Все началось, когда мне было двадцать с небольшим, я заканчивал мединститут. Один раз с однокурсниками зашел в казино — и пошло-поехало, «подсел» довольно плотно. Я этого не осознавал, хотя уже тогда случилась первая острая ситуация: я проиграл деньги, которые родители дали на костюм для выпускного. Не помню уже, как выкрутился. Хотя это еще были цветочки по сравнению с тем, что началось позже, когда я переехал в Москву.
Я работал официантом и почти каждый день играл. Бывало, лежат у меня дома 20 тысяч, я беру из них три, еду играть, проигрываю, хватаю такси, еду домой, беру еще три тысячи, снова их проигрываю, снова домой… и так туда-сюда, пока не проиграю все до копейки. А если выиграю, не могу доехать до дома, хочу куда-нибудь заехать еще поиграть.
Когда я играл, то словно оказывался в каком-то другом мире, и он вокруг меня вертелся. Я играл в дорогих казино, у меня везде были золотые карты, меня пускали бесплатно. Приеду туда после работы, еще и друзей с собой возьму — и нас там кормят-поят, сплошной праздник, все гуляют и веселятся, и я себя чувствую олигархом. Будто все в моей власти. Я король!
А по сути я был как наркоман, который принял дозу и уже не может без нее обходиться. Когда я был в игровом состоянии, в голове была одна мысль: где достать еще денег, чтобы вернуться в казино. Выручало меня то, что я не жил от зарплаты до заплаты, мог заработать в день до 20 тысяч. Так что сегодня проигрался — завтра опять в кармане деньги. Но и этого не хватало, одалживал все время, кредитов набрал, и долги в какой-то момент дошли до миллиона.
Муки совести, чувство вины — это не про игромана. Появляется непробиваемость, жесткость
Помню, настал момент, когда и занять уже было не у кого. А мне надо было платить за квартиру, я же не москвич, жилье снимал. Я вышел из казино, стоял на остановке и просто плакал, не зная, что делать. В Москве жестко: нет денег — нет жилья, до свидания. И я буквально думал, не пойти ли мне продать себя, потому что ничего другого не оставалось. В тот раз обошлось: друзья пустили меня пожить. Но вообще, для меня никаких границ не существовало, мне просто нужно было получить деньги для продолжения игры. К счастью, я никогда не доходил до той степени отчаяния, чтобы ограбить кого-то или убить. Но я мог взять деньги у соседей, у сестры — украсть, если уж говорить честно.
Муки совести, чувство вины — это не про игромана. Появляется непробиваемость, жесткость. Ты не задумываешься о том, что с тобой происходит, наоборот, делаешь все, чтобы уйти от реальности. Ты просто робот. Все, что не касается игры, не имеет значения. У меня не было никакой личной жизни, да и не могло быть: кто станет терпеть рядом такого? У меня был диплом мединститута, но я даже не думал о карьере. Иногда мелькали мысли о самоубийстве, но я слишком себя люблю, чтобы покончить с собой.
Точкой перелома стал момент, когда мне пришлось занять у родителей. Дело в том, что я очень рано начал жить самостоятельно. Родители даже не догадывались, что я играю. Я просто сказал, что мне позарез нужны деньги. По моим меркам — совсем немного, 60 тысяч. Но это было все, что мама за всю жизнь сумела накопить. И она мне их отдала! Тогда до меня дошло, что я оставил любимого человека ни с чем.
Все мы были несчастливы, многие еще и одиноки, а игра позволяла спрятаться от этих проблем
Как раз в это время в казино стали раздавать приглашения на психотерапевтические группы для избавления от игровой зависимости. И я решился пойти. То, что происходило в группе, напоминало занятия с алкоголиками по программе «12 шагов», которые я видел в американских фильмах. Мы тоже приходили и говорили: здравствуйте, я такой-то, я игроман, не играю уже столько-то дней. Нас было человек десять, с нами работали четыре психолога. У них была разная тактика. Например, женщина была мягкой и доброй, жалела нас. Меня это скорее отталкивало. А мужчина был жестким, провокативным, мне это больше подходило.
Об игре на группе мы не говорили — это было табу. Мы рассказывали о себе, о том, что у нас в жизни происходит, что нас нервирует, что пугает, — словом, о своих переживаниях. И еще каждый вел дневник, чтобы разобраться в своих чувствах, что нам нравится и не нравится в себе и в жизни, чтобы понять, почему возникла зависимость. По большому счету все мы были несчастливы, многие еще и одиноки, а игра позволяла спрятаться от этих проблем.
Нам объяснили три основных правила для зависимых: не быть одиноким, не быть голодным, не быть злым. Если это не соблюдать, то легко сорваться. У каждого был наставник, которому можно было позвонить и поговорить, если хотелось пойти поиграть. Все эти листочки с записями у меня и сейчас хранятся. Продолжалась психотерапия месяца полтора, потом я еще время от времени приходил на группы анонимных игроков, которые организуют те, кому удалось вылечиться. Хотя, на самом деле, нет бывших игроманов, как и бывших алкоголиков.
Я не играю уже больше пяти лет. Это не значит, что, освободившись от зависимости, я автоматически стал счастливым. Так это не происходит. Первые несколько лет я вообще не испытывал никаких положительных эмоций. Вот я гуляю по парку, встречаю рассвет или наблюдаю закат — но не чувствую ничего особенного. Объездил за эти годы весь свет — ну да, здорово, но без восторгов. Не хватает того адреналина, безумного экшена.
Моя жизнь, конечно, круто изменилась. Во-первых, я раздал все долги и извинился перед всеми, перед кем был виноват. Родителям я рассказал правду, еще когда ходил на группу, — мол, вот что со мной было и почему я оказался на мели, но теперь все наладится. Как только смог, отдал маме долг, накупил подарков.
Я мог, наверное, сделать карьеру в ресторане — мне предлагали стать менеджером. Но я решил, что правильнее будет вернуться в медицину, хотя, конечно, и потерял в деньгах. Два года учился в ординатуре, уже три года работаю врачом. Я считаю, что врач я хороший: во всяком случае, пациенты меня охотно друг другу рекомендуют. Но меня мучают сомнения. Я до конца не уверен, что лечить — мое призвание. Сейчас для меня самое главное — понять, что мне в жизни действительно нужно. Думаю, не заняться ли мне продажами…
И еще мне предстоит наладить личную жизнь. В группе нам объяснили, что сначала можно завести растение, потом домашнее животное, потом партнера... Я дальше первого этапа пока не продвинулся, завел цветок, поливаю его. И не теряю надежды.
«Естественное желание быть свободным»
Денис Автономов, клинический психолог:
В этом рассказе картина того, что происходит с игрозависимыми людьми и как происходит процесс их излечения, нарисована очень точно. Здесь важны три момента.
Первое и главное — признать наличие проблемы. Но нужна еще и готовность что-то с ней делать. Потому что иногда человек признает проблему, но не предпринимает никаких действий и ждет, что она разрешится сама. Второе — приступить к реабилитации и пройти ее до конца (опять-таки, бывает, что, почувствовав первые признаки облегчения, зависимый бросает психотерапию). Третье — избежать срыва после успешного лечения. В принципе, эта схема относится ко всем видам зависимости.
Наша задача — сначала обучить пациента, как избежать возвращения к игре, а затем помочь ему разобраться, какие факторы привели к возникновению зависимости и поддерживали ее. Мы опираемся на естественное желание человека быть свободным. Никому не нравится быть зависимым, быть рабом, жить с болью, страхом и стыдом, с ненавистью к себе. Если бы это было не так, мы никому не могли бы помочь.
