Алкоголизм – неизлечимое заболевание. Об этом я узнала из научно-популярной литературы. До этого, как и большинство, я считала, что это слабая воля, слабый характер, прихоть и потакание. Если честно, даже сейчас, когда я знаю об алкоголизме достаточно много, иногда забываюсь и смотрю свысока или с отвращением на людей в состоянии алкогольного опьянения. А уж если они еще и неопрятны, грязны, от них неприятно пахнет...
Но это иногда. Чаще же я помню, что большинство алкоголиков рождается алкоголиками. Но с этим можно жить. Бороться бесполезно – можно признать и принимать меры. Есть группы анонимных алкоголиков, наркологические диспансеры, частные наркологи, реабилитационные центры, тематические форумы и сообщества в интернете. Несмотря на то что общество отворачивается, не принимая эту проблему, сами алкоголики пытаются помочь себе и другим.
Моя история проста до безобразия. Мама и папа алкоголики, жила с бабушкой, но на ужасы алкоголической жизни успела насмотреться сполна. В старших классах школы начала выпивать с одноклассниками – это было круто! В университете влилась в студенческую жизнь, немыслимую (как мне тогда казалось) без праздников с пивом или водкой. Я еще не спивалась, но уже полюбила алкоголь и ту мнимую свободу, которую он предоставляет.
Я начала осознавать свое падение вниз, глубоко-глубоко, но совсем не видела выхода
Прошло лет десять. Неудачное стечение обстоятельств: прикованная к постели бабушка, запутанная ситуация в личной жизни – и я дошла сначала до ежедневного употребления спиртных напитков, а затем до запоев. Я начала осознавать свое падение вниз, глубоко-глубоко, но совсем не видела выхода. Близкие подруги утешали, предлагали не называть себя алкоголичкой и искать первопричину. Один друг прямо сказал мне, кто я есть – и я, естественно, возмутилась, обиделась, стала меньше с ним общаться.
Муж знал о моей болезни, всегда очень поддерживал, но именно в тот момент, когда у меня все стало ухудшаться в геометрической прогрессии, был в другом городе в долгосрочной командировке, так что самое страшное я проходила одна.
А еще я научилась скрываться. На праздниках цедила один-два бокала вина или пива, зная, что дома или в сумке ждет «доза», чтобы догнаться в одиночку. Ее всегда было мало.
Так продолжалось около года. Поначалу на работу это не влияло – или почти не влияло: работать с дикой головной болью и двумя часами сна... это ад. И это при том, что я работаю с людьми – не знаю, замечали ли они что-нибудь. «О! Вы прекрасно выглядите, вам не дашь больше 40!» – «Спасибо, мне 33».
Затем мой алкоголизм добрался и до работы. Я все чаще сказывалась больной, отменяла встречи или вовсе о них забывала. Ежедневное употребление перешло в мини-запои по выходным. Мини – потому что у меня тогда еще не было настоящего похмелья. Но и оно пришло ко мне, и очень скоро.
Это был трехдневный марафон из пива, вина и сна, в который я проваливалась на два часа, ночью, днем, вечером – просто организм не мог совсем не спать. И вот спиртное закончилось, завтра на работу, пьяная «вусмерть», я ложусь спать.
Постепенно в памяти всплывают разговоры, поступки последних дней…
Часа через три просыпаюсь от сердцебиения, невыносимой головной боли, тошноты. Рвота не приносит облегчения, вода не усваивается и немедленно вымещается обратно, спать не получается, бросает в холодный пот, сердце бешено стучит. Постепенно в памяти всплывают разговоры, поступки последних дней…
В тот момент мне хотелось умереть. Я лежала, стонала, выла. Ничего не изменить: звонки, переписки, выходы на улицу… Помню, как гонялась по шоссе за бездомной собакой, – удивительно, почему меня не забрали в полицию.
Но одного раза оказалось мало. Я уже прекрасно осознавала, что со мной происходит, но не была готова к борьбе. К борьбе за полноценную жизнь, но никак не против алкоголизма. Повторюсь, алкоголизм неизлечим, и, когда тратишь силы на борьбу с ним, энергия теряется впустую.
