«У меня трое детей. И я ушла от мужа»

Сын на лавочке в раздевалке группы.

— Это ты во всем виновата, — кричит он. Лицо красное, в глазах блестят слезы.

Вместо того чтобы надевать колготки, он машет ими, требуя:

— Скаажи-и-и! Где перед, где зад?

Колготки летают перед моим носом. Теряюсь от воплей на пустом месте. Года два, как он одевается самостоятельно. Этот навык выгодно выделяет его среди сверстников в саду.

— Это ты во всем виновата!

Молчу. Первые полгода заводилась в ответ на капризы. Теперь научилась брать себя в руки, когда хочется заорать в ответ или влепить по попе.

— Ты мне не помогаешь! Это ты виновата!

Догадываюсь, в чем дело. Как щемит в груди. «Терпи, ему еще больней», — говорю себе, осознавая причину. Точно. 10 дней пожили у папы, который 2 года не может простить мне развод и выливает свою боль в детские уши.

— Да, конечно, виновата я, — отвечаю как можно спокойнее и глажу сынишку по спине, — если бы не я, тебя бы не было. Потому что тебя родила я!

5 минут терпения, и вопли сходят на нет. Колготки, штаны и кроссовки надеты. Сын выплеснул напряжение и радостно бежит к выходу.

Не хватаюсь за телефон, хотя руки сами тянутся. Хочется покрыть матом (чего, как воспитанная дама, в 99% случаев себе не позволяю) второго «виновника» того, что наши дети появились на свет.

Их трое. Дочка родилась в самый пик конфликта.

Причин у нашего развода много. Одна из них — наше стремление быть идеальными. Идеальными супругами, родителями. И, возможно, моя история поможет кому-то услышать тревожные звоночки. И найти в себе силы начать менять что-то, пока не стало слишком поздно.

Когда я ушла?

Когда я окончательно решила развестись, старшему сыну было 4,5 года, среднему — 2,5 года (это он махал колготками в раздевалке), дочка готовилась к появлению на свет. Когда говорю, что с тремя маленькими детьми ушла от мужа, женщины обычно в шоке, а мужчины деликатно стараются скрыть свое отношение к подобному.

Да и для меня самой фраза от знакомой мамы двух детей: «Я бы давно развелась, да куда я с ними одна?» еще недавно звучала нормально. Когда женщина зависит от мужчины материально, она смиряется с тем, что ее не устраивает в браке и в партнере, ради безопасности потомства.

Хотя держит не только материальная зависимость от супруга, но и нежелание причинить боль детям, страх осуждения. Нежелание признать провал проекта под названием «семья».

Я ушла, сжигая все мосты. Я могла бы остаться в семье, только став ходячим трупом, которому почти безразлично, что происходит вокруг. Человеком неопределенного пола с потухшим навсегда взглядом.

Как это случилось?

Как ни странно, все началось с желания быть счастливой. И со стремления создать свой бизнес. Когда будущий муж хотел, чтобы я поехала с ним в другой город, меня очень отговаривали родители (мы были с ним знакомы одну неделю). Мама опасалась, что я не справлюсь. Что наши отношения закончатся через 3 года. Тогда я сказала себе (видимо, из желания доказать маме, что она ошибается): «Я буду счастлива!»

Мама ошиблась. Мы прожили вместе не 3 года, а 11 лет. Еще больше, чем мама, ошиблась я сама. Попав в ловушку позитивного мышления, я старалась видеть плюсы и в муже, и в ситуации.

Старалась не замечать, что все его истории — про коварных жен и плохих матерей на фоне хороших мужчин. Мое эго грела мысль: «Раз он так разочарован в женщинах и выбрал меня, значит, я особенная». Принимала его, таким, какой он есть. Следовала за его принципами и взглядами, отказываясь от своих.

Муж говорил, что если женщина не зарабатывает, она — паразит, сидящий у мужа на шее. И я училась зарабатывать. Цель — построить свой бизнес с нуля, затем создать удаленный доход, чтобы переехать из города. Крутые цели, вызывавшие возгласы удивления у окружающих.

Так оно и было: жизнь идет. Когда этого требует ситуация, я учусь жить в спартанских условиях. Иногда нечего есть. Но мы «не унываем» или делаем вид, что не унываем. Практикуем оздоровительное голодание. И живем по принципу «Нет долгам и кредитам». Не просим помощи, даже у родителей. Друзей у нас нет. Дружить некогда: мы идем к цели. Ради ее достижения не устраиваемся на наемную работу.

