Завершение очередной главы жизни редко напоминает голливудский хеппи-энд. Даже когда речь идет о таких естественных событиях, как взросление или смена социального статуса, мы горюем о том, что теряем. А если тесная связь, эмоциональная или физическая, рвется внезапно, страдаем особенно сильно. Что помогает принять ситуацию?
Рассказывая о своих расставаниях, наши герои делятся собственными лайфхаками. Но есть в их опыте и нечто общее. Справиться с болью им помогают прежде всего простые вещи — ежедневные дела, конкретные, близкие цели: сходить на работу, приготовить еду, убрать квартиру или осуществить давнее желание, до которого прежде не доходили руки.
«Нас лечит любая рутина, маленькие шаги и сознательные усилия, которые мы предпринимаем, чтобы вытащить себя из прошлого, по которому горюем, в сегодняшний день, — отмечает системный семейный психотерапевт Светлана Климова. — В том числе и мысли о том, что все идет правильно, так и должно быть.
У горевания свой срок, и ускорить процесс нельзя. Но порой мы можем застревать на этом пути
Особенно это заметно в истории Ольги: ей хочется вернуть сына домой, но она понимает, что отпускать выросших детей — в порядке вещей. Кажется, что, если вернуть ребенка назад, боль исчезнет. Но что останется? Сожаление о том, что сын не строит жизнь исходя из своих желаний и потребностей. И боль в конечном итоге окажется еще сильнее».
У горевания свой срок, и ускорить процесс нельзя. Но порой мы можем застревать на этом пути. «Это происходит, когда нам сложно соприкоснуться с реальностью, — объясняет психотерапевт. — Откладывая покупку стиральной машины, Валерий поддерживал надежду на возвращение к прежней жизни. А Дарья долго идеализировала подругу. Только когда мы обретаем реалистичный взгляд на самих себя, на другого и на отношения с ним, удается их завершить и поставить точку».
Обесценим мы пережитое или сохраним в памяти как нечто дорогое и важное? Зависит от того, удастся ли создать правдивую картину отношений, честно осмыслив, что случилось, с чем мы справились, а с чем нет, какой опыт мы получили. Такое понимание дает силы с достоинством пережить расставание и вспоминать прошлое с теплом и благодарностью.
«Проговорив свою злость вслух, я освободилась»
Дарья, 32 года, ивент-менеджер
Расставание с подругой оказалось для меня болезненным. Мы с Викой познакомились в студенческие годы и много времени проводили вместе: бегали в клубы и на концерты, смеялись и болтали обо всем на свете, переживали любовные драмы друг друга. Были ближе, чем сестры.
Однажды Вика уехала в Питер к парню, а меня пригласил на свидание ее бывший ухажер. Она обиделась, приревновала. Потом мы все обсудили, но что-то сломалось. Я вцепилась в Вику как клешнями, звала ее встречаться, но Вика редко откликалась и даже на мою свадьбу не приехала. А потом и вовсе пропала.
Мне было очень больно. Я лишилась какой-то важной части своего прошлого, праздничного, легкого, безбашенного. Для меня любая ссора — катастрофа вселенского масштаба. А потеря Вики ввергла в настоящий экзистенциальный кризис: кому вообще я могу тогда доверять?
«У меня сильная потребность в душевной близости в связи с моей тяжелой семейной историей»
Мне очень помогла работа с психотерапевтом. Она объяснила, что у меня сильная потребность в душевной близости в связи с моей тяжелой семейной историей. Дома с родителями отношения были холодные, а от подруг я получаю много поддержки, эмоций, понимания и очень дорожу ими. Но раз я воспринимаю дружбу как спасательный круг, то и расставание переживаю как отвержение и предательство.
Анализируя эту историю, я поняла, что сильно идеализировала и саму Вику, и глубину нашей связи. На одной из сессий я смогла по-настоящему разозлиться на подругу. В конце концов, она плохо поступила со мной, когда исчезла. Злость сидела во мне где-то глубоко, а терапия помогла вытащить ее наружу и прожить по-настоящему, проговорить вслух. И это помогло освободиться.
Период, когда мы были нужны друг другу, закончился, мы изменились. И гоняться за тем, кто подарит мне тепло, неправильно. Я поняла, что хочу научиться сама заботиться о своем внутреннем ребенке, чтобы вступать в отношения, не обременяя других функцией «обогревателя».
