Думаю, каждый, кто хоть раз удачно сходил на тренинг, со мной согласится: такой объем чувств, мыслей, образов и просто чистой энергии в обычной жизни получить невозможно. Ну разве что занимаясь экстремальным туризмом. Как бы то ни было, однажды я поняла, что скучаю по группе. Пора было куда-нибудь идти. Но куда? Я обратилась к знакомому психологу. «Сходи к Баскакову. Может быть, тебе понравится». Что значит «может быть»?
Владимир Баскаков ведет тренинги по танатотерапии. Ах вон оно что! Лечение смертью…
«В землю закапывают?» — осторожно полюбопытствовала я. «Нет! — поморщился мой знакомый. — Которые закапывают — самозванцы. А Баскаков — создатель оригинального метода».
Выяснилось, что танатотерапия — раздел телесной психотерапии. И что танатотерапевт Баскаков когда-то служил на флоте. Подводником. По какой-то загадочной причине меня это успокоило.
И в один прекрасный осенний день я записалась на тренинг. Еще меня порадовало, что предоплаты с меня не спросили. «В конце дня отдадите», — махнул рукой усатый мужчина, в котором угадывался ведущий. «Отлично! — подумала я. — Не понравится — сбегу!» И осталась.
«Вся наша цивилизация построена на энергии ян, — ведущий обращался ко всем нам, рассевшимся в кружок на «пенках». — Мы все торопимся, стараемся стать лучше всех, завоевать, захватить, достичь…»
Хватать больше и тащить дальше — согласилась я мысленно.
«Это все равно что пытаться постоянно вдыхать и не делать выдоха. Попробуйте, может, получится?»
В кругу засмеялись.
«Вот видите, вы понимаете, что это невозможно. Энергии должны уравновешиваться. Если есть напряжение, его должно сменить расслабление. Мы сейчас попробуем поработать с энергией инь».
Я начала было вспоминать все, что мне известно о двух видах энергии в традиционной китайской философии… Впрочем, в начале Баскаков предупредил, что не собирается излагать теорию, а пользуется разными терминами, чтобы обозначить направление своей мысли.
В жизни мы такой степени расслабленности, конечно, не достигнем. Но можем приблизиться
«Обычно массажист работает как? — он изобразил утрированно-энергичные движения. — Так, что он устает и потеет, а от клиента во все стороны летят куски плоти. Это ян. Мы будем делать другое… Но мне нужен доброволец».
Все медлили. Тут я подумала, что раз уж я пришла… и подняла руку.
«Ложитесь», — пригласил ведущий, указывая в центр круга. «И что делать?» — «Ничего, просто ложитесь».
И тут выяснилось, что мое тело не разделяет моей решимости. Казалось бы, что сложного — ложись и ничего не делай. Но укладываясь на глазах у всех, я чувствовала себя до крайности неловко. Чтобы избавиться от скованности, я приняла максимально непринужденную позу: вытянулась на спине, закинув руки за голову, и уставилась в потолок.
«С таким клиентом работать, конечно, нельзя, — раздался надо мной голос ведущего. — Посмотрите, все тело зажато. Ноги скрещены, руки скрещены…»
Вот это да! А я-то думала… Я расплела ноги и вытянула руки вдоль тела. Теперь он будет доволен? Ведь я в классической шавасане — позе йоги для расслабления. Ведущий словно услышал мои мысли.
Умереть можно в любой позе, значит, в любой позе можно расслабиться
«Шавасана, — сказал он, — поза трупа. Но знаете что? Ведь покойники так не лежат. Их потом так укладывают. И еще иногда складывают руки на груди… («Не поддамся на провокацию!» — решила я и не пошевелилась.) ...и закрывают глаза, придавая вид спящего. Это способ избежать мыслей о смерти, сделать вид, что человек всего лишь уснул… А настоящая поза трупа — это максимально раскрытая поза, с раскинутыми руками и ногами…»
«Витрувианский человек, как на рисунке Да Винчи?» — уточнил кто-то из круга. «Примерно. Смерть — максимальное расслабление. Глаза раскрыты, нижняя челюсть отвисла…» По сдержанным смешкам я поняла, что ведущий показывает, как это выглядит. «Так что если вы кого встретите в таком виде, знайте, что это — наш человек! После танатотерапии…»
Смех усилился. (Никогда бы не подумала, что разговоры о смерти могут так пробуждать веселье.)