Мне понадобились три запоя, три ухода на дно, с неоднократными звонками родственникам с претензиями и оскорблениями, со случайными встречами и знакомствами (чудо, что я не впуталась ни в какую уличную историю!), с пьяными выяснениями отношений с мужем, чтобы окончательно утвердиться в решении начать себе помогать.
В нашей культуре, пропитанной дымом сигарет и культом алкоголя, это оказалось так сложно: сколько искушений, сколько ментальных и психологических ловушек. Их замечаешь особенно остро, когда пытаешь вылезти из зависимости. Реклама в магазинах, в интернете, по телевизору…
Первые один-два дня держаться легко: тебя не пускают похмельные недомогания. В этот период не хочется спиртного – хочется провалиться сквозь землю от стыда. Кажется, что никто и никогда тебя не простит. Кажется, что на тебе навеки стоит клеймо «алкоголичка».
Они всегда верят, до последнего, до того момента, пока не перестают быть близкими…
Поверьте, это не так. Большинству нет до вас дела, многие даже не заметили вашего запоя. Я, конечно, говорю о дальнем окружении, не о близком: по-настоящему родные люди будут с вами. Будут очень бояться, что и в этот раз не получится, но продолжат в вас верить. Они всегда верят, до последнего, до того момента, пока не перестают быть близкими.
Наступает третий день. Хорошее самочувствие вернулось, многое удалось вписать в картину мира, остальное удаляется из головы или архивируется. Рабочий день завершается, и тихий голос шепчет: «Давай одну бутылочку, просто чтобы уснуть, а?»
Добро пожаловать в ад абстинентного синдрома. Все мысли только о выпивке, и если в поле зрения попадает кто-то с бутылочкой… Я до сих пор не понимаю, как нам удается пережить этот период. Кажется, это во сто крат тяжелее, чем восхождение на Эверест. Хотя бы потому, что в первые несколько месяцев организм не вырабатывает ни эндорфины-серотонины, ни этиловый спирт.
Первый нужен для ощущения себя счастливым (ну или хотя бы не несчастным), а второй – чтобы обезболивать несущественные болевые симптомы. В первое время отказа от алкоголя ничего похожего на эндорфины и анестетик в виде микродозы спирта в организме нет: алкоголь все это успешно замещал, и организм разучился вырабатывать эти такие важные вещества. Как результат – депрессивное, апатичное состояние, сменяющееся короткими резкими вспышками беспричинного гнева. Постоянная боль во всем теле, нарушенный сон, тяга к сладкому. Кстати, белая горячка бывает как раз на фоне абстинентного синдрома, а не в момент опьянения.
Я старательно обходила алкогольные отделы, пила успокоительные сборы и витамины группы В, занималась спортом. Многие говорят, что спортом лучше заняться через несколько месяцев, чтобы не травмировать организм еще сильнее, но на тот момент я не знала, чем себя занять: внезапно у меня появилось столько свободного времени!
Я забредала в алкогольный отдел и по 10-15 минут стояла и смотрела на ряды бутылок, а затем покупала торт или много шоколада
Я сидела на тематическом форуме, где мои товарищи по несчастью делились тем, как им удавалось или не удавалось воздерживаться от спиртного. Из-за вспышек гнева почти перестала общаться с друзьями. Бывало, я все же забредала в алкогольный отдел и по 10-15 минут стояла и смотрела на ряды бутылок, а затем покупала торт или много шоколада.
В первое время было совершенно невозможно выходить куда-то вечером и приходить в компании: непонятно, что отвечать на вопрос, почему ты не пьешь. И самой непонятно, как можно расслабляться без алкоголя. И я никуда не выходила, ни с кем не встречалась.
Но время шло. Через три месяца на свадьбе друзей я сделала несколько глотков вина. Было очень страшно скатиться в свой прежний кошмар, поэтому никакого удовольствия я не получила.
Очень многие завязавшие алкоголики становятся ипохондриками, особенно в первое время. Я не исключение: примеряла на себя все ужасные смертельные диагнозы. Хотя алкоголизм – один из самых страшных диагнозов. Он убивает и физически, и психологически.
Об этом нужно знать, нужно помнить для того, чтобы помочь себе, пока не поздно. Алкоголику вообще может помочь только он сам – его решение, его желание жить. Сейчас я не пью уже пять месяцев.