Даже когда я на 8-м месяце ходила на «холодные продажи», муж не искал возможность подзаработать. Это отвлечет от цели, отбросит назад, съест время. А я не могла до него донести, насколько тяжело мне это дается, морально и физически. Просто делала, что требовалось.

Упорство мужа было достойно восхищения. И я восхищалась. Была соратником и боевой подругой. Только 10 лет спустя осознала, что тогда не жила, а воевала и боролась. На переговорах — за право обладать чужими деньгами. Дома — за право не ходить на эту войну. Вторую битву неизменно проигрывала.

Параллельно с бизнесом мы строим семью. Кажется, что получается. Он как будто глава. Повесив на себя табличку: «Я по стратегическим вопросам», принимает решения, берет на себя официальную ответственность.

Дело начато им, оформлено на него. Ипотека — тоже на нем. Так почему в моем решении быть «отделом продаж» в совместном бизнесе ощущается так много смирения? Почему над этим решением развевается флаг: «Если хочешь быть вместе, продаж не избежать»?

Почему меня накрывает страх? Логично, ведь в тот момент, когда у меня новорожденный малыш на руках, именно от моих продающих текстов зависит, как скоро мы сможем выплатить ипотеку и сможем ли вообще… Из страха за детей я все больше и больше впрягаюсь в воз: работа, дети, огород… Я все больше похожу на ломовую лошадь, а не на женщину. Некогда задать себе вопрос: «Зачем?»

Даже когда ипотека выплачена, я не смогла остановиться. Наверное, чтобы не искать ответы на вопросы: почему в нашей совместной жизни так мало совместного? Где радость? Да, есть дело, постель, разговоры на его любимые темы, дети. И это все? Разве этого достаточно?

Почему расплата за многие решения, которые мы принимали «вместе», ложится только на мои плечи? Например, мы решили, что дети не должны носить одноразовые подгузники. Кто просыпается по 5 раз за ночь, чтобы сменить пеленки? Кто мчится домой с коляской, потому что ребенок описался на прогулке в -25 °С?

Первый раз я «взбрыкнула», когда нашему первенцу отказали в посещении развивающих занятий из-за того, что он в третий раз описал ковер Монтессори-центра.

— Значит, не вози его на занятия, — сказал муж.

Мне казалось немыслимым лишить ребенка образования и развития из-за какого-то глупого принципа. Купила памперсы хотя бы для того, чтобы надевать на часок в центре.

Второй раз я не стала протестовать. Просто запустился новый мыслительный процесс, когда в сознание закралась пугающая мысль: «А что будет со мной и детьми (их на тот момент было двое), если с мужем что-нибудь случится?»

У нас был совместный бизнес, оформленный на него. По закону на вступление в права наследства требуется 6 месяцев. Как мне с детьми за эти полгода выжить, если он умрет, и вся система остановится?

Винила себя за подобные мысли и потому не обсуждала с ним вопрос своей безопасности (у нас не принято говорить с человеком о том, что, думая о его смерти, беспокоишься о себе). И даже себе не разрешала об этом думать. Но, по всей видимости, в подсознании процесс пошел.

Я стала возвращать себе силу, искать возможности, осознавать желания. Я ходила на тренинги, искала то, что даст мне почувствовать себя живой. Из замученной жизнью ломовой лошади стала потихоньку превращаться в живого человека. Начала (впервые за 10 лет совместной жизни) читать книги не только по копирайтингу, продажам и о детях, а те, что мне нравится. Купила ноутбук и радовалась весне, потому что могла сидеть не в доме, а под цветущими яблонями в нашем саду. Чувствовала, как ко мне возвращается мое настоящее «Я».

А еще я влюбилась и хотела уйти из семьи. Окружающие меня, конечно, осудили, а родители отказали в поддержке, сказав: «Постарайтесь сохранить семью. У вас дети». Было больно от того, что именно родители не были на моей стороне. Кто тогда вообще за меня? Неужели весь мир против?

Я прислушалась к родительским доводам. Полгода, пока мы пытались спасти семью, муж дарил мне цветы и даже однажды возил в ресторан за 170 км от дома. Удивлял завтраками, делал массаж, давал читать книги о том, как надо быть правильной ведической женой.

