На новогодние каникулы друг из Праги предложил мне покататься на лыжах. Он так и написал — cross country skiing. Словарь подсказал мне: это он про беговые лыжи.
Дело в том, что чех не знал русского, а я — чешского. Пользовались возможностями английского языка и онлайн-переводчиком. «Ха, — ответила я. — Я же из России! У нас даже медведь встает на лыжи, а я получила шоколадную медаль за почетное восьмое место в первом классе советской школы. Конечно, я умею кататься!»
Через месяц я прилетела к нему, и мы отправились за город. Чех припарковал автомобиль у пункта проката, где мы быстро выбрали мне экипировку. Я с пренебрежением посмотрела на чахлый лесок по левую руку. «Готова к легкой пробежке», — сказала я и взяла курс на него. Друг радостно закивал и развернул меня в другом направлении.
А вот в другой стороне была поросшая елками гора. Я поначалу решила, что ее роль может быть лишь декоративной — для красоты, так сказать, пейзажа. Но туда подозрительно вела лыжня.
У меня оставалась последняя надежда на ошибку в переводе. Ведь в моей памяти беговые лыжи — это абсолютная равнина, поле или лес. Скользишь там в своем темпе, не забывая смазывать каким-то бруском из маминой кладовки, — кайф! Но нет.
Их cross country трасса представляла собой спираль вокруг гор. До самой вершины. Если высота чешского «Эвереста» была примерно километр, то длина трассы — все десять. «Не посрамим честь Отчизны», — мелькнуло у меня в голове. И еще что-то про Суворова и Альпы. И я двинулась вперед.
Чех понял, что спасаться от хищников я не намерена. А он как порядочный человек меня не бросит
Первые пять километров подъема я прошла бодро. Потом все чаще останавливалась на отдых. На последнем привале я поняла, что дыхалка ни к черту, друга своего я хочу убить и отступать мне некуда. А он подбадривал меня добрым голосом физкультурника, тренирующего капризных пубертатных восьмиклассниц.
И почему я решила, что по достижении вершины моим мучениям придет конец? Теперь нужно было спускаться. Под горку. На лыжах, которые идеально скользили по накатанному снегу...
Спускаться по такой траектории мне раньше не доводилось никогда. Сделав шаг вперед, я понеслась вниз со скоростью болида «Формулы-1». От ужаса присела, не удержалась на корточках и упала, больно ударившись копчиком. После третьего такого падения я сняла лыжи и пошла пешком. Слова, которыми я сопровождала происходящее, были понятны не только русскоязычной аудитории, судя по изумленным лицам пролетавших мимо бодрых лыжников.
Чех с ужасом посмотрел на меня: «Нет-нет, уже темнеет, тут волки, так ты до утра будешь спускаться! Тебя съедят». Он даже попробовал изобразить волка, клацающего зубами. Но злость и отчаяние уже придали мне смелости. Я подробно объяснила товарищу, куда именно и каким путем пойдут все волки и он с ними заодно. И ускорила шаг.
Чех понял, что спасаться от хищников я не намерена. Но ведь он как порядочный человек меня не бросит, а значит, обречен погибнуть тут за компанию! От стресса у него заработал мозг. «Мы будем спускаться паровозиком», — с фальшивым энтузиазмом сказал подлый любитель зимних видов спорта. Я снова нацепила лыжи, ухватилась за него сзади, и он аккуратно заскользил вниз.
Час спустя, после третьей рюмки «Бехеровки» я восстановила душевное равновесие. А когда зажили синяки на копчике, предложила «принцу» приехать через месяц покататься. В Россию. В феврале. Синоптики как раз обещали морозы до -35. Неискушенный житель восточной Европы не сталкивался с температурой ниже -10 по Цельсию. И я уже представляла, какими волками буду пугать его на родине...
Но месть не удалась: он так и не приехал. А я вскоре нашла себе другого друга. Он покорил меня тем, что сразу начал с «Бехеровки», минуя подъемы и спуски на лыжах. Да и ругались мы, к счастью, на одном языке.
