Привет. Меня зовут Марина (имя изменено), и у меня дисморфофобия. Обычно такие истории похожи на рассказ в клубе Анонимных алкоголиков. Все вокруг тебя слушают, одобрительно кивают и подбадривают. Но в жизни все иначе. Я очень долго никому не могла рассказать о своих переживаниях.
Мне 28 лет, родилась и живу в Москве. У меня есть старшая сестра, работа и различные увлечения. Я люблю путешествовать, кататься на горных лыжах, занимаюсь скалолазанием. Вроде бы полноценная жизнь. За исключением того, что я патологически не могу принять собственную внешность.
Каждый человек может быть недоволен своими природными данными. Даже Анджелина Джоли. Но у меня все сложнее. Я не была довольна своей внешностью ни одной секунды сознательной жизни. Каждый день, видя свое отражение в зеркале лифта, я находила миллион причин, чтобы вернуться в квартиру и спрятаться под одеялом.
В 23 года мне поставили диагноз «дисморфофобия или дисморфическое расстройство». Если не вдаваться в подробности, это хроническое недовольство собственной внешностью, которое сопровождается множеством комплексов и страхов. Например, страхом появляться на людях, встречаться взглядами с незнакомцами и даже смотреть на собственное отражение. У многих пациентов с дисморфофобией появляются мысли о суициде. У меня их, к счастью, не было.
«Я всегда осознавала: я страшненькая»
Что же со мной? Проблема №1. В 14-15 лет я начала «цвести» – на лице появились обильные высыпания. Тогда я впервые стала бояться взглядов друзей, и тем более – малознакомых людей. Мне казалось, что они в ужасе разглядывают мое лицо. Конечно, я была не единственной девушкой с прыщами. И все равно переживала ужасно.
Психологические проблемы появились после одного случая. Каждое лето мы с семьей ездили на дачу. Это было одно из немногих мест, где я чувствовала себя в своей тарелке. У меня была компания, мы весело проводили время. Как-то с друзьями поехали в Москву на электричке. Один из парней отказался ехать со мной в одном вагоне. Ему было стыдно находиться рядом. И он сказал об этом при всех. Публично унизил меня. И все засмеялись. Представляете, что такое для 15-летнего подростка быть опозоренным перед своими друзьями?
Один из парней отказался ехать со мной в одном вагоне. Ему было стыдно находиться рядом. И он сказал об этом при всех
Проблема №2. Полное отсутствие груди. Беспокоить меня это начало примерно в том же возрасте. В 15 лет сверстницы обсуждали половое созревание. А мне стало казаться, что я никогда не смогу понравиться ни одному мальчику. Две эти проблемы наложились друг на друга и пробили брешь в моих защитных психологических сооружениях.
В результате стали появляться надуманные проблемы. Недовольство внешностью обрело параноидальный характер. К 18 годам меня уже не устраивали ни собственный нос, ни губы, ни лоб, ни коленные чашечки, ни ногти…
Зона комфорта
Человек с дисморфофобией становится социофобом и создает свою зону комфорта. То есть находит психологическую привязку, которую априори считает безопасной. Это может быть семья, дом, близкий друг или любимое кафе. Но также зоной комфорта может стать деталь внешности. Для меня такой опорной точкой стала улыбка. Мне нравились мои ровные белоснежные зубы. Когда я находила новый недостаток в отражении, простая улыбка помогала сохранить самообладание.
Людям с дисморфофобией важно показать, что им плевать на мнение окружающих. Поэтому в подростковом возрасте они становятся панками, неформалами
Существенное несущественное
Дефекты, которые я считала важными, для близких людей были чем-то несущественным. Родители, например, никогда не придавали значения моим проблемам с кожей. В США или Европе мама первой забила бы тревогу, будь у ее ребенка подобное акне. Его б вылечили за считаные месяцы. Однако мой случай со временем стал запущенным. Я лечилась только лосьонами, которые рекламировали по ТВ. Разумеется, их было недостаточно.
Уже студенткой, когда я заработала первые деньги, пошла к дерматологу-косметологу. Я сдала все анализы, сделала кучу процедур и спустя два года обрела новое лицо. Впервые я увидела в зеркале отражение без отвратительных высыпаний. Постепенно специалисты даже смогли избавить меня от рубцов. Близкие говорят, что ничего не осталось. Но выработанное за долгие годы недовольство дает о себе знать – я до сих пор считаю, что у меня плохая кожа.
Зачастую выраженное неприятие внешности – симптом серьезного психологического отклонения
Однако, избавившись от акне, я впервые осознала, что сама могу все исправить. После института я нашла постоянную работу и начала думать, как решить остальные проблемы.
Разумеется, я надумала обратиться к пластическому хирургу. Начала читать статьи и форумы, изучать портфолио специалистов. Я хотела получить все и сразу, начиная с груди третьего размера, заканчивая губами и скулами. А еще изменить форму носа, увеличить глаза и «отточить» подбородок. Меня не смущало даже то, что на это потребуется больше миллиона рублей. Таких денег у меня не было и близко, но я собиралась взять кредит, занять, устроиться на вторую работу.
