (Амфора, 2009).