«В жизни мы такой степени расслабленности, конечно, не достигнем. Но можем приблизиться… Только вы дышите, пожалуйста. И вы тоже дышите», — обратился он ко мне, и я поняла, что задерживаю дыхание...
Многие упражнения начинались с присутствия.Которое странным образом ощущалось, даже когда не было телесного контакта.
То есть раньше, чем ко мне прикасались, я чувствовала тепло приближающейся руки. Были и другие упражнения, «янские». Например, один из участников тренинга ложился, изображая покойника, а четверо старались его «расшевелить» без помощи рук, например сказать что-то такое, чтоб он засмеялся.
Я всю жизнь считала себя интровертом — а тут выяснилось, что мне не так-то легко уйти в себя! Как ни странно, легче было отрешиться не от слов, а от физического воздействия: в другом упражнении другие четыре человека толкали меня, пощипывали и щекотали, пока я с закрытыми глазами погружалась куда-то вглубь, оставляя свое тело на далекой поверхности.
…По кругу из рук в руки передают большие фотографии: замерзший в горах альпинист сидит, привалившись к камню; желто-белое тело Далай-Ламы, оказавшееся нетленным... Стоит тишина, и вдруг девушка рядом со мной не выдерживает: «Сколько можно?! Зачем вы это все нам показываете?» После короткой паузы раздается сразу несколько голосов: «А что тут такого? Если не нравится, не смотри. А мне любопытно!»
Четыре человека толкали меня, пощипывали и щекотали, пока я с закрытыми глазами погружалась куда-то вглубь
Интересно, думаю я, как поступит ведущий. Спросит девушку, как часто спрашивают в группах: «А что вы чувствуете?» Но он отвечает ей прямо на поставленный вопрос:
«У меня две цели. Я хочу, чтобы вы увидели, что настоящая смерть выглядит совсем не так, как поддельная, которую каждый день показывают на экранах. И производит совсем другое впечатление. Какое — вы сейчас почувствовали. Вторая цель — посмотреть, насколько быстро вы можете переключаться, восстанавливать равновесие».
Да уж, встреча со смертью (даже на фото) способна выбить из колеи. Но восстанавливать равновесие — как? В смятении я обвожу взглядом круг и вижу, что все переглядываются. Фотографии тем временем возвращаются к ведущему, он невозмутимо откладывает их в сторону.
«Есть еще вопросы? Если нет — обеденный перерыв!»
И надо же, все тут же поднимаются, начинают как ни в чем не бывало переговариваться, собирать вещи… Ну что же, обед — контакт с пищей, с собственным телом. Может, это и есть восстановление равновесия?
Я многое перепробовала за эти два дня и потихонькугордилась своей открытостью новому опыту и способностью переключаться. Но на этом упражнении я почувствовала, что где-то внутри меня есть грань, которую мне страшно переходить. Называлось оно невинно — «Ковер-самолет». Я выбрала себе в пару Ирину — невысокая рыжеволосая женщина, которая в чем-то, как мне показалось, была похожа на меня.
Сначала все участники заняли свои места — и я уже предвкушала, как лягу и закрою глаза и почувствую еще какие-то необыкновенные вещи… Но тут оказалось, что наш «ковер-самолет» собирался лететь через опасную область, где в живых мог остаться только один «летун». Нам предстояло решить, кто из двоих.
«Я чувствую растерянность, не знаю, что делать», — сказала я Ирине. «А я знаю!» — решительно откликнулась она и толкнула меня в плечо.
И тут одна за другой мне пришли в голову три быстрых мысли. Первая: наши силы примерно равны, не факт, что мне удастся ее столкнуть. Вторая: вместо этого я могу дернуть ее за щиколотки, чтоб она упала. Третья: возможно, падая, Ирина ушибется головой. И тут она заехала мне локтем в грудь. И я решила — нет, все-таки это игра. Не стоит она ни моей груди, ни ее затылка. И я сошла с коврика.
Был и еще один неожиданный результат: я стала замечательно легко засыпать
Когда упражнение кончилось и все расселись в круг, ведущий спросил: «Ну, кто погиб?»
«Я, — ответил молодой мужчина. — Я не мог столкнуть женщину».
