Каждый месяц один из читателей Psychologies получает возможность пройти консультацию с психотерапевтом Александром Бадхеном. Беседа записывается на диктофон: это дает возможность понять, что на самом деле происходит в кабинете психотерапевта. В этот раз на прием пришла Ксения.
Ксения, 29 лет, журналист
«Сколько себя помню, я всегда жила с ощущением, что должна к чему-то стремиться, и страхом, что я отстану, не успею. Я все время себя подгоняю, виню, что мало успеваю. Особенно остро я это переживаю в последнее время. Сейчас мои мысли и тревоги вращаются в основном вокруг работы — я ведущая утреннего эфира на одной из самых популярных радиостанций. Но недавно я вдруг задумалась о том, что не знаю, хочу ли и дальше заниматься журналистикой, засомневалась, что смогу в этой профессии добиться того, о чем мечтала. Чтобы серьезно двигаться дальше, мне надо переходить работать на телевидение, а я не могу решиться. И не понимаю почему. А топтаться на прежней работе, как мне кажется, нет смысла. Я запуталась, а может, просто испугалась, потеряла веру в себя».
Александр Бадхен: Вы сказали, что особенно остро переживаете разлад с собой в последнее время. Что-то произошло с вами в эти последние месяцы?
Ксения: (Говорит очень быстро.) Да. Я перестала понимать, чего хочу от своей работы. Я пришла на радио, еще учась на третьем курсе журфака, долго стажировалась там бесплатно и знала, что это даст мне возможность стать сначала корреспондентом, потом ведущей, а потом, набравшись опыта, я смогу перейти на телевидение. Три года я проработала корреспондентом в совершенно чудовищном графике и стала утренней ведущей. Сейчас я встаю в 4 утра, провожу утренний эфир, а потом еще сижу до вечера в редакции и готовлюсь к следующему рабочему дню, утреннему эфиру. Неделя через неделю. Я так себя измотала, что у меня уже вообще ни на что не осталось сил. С половины свободной недели у меня портится настроение, потому что я начинаю думать о том, что скоро опять надо идти на работу.
А. Б.: Работая, вы постоянно совершаете над собой насилие.
Ксения: Да, и в таком режиме я работаю уже три года. И два года думаю о том, что надо что-то менять, может быть, даже вообще сменить профессию. Хотя я всегда считала, что журналистика — лучшая из всех. (Плачет.) Ну вот, пожалуйста! Может быть, я просто болею?
А. Б.: Вы сказали: «Может быть, болею»?
Ксения: Ну да. Это же ненормально, когда человек все время плачет.
А. Б.: Вас расстраивает, что вы вложили столько сил в свою работу, а сейчас вдруг перестали видеть перспективы и не понимаете, ради чего вы себя мучаете.
Ксения: Да, именно так. Вы знаете, раньше мне казалось, что на радио работают боги и что, если меня возьмут корреспондентом, это будет чудо. В то, что можно стать ведущей, я долго не верила. А недавно осознала: если я буду пахать в таком режиме еще несколько лет, то стану дневной ведущей, а потом вечерней, но я не уверена, что именно на это я хочу потратить всю свою жизнь.
А. Б.: То есть теперь это не является той целью, к которой вы готовы двигаться, чем-то ради нее жертвовать.
Ксения: Да. И еще ситуация осложняется тем, что у меня во время прямого эфира начал садиться голос. Каждый раз, когда это случается, я начинаю ужасно нервничать. И может быть, еще и из-за этого я стала бояться своей работы. Я обошла многих врачей, они ничего у меня не находят, говорят, что зажим возникает на нервной почве. И я совершенно не понимаю, что мне делать дальше. С одной стороны, я думаю, что если все-таки оставаться в профессии, то нужно расти дальше, например перейти на телевидение. Но, с другой стороны, я тут же думаю: «Как же я буду там работать, если у меня садится голос?»
А. Б.: Вы не можете принять решение, потому что не понимаете, разочаровались ли вы в своей профессии и вам ее лучше сменить, или из-за проблем с голосом вы просто стали неуверенно себя чувствовать.