Я думала, что, только полностью изменив себя, смогу стать уверенной, начну без страха выходить на улицу. Как выяснилось, таких пациенток пластические хирурги отправляют к психотерапевтам. Зачастую столь выраженное неприятие внешности – симптом серьезного психологического отклонения.
В подобной ситуации человека не сделает счастливей ни одна, ни пять, ни десять операций. Он будет находить все новые поводы переделать и перекроить себя, вместо того чтобы решать проблему «в голове». Поэтому профессионал никогда не пойдет на поводу у такого пациента.
Комментарий эксперта
Максим Нестеренко, пластический хирург
Победитель Международной премии в области красоты и здоровья «Грация» в номинации «Лучший пластический хирург по маммопластике»
«Дисморфофобия в практике пластического хирурга встречается не так уж и редко. Поэтому пластический хирург должен быть в какой-то степени психологом и внимательным собеседником. На первой же консультации нужно понять, в каком состоянии находится пациент. Если есть признаки дисморфофобии клинического характера и при разговоре не получается образумить пациента, отговорить от манипуляций, то это уже пациент психотерапевта.
Профессионал должен отличать прихоть от необходимости. Например, человек хочет прооперировать нос, потому что у него искривлена перегородка, – это медицинское показание. Другой хочет изменить форму носа, потому что он слишком большой или с горбинкой, – это эстетическое показание. А вот если кто-то хочет переделать совершенно нормальный нос, чтобы вернуть мужа или сделать карьеру, – это повод поговорить с психотерапевтом. Ведь такой пациент будет пытаться что-то изменить в себе снова и снова, обвиняя во всех жизненных неудачах «неидеальную внешность».
Мы всегда оцениваем психологический статус пациента: обоснованность его решения, готовность к реабилитации и восстановлению, адекватность послеоперационных ожиданий. При малейших сомнениях пациент может быть направлен на консультацию к психологу. И только если специалист не увидит патологических проблем, операция будет проведена».
Мне повезло, выбранный специалист сразу разглядел особенности моего случая и наотрез отказался делать любые манипуляции с лицом. Ведь для них не было ни эстетических, ни медицинских предпосылок. А вот грудь нулевого размера – это эстетическое показание. Но мне все равно посоветовали пройти консультацию у психотерапевта.
Я думала, что, только полностью изменив себя, смогу стать уверенной, начну без страха выходить на улицу
Я должна была проговорить все проблемы и понять, что ни одна операция не решит их волшебным образом, не сделает меня другим человеком и не изменит жизнь коренным образом. Психотерапевт помог «нащупать» способ принятия себя и в конечном счете подтвердил, что увеличение груди, раз уж я все равно на него решилась, поможет в борьбе с комплексами.
В итоге мне сделали грудь полноценного второго размера. Я довольно миниатюрная. И более выдающийся бюст смотрелся бы инородно. Сейчас я благодарю судьбу за то, что попала в хорошие руки.
Прошло уже около пяти лет. Я не могу сказать, что окончательно справилась со всеми психологическими проблемами. Но я на верном пути. Я стала увереннее и больше не считаю себя «страшилой». Я продолжаю иногда ходить к психотерапевту и поддерживаю связь с пластическим хирургом. На всякий случай.
Комментарий эксперта
Денис Никулин, психотерапевт
Эксперт качества оказания медицинской помощи Московского фонда обязательного медицинского страхования по специальностям «Психотерапия» и «Психиатрия»
«Недовольство своей внешностью, чертами лица или фигуры – явление, довольно распространенное среди психически здоровых людей. Если человек хочет что-то улучшить в себе и при этом не считает, что все его проблемы связаны исключительно с дефектами внешности, то ему можно рекомендовать косметическое или оперативное устранение дефекта. Зачастую такие манипуляции помогают человеку стать уверенней в себе, победить зажатость и закомплексованность.
Так что перед тем как принять решение об операции, честно ответьте на вопрос: чего вы хотите добиться, изменив внешность? Каких перемен ждете? Если вы стремитесь исправить реальные физические недостатки, с которыми живете долгое время, или сделать внешность гармоничней, препятствий для операции нет. Однако если убежденность в наличии какого-то физического недостатка носит характер патологии, то никакая операция не поможет. Такой пациент сам создает определенный иллюзорный идеал и постоянно с ним себя сравнивает. Он верит в то, что, только добившись соответствия идеалу, можно стать счастливым. В данных обстоятельствах пластические операции противопоказаны, так как они не только не устранят болезненных переживаний, но и могут привести к диаметрально противоположному эффекту.
Таким пациентам показаны сеансы психотерапии, и только при достижении положительной динамики возможна рекомендация устранения эстетических проблем. Кроме того, нежелательно принимать решение о пластической операции в период жизненного кризиса. В этом случае данный шаг может рассматриваться как способ преодоления сложной ситуации, что в корне неверно».