«А мы обнялись, чтоб быть как один человек!» — радостно откликнулись две девушки.
«Так, — сказал Баскаков, — у нас три мертвеца. Кто еще?»
Я подняла руку.
Так я и не знаю — может, я в тот раз обманывала себя? Может, просто у меня недостаточно воли к жизни? И еще я вспоминаю тот мимолетный холодок, когда я поднимала руку... и странное чувство свободы: да, умерла — и что теперь с меня взять?
На танатотерапию я пошла не ради терапии, а ради группы. И получила то, чего хотела: это было настоящее приключение. Но был и еще один неожиданный результат: я стала замечательно легко засыпать. Помню, как однажды маялась на автобусной экскурсии с долгими переездами. А недавно летела восемь часов и половину времени проспала, хотя кресло не назовешь самым удобным ложем на свете.
Мой метод может показаться мрачным, но для меня он работает.
Я думаю так: неудобная поза? Но ведь умереть можно в любой позе, правда? Значит, в любой позе можно расслабиться. И я расслабляюсь — и просыпаюсь уже в другой точке времени.
«Чтобы жить, нам нужно уметь легко возвращаться в состояние равновесия»
Psychologies: Почему вас как психолога заинтересовала смерть?
Владимир Баскаков: Я помню, как и когда это началось. В Одессе, мне было 5 лет. И вдруг я понял, что я умру. Меня так мощно накрыло это осознание, что я рыдал всю ночь напролет. Мне было страшно, но еще больше обидно.
Все кончится — ведь это такая несправедливость! И я решил победить смерть. Сначала я захотел стать врачом. Родители боялись ходить мимо аптек — я сразу требовал купить самое большое и блестящее (как сейчас я понимаю, это был шприц для промывания желудка).
Потом я понял, что медицина не отменяет смерти. Тогда я задумался о бессмертии. И решил стать психологом.
А почему нельзя об этом не думать вообще?
Тот, кто вытесняет реальность смерти из своего сознания, лишает себя жизненности. Жизнь и смерть связаны, как вдох и выдох, встреча и прощание. Если не попрощаться, у нас не будет следующей встречи. Если мы не можем выдохнуть, не будет вдоха. Пытаясь не думать о смерти, мы замираем, застываем — и наша жизнь останавливается. Помните, как выглядят инь и ян? В центре белого — черная точка. И наоборот. Максимально усиливая один компонент, мы оказываемся в точке другого.
В центре смерти начинается жизнь. И важно понять это, чтобы ощутить баланс. Это одно из ключевых понятий в танатотерапии.
Мы считаем, что в основе всех психологических проблем и соматических заболеваний — нарушенный баланс активности и пассивности. Если баланс нарушен, человек становится неустойчивым. Нас постоянно что-то выводит из равновесия — стрессы, микробы, разные события.
Чтобы жить, мы должны легко возвращаться в состояние равновесия, быть устойчивыми. Как неваляшка, которая возвращается в точку равновесия, как ее ни толкай в разные стороны.
В чем задача танатотерапии?
Говорят, что вид пропасти у одних вызывает отчаяние, а у других желание строить мост. Моя задача — чтобы люди не впадали в отчаяние. Размышляя о смерти, очень многие представляют себе длинное, мучительное угасание, беспомощность, болезни, страдания. Почему, интересно?
Ведь когда останавливаются часы, это происходит в одну секунду. Стрелки не бьются в агонии. А как гаснет свеча? Вот так выглядит правильная смерть. Это легкая смерть, на пике здоровья.
В традиционной культуре люди предчувствовали свой срок задолго, иногда за годы. И спокойно готовились, понимая, что это событие — часть жизни, ее естественное завершение, а не что-то ужасное и враждебное. У нас эта культура утрачена, но ее можно восстановить.
На занятиях мы создаем такие условия, в которых можно безопасно соприкоснуться с мыслью о своей смертности. Есть четыре вида психологических проблем, которые мы решаем через работу с телом.
- Проблема избытка контроля — в телесной проекции это голова.
- Нарушение контактов — это область груди и рук.
- Сексуальные отношения — область паха.
- Проблема опоры, устойчивости — ноги и ступни.
Как это происходит? Разговаривать об этом бесполезно, можно только пробовать и делать.