Но я не смогла простить ни себе, ни ему тех сверхусилий, которые сделала над собой, когда мы шли к совместным целям. Да, я стала сильной и благодарна ему за это. Но уж слишком болезненно умирала во мне женщина, которой пришлось научиться отрицать свои желания.

Если бы мы жили в городе, я бы просто ушла с детьми по-английски, не прощаясь, пока он на работе. Но муж не ходил в офис, а мы жили в 320 км от ближайшего крупного города: казалось, что мне просто некуда пойти… Поэтому мы по-прежнему жили вместе.

На третий раз я не выдержала. Отказалась писать продающие тексты на тему, которая давно перестала быть мне интересна. Да, она нас кормила. Но сам процесс забирал у меня так непомерно много, что в деньгах это и не измеришь. Как будто во мне образовывалась огромная черная дыра, через которую мощный пылесос выкачивал радость жизни и моральные силы.

Я была на 7-м месяце беременности и решила ( с чего бы это, да?!), что имею право побыть в декретном отпуске, хотя бы один раз. Отказалась снова поселять в себе черную дыру. Не могла больше не замечать, как она сжирает меня изнутри.

Муж (и бизнес-партнер в одном лице) уговаривал меня «вернуться в дело». Впервые он не смог меня убедить. Я решила перестать быть боевой подругой, соратником. Хотела быть и чувствовать себя Женщиной. Я ждала дочь. Это повышало ответственность.

То, что могу ей дать сейчас, пока она внутри, — это энергия и здоровье. Не хотела, чтобы черная дыра забрала то, что предназначалось малышке. Попыталась мужу это объяснить. Но за 10 лет не научилась говорить на понятном ему языке о том, что для меня критически важно. Тогда просто перестала делать то, чего хотел муж, и не говорила об этом.

В своем решении передать ему право добытчика я оставалась твердой, как скала, месяца два. Приходилось бить себя по рукам, ведь работа — это тоже наркотик. Но я говорила: «Учись писать сам». Муж не воспринял это всерьез, не хотел развиваться в этом направлении. Ведь я всегда всегда позволяла уговорить меня.

Как я сдалась

Приближался Новый год. Это пора радостная и тревожная для предпринимателей. Потому что под Новый год можно сделать хорошую выручку или сосать лапу весь январь, если провалишь дело.

Когда я увидела, что вместо потенциальных 200 тысяч рублей он заработал меньше пяти, мне пришлось принимать непростое решение: набраться терпения и дать ему учиться на своих ошибках, голодая самой и обделяя детей, или снова взять продажи в свои руки?

Поняла, что через две-три недели, когда станет нечего есть, сдамся под его напором и снова стану рабочей лошадкой, уныло бредущей по кругу. Решила занять pro-активную позицию. Продумала письмо и отправила его подписчикам. Было ощущение, словно запрыгиваю в последний вагон уходящего поезда.

Через час система оплат взорвалась от заявок. Появились деньги на полтора месяца спокойной жизни. Тогда я осознала, что одна не пропаду. Настояла на том, чтобы он выдал мне 1/3 часть прибыли. И поехала к родителям. Мне нужны были силы на то, чтобы принять окончательное решение.

Могла ли я остаться в семье?

Да. Ведь вопрос с разводом я обдумывала полтора года. В последний месяц предлагала найти варианты, когда он возьмет на себя больше ответственности за детей и заработок, а я смогу выдохнуть.

Если бы, когда я сказала, что развожусь, вместо истерики, манипуляции детьми и закручивания гаек он постарался бы услышать мои потребности, я бы осталась.

Для меня тогда семья — это было нечто святое. Развод воспринимался как провал и позор. Крах жизненных ценностей. Мне, конечно, не хотелось быть инициатором. Но жить с человеком, который тебя отрицает, самоубийственно. И я спасалась. Получив помощь от психолога, знакомой и родителей, начала бороться за право быть собой.

Когда разводились, я узнала о том, что окружение считало нашу семью образцом для подражания. Мужчины приводили меня в пример своим женам: вот, мол, как надо поддерживать мужа и его авторитет.

Что на это сказать?

10 лет я старалась быть идеальной. Я искренне считала себя счастливой. А получилось, что восхищением, поддержкой и самоотверженной пахотой на благо семьи я лишь раздула мужское эго до невероятных размеров.