В Берлине жуткая погода. Во время Берлинале, в феврале, тут всегда дует, сдувает, задувает, хочется плакать и твои собственные слезы смешиваются с каплями холодного дождя. Во всяком случае, ветер такой, что глаза слезятся. И когда я вхожу в Tesiro Lounge, организованную ювелирным брендом вип-гостиную Берлинского фестиваля, мне все еще не удается проморгаться. А он и вовсе сморкается – актер-звезда, который меня ждет, потому что пришел раньше назначенного времени. Он сморкается, и морщится, и совсем не похож на того блестящего молодого человека, который, казалось бы, создан играть волшебников и сказочников. Он меньше ростом – чуть выше среднего. Он не романтически серьезен, а улыбчив, хотя его глаза редко улыбаются. Он не жестикулирует, в нем вообще нет никакой артистической взвинченности…
Он самый спокойный и уравновешенный человек на свете, этот Джеймс Франко. И ему идет это черное полупальто с длинным воротником, имитацией старомодного каракуля… Я говорю ему, что такие воротники видела в детстве на солидных коммунистических функционерах и совсем не ожидала увидеть его на кинозвезде и законодателе мод. А Франко объясняет, что носит это пальто как раз из обязательств перед маркой одежды, лицом которой является. Но больше не соблюдает никаких обязательств. Вернее, не берет их на себя… Так отныне и будет в нашем разговоре: Франко не столько отвечает на вопросы, сколько подвергает их сомнению. Это, видимо, одна из главных черт его личности – подвергать сомнению все. Что выходит у него вполне естественно. В конце концов, он не только актер, но и видная фигура современного искусства.
Особый путь
Джеймс Франко родился в 1978 году в Пало-Альто, Калифорния. В 1994 году вместе с бабушкой Митци Верн путешествует по Японии, потому что любимые писатели будущего актера, Джек Керуак и Аллен Гинзберг, имели опыт путешествий в экзотические страны. В 31 год становится одним из героев самого долгоиграющего сериала США «Главный госпиталь». Роль Франко – некто Франко, самовлюбленный художник. Эту роль актер называет «идеальным перформансом». К этой же категории он относит и свое участие в кинокомиксе «Человек-паук». В 2013 году начинают выходить в свет три созданные режиссером Франко экранизации: «Когда я умирала» и «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, «Дитя божье» Кормака Маккарти. Во всех фильмах Франко снялся как актер. В 2015 году как режиссер и продюсер завершает работу над фильмом о детстве и мятежной и безрадостной юности одного из своих любимых писателей, Чарлза Буковски.
Psychologies: Вас называют человеком Ренессанса: вы написали четыре книги прозы, сняли как режиссер 27 фильмов, среди них четыре полнометражных. Вы сделали около 30 кинопроектов как продюсер. Окончили университет Южной Калифорнии как филолог, киношколу Нью-Йоркского университета, а теперь пишете диссертацию в Йеле и преподаете в двух университетах. Вы занимаетесь современным искусством. И наконец, вы кинозвезда с огромным списком ролей и оскаровской номинацией. Как все это можно успеть к 36 годам?
Джеймс Франко: А еще, не забудьте, я снимался в восьмом сезоне сериала «Секретные материалы» в эпизоде «Контрольный выстрел» в роли «Офицер № 2».
Ваш юмор известен по Твиттеру, но в данном случае выглядит попыткой уйти от ответа.
Дж. Ф.: Да потому что тут нет вопроса. На самом деле ваш вопрос должен звучать так: почему вы так живете? Я что, подсчитываю свои фильмы, проекты, ужины с друзьями и прочитанные книги? Вы считаете, сколько фильмов вы посмотрели или сколько чашек за жизнь вымыли? Вы ведете такую личную статистику? Ну и я не веду. Я живу каждый день и дней жизни не пропускаю. Я просто живу и что-то по ходу жизни делаю. Так вышло, что мои «чашки» просто стали заметны. К моему возрасту двое моих друзей уже вырастили по двое детей, а это куда более очевидный результат. Я успел больше, чем мог, потому что делаю только то, что мне интересно. Иногда снимаюсь, чтобы были деньги что-то спродюсировать. Так я сыграл в «Последнем рубеже» ужасного злодея по кличке Аллигатор, который противостоит прекрасному Джейсону Стейтему, и пустил все заработанное на экранизацию своей книжки «Пало Альто», а режиссером пригласил Джию Коппола. Просто потому что мне нравилась эта мысль – дебют в кино молодого фотохудожника с генами семейства Коппола, а фильм о подростках, о тех, для кого тоже многое впервые… Я живу не интенсивнее других, уверяю вас. Но в отличие от других я давно догадался, что умру. Точно и бесповоротно. Еще до киношколы я сделал про это маленький фильм, короткометражный. Про мальчика, у которого умерла золотая рыбка и так он понял, что тоже смертен. Он говорит родителям: я не хочу умереть. Его успокаивают: не волнуйся, впереди у тебя масса времени. Но окончательно успокоить его им не удается. И он приходит к выводу, что должен делать все сейчас. Ничего не откладывать. И приступает к жизни. Это обо мне. В какой-то момент я просто приступил к жизни и ничего не откладываю.