Ксения: Да, это так. А телевидение меня просто пугает. Я боюсь, что, когда начну работать там, у меня ничего не получится и надо мной просто будут смеяться. Кроме того, я не уверена, что хочу снова начать все с нуля. Ведь нет никакой гарантии, что там будет другой режим работы. И опять придется не есть, не спать, доказывать, что я что-то собой представляю. А я устала доказывать. Я хочу, чтоб у меня было что-то помимо работы, оставалось время на то, чтобы заниматься собой, общаться с друзьями, просто получать от жизни удовольствие. А сейчас я вообще ничего не успеваю. Я не хочу через 20 лет оглянуться и понять: свои лучшие годы я потратила на то, что билась головой в телевизионные стенки. Еще бы знать, что это даст стопроцентный результат! Причем я даже не знаю, какой результат мне нужен, вот что печально.
А. Б.: Вот! Еще бы знать, что это действительно ваша цель.
Ксения: Да. В том-то и дело. Я в этом не уверена. Иногда мне очень хочется все бросить и заняться бизнесом, например открыть маленький ресторан. Может быть, я стану счастливее, если буду сама себе хозяйкой. Потому что мне хочется вставать с утра не ради чего-то, что уже не приносит никакого удовлетворения, а ради любимого дела.
А. Б.: А что это за любимое дело?
Ксения: В том-то и дело, что я пока не могу этого понять. Но знаю — если я чем-то увлечена, то могу этим заниматься хоть круглые сутки.
А. Б.: А на радио вы выкладываетесь, но это уже не приносит вам удовлетворения.
Ксения: Да. Мне хотелось бы как-то развиваться в профессии, видеть, что есть прогресс. А его нет. Я все больше чувствую, что топчусь на месте. И что делать дальше, не знаю. Но понимаю, что делать что-то надо.
А. Б.: Вы говорите, нужно как-то изменить ситуацию, в которой вы сейчас оказались. И у вас есть разные планы: открыть собственный бизнес, перейти на телевидение. Значит, какой-то выход из ситуации вы все-таки видите.
Ксения: Теоретически — да.
А. Б.: Что значит «теоретически»?
Ксения: (После паузы.) Я не знаю.
А. Б.: Вы сомневаетесь? Мне кажется, это важно прояснить.
Ксения: Я правда не знаю. Я запуталась. Мама говорит, что я бешусь с жиру, когда переживаю и плачу из-за работы. У нас с ней просто разные характеры: она вообще ни о чем не переживает. А я три раза проверяю, закрыла ли дверь в квартиру, перед тем как лечь спать. Сажусь смотреть телевизор и полчаса стараюсь принять удобную позу, чтобы она была идеальной. Составляю план на день и, когда что-то идет не так, просто жутко расстраиваюсь.
А. Б.: Вы хотите, чтобы все было идеально.
Ксения: Да. И самое главное, что к себе я предъявляю такие же требования. Все, что я делаю, должно быть идеальным.
А. Б.: Я обратил внимание, что во время нашей встречи вы очень быстро говорите, так, как будто куда-то торопитесь.
Ксения: Я и живу так, как будто куда-то все время спешу. У меня постоянное ощущение, что к своим 29 годам я могла бы сделать значительно больше. Меня очень пугает, что время идет, а я еще практически ничего в жизни не достигла. (Задумчиво.) Знаете, о чем я сейчас подумала? Наверное, неприятнее всего то, что я себя все время гоню, мучаю, но это не дает той отдачи, которой мне хотелось бы.
А. Б.: А какой отдачи вам хотелось бы?
Ксения: Я, наверное, хотела бы с гордостью сказать: «Да, я это сделала!» Но у меня никогда не было повода для этого. И в то же время я не уверена, что даже если открою свой бизнес, то удовлетворенно скажу: «Да, я это смогла!» Скорее всего, тогда я начну думать: «Вот, у кого-то нефтяная компания, а у меня всего лишь маленький ресторан».
А. Б.: С одной стороны, вы говорите, что для вас важно видеть результат своей работы, а с другой стороны — вы, зная себя, предполагаете, что любой свой результат вы обесцените тем, что будете сравнивать его, например, с успехом нефтяного гиганта.
Ксения: Да. Так же, как сейчас я сравниваю себя с теми моими коллегами, кто перешел на телевидение, и понимаю, что до них я еще не дотягиваю. С одной стороны, я не уверена, что сама хочу там работать, но, с другой стороны, я им очень завидую, потому что они сделали следующий шаг, а значит, они сильнее и талантливее меня. И тут начинается очень нездоровое самоедство: я все время себя критикую и виню.