«Я гуляла и жаловалась деревьям»
Ольга, 47 лет, логист, мать троих детей
Первой в 17 лет покинула родной дом старшая дочь, через 7 лет — сын. Все расставания происходили по одному сценарию: боль, слезы, страх. Мои вчерашние птенчики махали рукой, и я понимала: так, как было, уже не будет.
В голове крутились тревожные мысли: что он будет есть, как перейдет дорогу? Не попадет ли в плохую компанию? Я из тех «неправильных» мам, которые все контролируют. «Ушки чистые? Ноготки в порядке?» Мне легче сделать самой, чем требовать это от них.
Особенно страшно было отпускать Алексея, он настоящий мамин сын. До 9 класса я ему чуть ли не портфель собирала и завязывала шнурки. Уехав в 17 лет в Ростов-на-Дону, мой малыш плакал в трубку, а с ним плакала и я. Были терзания: может, все перечеркнуть и вернуть домой?
«Я всегда даю себе возможность прожить грусть, проплакать»
Но потом вместе с ним решали, что, пока есть силы потерпеть — терпим. «Давай подумаем об этом завтра». А завтра наступало утро с новыми заботами, и ситуация как-то выпрямлялась. По телефону учила его распределять бюджет, отправляла рецепты простых блюд и видео, как правильно мыть полы, гладить.
Первый год был самым трудным, я считала дни до приезда сына. Потом стало легче, я увидела, что ребенок действительно меняется. Помогло и понимание, что это правильно, что болезненный отрыв необходим, особенно для мальчика. Он начинает самостоятельно думать, планировать, учится отвечать за свои поступки, идет по своему пути.
Расстояние не нарушило нашу близость и понимание с дочерью. Ей почти 27 лет, и она благодарна мне за то, что я не препятствовала ее выбору учиться в другом городе. Моя материнская энергия плавно переключилась на третьего ребенка, 6-летнюю девочку, и на мои увлечения: английский язык, спорт, игру на пианино.
И еще я всегда даю себе возможность прожить грусть, проплакать. Обнимаю в слезах деревья, жалуюсь озеру, разговариваю с облаками. Затем беру себя в руки, читаю молитву и возвращаюсь к прежней, сильной Оле.
«Я хранил фантики, оставленные детьми»
Валерий, 59 лет, телережиссер, продюсер телепрограмм
Двадцать лет как мы расстались с женой. Мы прожили вместе 15 лет, у нас росли две дочери. Не все было гладко, я не всегда дома ночевал, жена терпела. Тесть с тещей обитали по соседству и заходили к нам, как к себе домой, комментировали все, что происходит. Мне надоело быть под колпаком, и я съехал в отдельную квартиру.
Через несколько дней на улице жена, завидев меня, перешла на другую сторону. Пришел повидаться с детьми, а она говорить не стала. Я пожалел о своем порыве, но пришлось приноравливаться жить одному.
Было тоскливо. Подолгу сидел на работе, приходил к ночи поужинать, выпить стопку и рухнуть спать. В выходные два часа общения с детьми — и пустота, неприкаянность. Винил себя, что сам разрушил семью, совершил ошибку, но мне не дали шанса ее исправить. Чудовищное ощущение! Включал телевизор, чтобы cоздать фоновый шум.
Хранил все вещи, которые оставлял кто-то из детей, вплоть до фантиков от конфет — я их складывал на стол. При виде их чувствовал, что хоть кому-то нужен.
«Как будто во мне жила надежда, что я вернусь из своей «ссылки» домой, и все встанет на круги своя»
Первые годы заходил на сайт знакомств, но быстро понял, что любовь к жене осталась. Зачем я буду обманывать кого-то, да и самого себя? Это тупиковый путь. Постепенно завел маленькие привычки, придумал, что четверг будет пельменный день, в выходные — домашние дела.
Стирка занимала особенно много времени: все эти годы я стирал руками. Мне даже не приходило в голову купить машинку. Как будто во мне жила надежда, что я вернусь из своей «ссылки» домой, и все встанет на круги своя. Но втянулся в такой режим.
У каждого из нас устоявшаяся жизнь. И бывшей жене так спокойнее. Рядом с детьми и родителями она не чувствует себя одинокой. Дочери выросли замечательные, мы вложили в них много любви, это тоже примирило с реальностью. Понимаю, что и мне теперь комфортно жить одному. Года три назад купил наконец стиральную машинку. Наверное, осознал, что возврата не будет, и принял это.