Жизнь – это дело? Ее делают?
Дж. Ф.: Да, если понимать, что гулять по эвкалиптовой роще и шуршать твердыми опавшими эвкалиптовыми листьями – тоже очень важное дело. Жить для меня – не делать что-то, а иметь желания и реализовывать желаемое. Не ждать, когда выпадет шанс, когда будет возможность, когда сложатся обстоятельства. Начинать реализацию своих желаний сейчас – вот что такое жить. Мне всегда казалось странным, как люди усложняют свой путь, неверно формулируя цель. Например: «Я хочу стать режиссером». Ну а фильм-то ты какой хочешь снять? Или просто хочешь пребывать в статусе режиссера? Это же неточно сформулированная цель! Я стал режиссером не потому, что хотел стать режиссером. Я хотел снять фильм. И для этого мне не нужно было учиться в киношколе. Я сейчас не о результате – фильм я снял, может, и убогий – я о своем желании, которое я реализовал. Но я не хотел сыграть определенную роль, я хотел стать актером – иметь эту профессию, ею зарабатывать на жизнь, конкретные роли значения не имели. И поэтому бросил когда-то университет и начал ходить на пробы.
Поговорим об этом?
В начале 2015 года вышли сразу три фильма с участием Джеймса Франко и сразу стали событиями. «Меня зовут Майкл» Джастина Келли вызвал бурную дискуссию, в нем Франко – борец за права секс-меньшинств, отрекшийся от своей гомосексуальности и ставший пастором. А «Все будет хорошо» Вима Вендерса и «Королева пустыни» Вернера Херцога обречены на внимание уже потому, что сделаны современными киноклассиками.
Но, уже став актером, вы стали учиться писательству. Что не очень частый случай. Актеры иногда, конечно, становятся режиссерами, но вот так всерьез окончить киношколу, как вы, и потом поставить «Шум и ярость»… Это ведь тоже нечасто. Как все это с вами случилось?
Дж. Ф.: Да просто я всегда хотел стать всем – актером, художником, морским зоологом, писателем. Не смейтесь, я серьезно. В школе хотел стать актером, но понимал, что эта профессия связана с постоянными отказами, а я к ним не был готов. Второе желание было стать художником. Но родители мои, по образованию оба художники – они даже познакомились в классе живописи в Стэнфорде, – категорически отказались оплачивать «эту авантюру». Просто так и сказали: любой университет, любой факультет кроме этого, поскольку «это» просто недальновидно. Понимаете, у меня все родственники связаны с искусством. У бабушки, сколько себя помню, была галерея, она специализировалась на искусстве Востока, особенно Японии. Мама детская писательница, но графикой и живописью занимается до сих пор. Отец, хоть и работает в бизнесе, на жизнь и мир вокруг по-прежнему смотрит как художник. И поэтому они считали, что в моем решении была некоторая предзаданность – в смысле, я вырос в такой среде и просто не представляю себе иной жизни. А способности у меня, с их точки зрения, были не выдающиеся. Средние способности. Мама и сейчас так считает – что я неплохой актер, а художник средний. И действительно, особенные способности у меня были к математике, я учился в математической школе в старших классах, меня даже взяли на практику в одну из ведущих компаний в области высоких технологий – в Lockheed Martin. Теперь, как уже взрослый человек, я понимаю родительские опасения: парень и так проблемный, а еще и в богему целит.
Три чужих лица Джеймса Франко
Cовременный художник
В 2013 году прошла его персональная выставка в галерее Pace; тогда же Франко выступил сокуратором выставки «Кинематографические образы: живопись на грани реальности» в галерее Victoria Miro, тоже в Лондоне. Франко и сам не боится быть объектом искусства: на кинофестивале «Санденс» «бабушка» перформанса Марина Абрамович покрыла тело актера золотыми листками и превратила его в «божество во плоти», причем процесс транслировался в интернете. А один из главных деятелей «совриска» Дуглас Гордон в совместной с Франко мультимедийной видеоинсталляции воспроизвел ряд эпизодов из фильма Хичкока «Психоз» (на фото вверху).
Главный герой
50-х Первая заметная роль Франко, за которую он был награжден «Золотым глобусом», – роль его тезки и коллеги Джеймса Дина в телевизионном байопике о «лице» «рассерженных» 50-х и «бунтаре без причины», чей культ утвердило время. «Фокус в том, что чем лучше я скрываюсь за чужим лицом и судьбой, тем узнаваемее становлюсь».
Гангста-рэпер
Эту мысль подтвердил триумф Франко в своего рода рэп-фильме Хармони Корина «Отвязные каникулы» (2012). Роль, в которой за гримом и «гангста»-жестикуляцией Франко было непросто разглядеть. Вот уж где актеру помогли уроки лос-анджелесского «Макдоналдса»!
