Как смерч, зацепив вешалку, в мой психотерапевтический кабинет влетела Антонина. Круглое лицо, большие серые глаза, растрепавшиеся льняные волосы. Миловидная женщина 29 лет, бухгалтер в РЖД, «как окончила институт, так и сижу на одном месте».
Запрос на психологическую консультацию у Антонины был сформулирован четко: «Последние несколько месяцев я все время в раздражении. Хозяйство запустила, пыль везде лежит. Все дело в Иветте. Иногда мне кажется, что я ненавижу эту рыжую стерву. И это чувство как будто жжет меня изнутри. Готова сделать все, чтобы этот пожар потушить…»
Уровень гнева явно не соответствовал обозначенной проблеме. Которая заключалась в том, что коллега с нечастым именем Иветта пару раз попросила прикрыть ее опоздания. И еще несколько раз Антонина как более опытный работник проверяла ее бухучеты. «Работы там было на 20 минут, но у меня возникло чувство, что я ей по жизни что-то должна. И меня охватывало бешенство».
Начальный этап исцеления от повреждающего гнева я бы назвал «принятием чувств». Антонине оказалось сложно принять злость как неотъемлемую часть своей личности.
Ей очень хотелось уйти в мир чудес, суеверий и иллюзий, где ее гнев принадлежит не ей, его кто-то «наколдовывает». Где Иветта «читает ее как книгу» и магическим образом пытается на нее повлиять. Но все-таки Антонина освободилась от стыда за свой гнев (стыд выражался в убеждении «хорошие девочки не сердятся»), и тогда я предложил ей два этапа излечения.
Здоровая злость — один из самых эффективных механизмов утилизации страха: она останавливает панику и дает возможность разуму вступить в свои права
Первый — превратить свой гнев из агрессивного, разрушающего, деструктивного чувства в действенный инструмент для решения проблем.
Мы вместе выяснили, что под ее гневом скрывался страх — детский страх перед принятием выбора: сидеть на пятой точке до пенсии или пойти по пути изменений. Меняться всегда сложно и страшно. Тот робкий малыш внутри нас, который предпочитает пыльное место под кроватью первой самостоятельной поездке в зоопарк, иногда начинает командовать нами, даже когда мы становимся взрослыми и самостоятельными.
И тут на помощь может прийти здоровая злость, один из самых эффективных механизмов утилизации страха: она останавливает панику и дает возможность разуму вступить в свои права.
Антонина быстро научилась перенаправлять свой гнев в конструктивное русло. Вместо иссушающей душу злобы в ней пробудилось здоровое желание карьерного роста, которое позволило ей подняться на пару ступеней служебной лестницы.
Второй этап терапии — осознать, что у нас есть право выбора, помогать другим или нет.
И если мы выбираем помогать, то делать это надо, не впадая в спасительство, потому что когда мы из лучших побуждений занимаемся «спасением» кого-либо, то бессознательно начинаем рассчитывать на ответную благодарность. Не обязательно материальную, но на многократное «спасибо, вы меня спасли».
И довольно часто мы не дожидаемся благодарности или получаем ее не в том объеме и не в том виде, о которых фантазировали. Тогда начинается одна из наиболее распространенных и продолжительных психологических игр — бег по замкнутому драматическому треугольнику. В отсутствие «спасибо» Спасатель переходит на позицию Жертвы. А ощущать себя Жертвой для большинства из нас крайне некомфортно.
Поэтому бывший Спасатель становится Преследователем — требующим благодарности с настойчивостью инквизитора.
Можно использовать гнев не для разрушения себя и других, а для выхода из тупика — семейного, служебного, личного
Этот этап оказался для Антонины более трудным, но все же ей удалось выйти из длительного путешествия по треугольнику Спасатель–Жертва–Преследователь. И когда Иветта попыталась вновь пригласить ее в игру «спаси меня», Антонина сухо и категорично произнесла общепринятую формулу отказа: «У меня нет такой возможности». Игра стала невозможной, Иветте пришлось мобилизоваться и самой выполнить свою работу.
Историю консультирования Антонины я хочу закончить напоминанием: можно использовать гнев не для разрушения себя и других, а для выхода из тупика — семейного, служебного, личного.
И, с радостью или печалью, вольно или невольно вступая в психологическую игру, надо отдавать себе отчет, что кроме эмоционального выигрыша в игре еще есть и расплата. Накапливая гнев и раздражение, Антонина причиняла вред своему физическому здоровью. И предвестником будущей расплаты для нее стали физиологически немотивированные скачки артериального давления.
Полностью отказаться от психологических игр невозможно, но можно свести их к оптимальному минимуму. И начать жить в реальности, которая бывает более интересной, чем искаженный мир драматического треугольника «Спасатель–Жертва–Преследователь».