А. Б.: Вы сравниваете себя со своими коллегами не в свою пользу, полагая, что они сильнее, успешнее, талантливее вас.
Ксения: Да. И не только с коллегами. У меня всегда было такое отношение к себе. Меня ведь в детстве никогда не хвалили. Что бы я ни сделала, мне все время говорили, что можно было сделать лучше. Это, наверное, принципы советского воспитания. Например, я ходила в изостудию. Что бы я ни нарисовала, мне преподаватель показывал: «Смотри, если бы ты здесь за-красила этим, а здесь этим, то было бы совсем хорошо». Может, именно поэтому я перестала заниматься рисованием. А уж сколько в школе было таких ситуаций!
«МАМА НЕ ПОНИМАЕТ, КОГДА Я ПЛАЧУ ИЗ-ЗА РАБОТЫ. У НАС РАЗНЫЕ ХАРАКТЕРЫ: ОНА ВООБЩЕ НИ О ЧЕМ НЕ ПЕРЕЖИВАЕТ»
А. Б.: То есть вы все время слышали критику в свой адрес.
Ксения: Да это даже не критика, просто мои учителя и преподаватели всегда делали акцент на том, что надо улучшить. Наверное, они хотели помочь мне.
А. Б.: Вы учителей своих понимаете. А себя сами вы хвалите?
Ксения: (Удивленно.) Не знаю. Похоже, что нет.
А. Б.: Знаете, иногда так бывает: когда человек живет в атмосфере критики, когда другие, может быть из лучших побуждений, обращают внимание только на его недостатки, замечают только нереализованные ресурсы, ему становится очень сложно научиться самому видеть свои ценные качества, уметь самого себя поддерживать.
Ксения: (Молчит.)
А. Б.: И может так произойти, что эта внешняя критика превращается во внутреннего критика, который, что бы мы ни сделали, начинает нас подгонять, не одобрять, не поддерживать. И мне кажется, вам важно даже просто осознать: есть внутри вас что-то, что вас постоянно критикует, и нет чего-то, что вас поддерживает, понимает, любит и хвалит. Нет чего-то такого, что вас принимает и на что вы могли бы полагаться.
Ксения: Наверное, вы правы. Я безумно завидую людям, которые живут с ощущением, что они лучшие. А на самом деле они такие же, как и все.
А. Б.: Но вы понимаете, что они искренне так чувствуют.
Ксения: Да. И я понимаю, что при таком отношении к себе можно горы свернуть. Но можно ли этому научиться?
А. Б.: Изменить свое отношение к себе — это вполне может стать целью психотерапии. Мне кажется, это было бы для вас полезным.
Станьте участником «Первого сеанса»: вы можете отправить ваш рассказ и вопросы в редакцию по электронной почте info@psychologies.ru
В интересах конфиденциальности имя и некоторые личные данные были изменены.
Через месяц
Ксения: «Встреча с психотерапевтом дала возможность понять, что моя проблема заключается не столько в работе, сколько в моем отношении к самой себе. На сеансе я осознала, как часто бываю несправедлива к себе, а порой и жестока. И даже смогла понять причину такого самоедства: с детства я привыкла мерить себя по каким-то очень высоким стандартам, приблизиться к которым практически невозможно. И мне поэтому трудно получать удовлетворение от того, что я делаю. После первого сеанса я начала курс психотерапии и теперь учусь принимать и любить себя, стараюсь разобраться в том, чего я хочу помимо работы».
Александр Бадхен: «Установка на внешние достижения, поддерживаемая современной культурой, превращает жизнь многих из нас в нескончаемый марафон. Успех стал главным критерием собственной ценности, и все, что представляет угрозу для его достижения, вызывает сильную тревогу. Но понятия «внутреннего» и «внешнего» для психики весьма условны. Темп жизни и карьера парадоксальным образом могут оказаться не снаружи, а в глубине души, где-то по соседству с бессилием и самобичеванием. Постоянное насилие над собой приводит к подавленности и моральному истощению, усиливается тревога, и в какой-то момент наступает кризис. Приходит пора признаться себе: со мной что-то не так. Сейчас перед Ксенией встает непростая задача — изменить отношение к себе, подружиться со своими чувствами. Не отвергать, не уклоняться от собственных переживаний, а открыться им и научиться их принимать и понимать скрытый в них смысл. В этом внутреннем путешествии Ксении понадобится профессиональный проводник».