Проблемный? Вы были проблемным подростком?
Дж. Ф.: И это еще мягко сказано. В последний год в школе я, по чести сказать, чуть не сел. Ну, сначала граффити и задержания за них, потом воровать начали. С одноклассниками. Один отвлекал продавщицу, другой в это время таскал парфюмерные тестеры. Ну и загоняли их. На предварительных слушаниях меня спасло то, что я был отличником. В характеристике из школы написали: неуправляем, но блестящ! Ну, что-то в этом роде. Я не то чтобы был блестящ – наоборот, я был страшно стеснителен, мне было неуютно в собственной жизни и собственной коже. Но, как ни странно, я действительно был круглым отличником. И не из-за необычайных талантов, а просто делал все уроки, серьезно относился к учебе. Когда тебе плохо в своем теле, хочешь хоть в чем-то быть первым. Учеба – самый простой путь. В общем, судья решила дать мне шанс исправиться. Спасибо ей. Я тогда взялся за ум. И поступил на филфак. Но через год бросил: решил все-таки становиться актером. Родители отказались поддержать и эту авантюру, поэтому по ночам я работал в «Макдоналдсе», а днем ходил на актерские курсы. Кстати, «Макдоналдс» – это полезно для актеров. Слышишь разные акценты, разные манеры говорить, видишь разные способы проявлять себя... Ну а потом я начал сниматься. И в какой-то момент начал объяснять режиссеру, кто мой герой, какой он. Лез не в свое дело, всю группу с ума сводил, стал совершенно невыносим. Пока не осознал, что нужно становиться режиссером. Так я оказался в киношколе.
А писательство откуда?
Дж. Ф.: Ниоткуда. Наверное, мне просто нравится не соглашаться с заданной траекторией. Но есть, видимо, во мне и какая-то фундаментальность. Вот я и вернулся в университет. Кстати, моим любимым преподавателем был Гари Штейнгарт, один из самых известных современных писателей в Штатах. Я помогал ему делать буктрейлер по его последнему роману. И мы сняли очень смешную, по-моему, короткометражку, где я муж писателя Штейнгарта… Так вот, Гари мне рассказал, что брал уроки актерского мастерства и понял, что главное и самое прекрасное в актерстве – это непосредственность, мгновенность, – вот как сейчас сыграл, не повторишь, вновь не почувствуешь. И это очень точно, это-то и раздражало меня. Ты выдаешь мгновенную эмоцию, а ее потом вставляют в контекст, монтируют… и ты исчезаешь. Поэтому-то я и хотел больше выражать себя – в режиссуре, в писательстве, в инсталляциях. Не исчезать. Теперь меня, может, и много, зато куда проще вынести.
А вы не боитесь, что вас уже слишком много? Только тут, на Берлинале, у вас три фильма…
Дж. Ф.: Знаете что… Я если чего и боюсь, то скуки. А она мне в текущих обстоятельствах как раз не грозит.
Но теперь складывается такое впечатление, что вся ваша жизнь – «жизнь в искусстве», что личной жизни у вас нет. Или личное тщательно скрыто?
Дж. Ф.: А разве это бывает отдельно – личное и профессиональное? Вы правда в это верите? Пять лет я прожил в серьезных, стабильных отношениях. Она тоже актриса. Все было прекрасно. Мы вместе жили в Лос-Анджелесе. А потом я на два года уехал в Нью-Йорк в киношколу и решил еще на два года остаться в Нью-Йорке в университете. И вот это, видимо, было концом отношений для нее. Она больше не приезжала ко мне и избегала встреч, когда я оказывался в Лос-Анджелесе. Для нее невозможно быть вместе, не будучи вместе физически… А для меня не так. Вместе значит вместе. Неважно где. То же и с профессиональным и личным. Личное все, только распределяется по разным жизненным зонам. В жизни нет разделения – вот это я на работе, а вот это я с тем, кого люблю. Я – всегда я.
Но уж очень велик соблазн счесть, что это два разных человека – актер, сыгравший в мультблокбастере «Оз: великий и ужасный», и кинематографист-экспериментатор, который в фильме «Кожа. Интерьер. Бар» якобы восстанавливает утерянный эпизод жесткого гей-секса из фильма «Разыскивающий» Уильяма Фридкина…
Дж. Ф.: И все-таки это один человек. Вот коллеги из так называемого актерского «А-списка», списка больших звезд, говорят, что снимаются в независимом кино из чувства протеста против голливудского киноаттракциона. А для меня скорее боевик «Ананасовый экспресс» – протест. Потому что уличная вульгарность лучше того, что притворяется значимым, лучше ложной многозначительности актуального искусства и «серьезного» кино. Я стараюсь существовать между, я люблю эту зону – «между». Потому что в жизни я читатель. Как и мое поколение в Америке, я не пережил ничего драматического, и нам не предстоит, скорее всего, серьезных свершений. Все, что я знаю о жизни, я знаю из книг. И не стоит воспринимать меня так уж всерьез.
