«Я запинаюсь с самого начала. Как к тебе обратиться? Папа? Невозможно, я никогда не пользовалась этим словом. По фамилии, как звали тебя мама и бабушка? Но не могу же я написать родному отцу: здравствуй, Семенов. По имени? Тоже как-то странно, мы не друзья-ровесники… По имени-отчеству, как к совсем чужому человеку? Хвала мобильным телефонам — когда я позвонила тебе, мне не пришлось решать эту проблему. Я просто сказала: «Привет! Это я, твоя дочь Таня».
После смерти бабушки осталась квартира. Я не думала, что ты согласишься помочь мне с ремонтом, просьба была только поводом для разговора. Но ты откликнулся с неожиданным энтузиазмом. И целую неделю мы вдвоем белили потолки, клеили обои, отмывали полы. А в перерывах между работой разговаривали. Обо мне, о тебе, но главное — о прошлом.
Наконец-то я узнала твою версию событий — вашего брака и расставания. Наконец смогла создать собственную версию своего появления на свет, основываясь не только на том, что рассказывали мне мама и бабушка, но и на твоей точке зрения. Я представила, каким ты был в молодости: выходец из другого социального слоя, которого теща и в глаза называет выскочкой, кормилец, который обеспечивает семью, но не имеет в ней права голоса, муж, которому жена после рождения ребенка отказывает в близости.
Как-то вечером я провожала тебя к метро, по дороге мы зашли в кафе поужинать. Официантка сказала нам: «Сразу видно, что вы отец и дочь!» Ты улыбнулся и немного покраснел. Я промолчала, но эти слова меня поразили: да, этот мужчина рядом со мной — мой отец. Это заметно даже официантке. Несмотря на это, я с ним практически незнакома. Он ушел, когда мне было пять. И я забыла все, что знала о нем. Пять первых лет моей жизни стерлись из памяти начисто — я так и не выудила их из темноты, даже когда увлеклась психологией и целенаправленно пыталась вспомнить хоть что-нибудь.
У меня не было отца — никогда в жизни, ни в горе, ни в радости. Где-то ты был, но вдали, даже не пытаясь выйти на связь
Но твое появление — человека, в котором не было ничего знакомого, кроме манеры, закурив, долго махать в воздухе уже потухшей спичкой, — заставило меня сразу же вспомнить квартиру, где мы жили до твоего ухода, потертый ковер, мои игрушки… И я вдруг остро ощутила, как много было всего, чего в моей жизни не было. Я прямо-таки физически ощутила это отсутствие.
У меня не было отца — никогда в жизни, ни в горе, ни в радости. Где-то ты был, но вдали, даже не пытаясь выйти на связь. Я росла, окруженная твоим отсутствием. В нем и несмотря на него я искала и придумывала смысл своей жизни. У меня не было человека, который помог бы мне отдалиться от матери, понять мою отдельность и отличие от нее. На меня не был обращен взгляд мужчины, который бы наблюдал, как с годами мое тело постепенно превращается в тело женщины. У меня не было бабушки и дедушки с твоей стороны и никаких рассказов о них, хотя я ношу их фамилию.
Я долго ненавидела всех мужчин и не доверяла им. Затем я научилась с ними общаться, слушать их, понимать их. И наконец я научилась их любить. Я хочу детей — но пока не знаю, смогу ли я найти мужчину, который поможет мне исполнить мое желание, прежде чем истечет срок, отпущенный моему телу на материнство. Но даже если этого не произойдет, я, к счастью, научилась и продолжаю учиться другим способам быть женщиной и проявлять материнскую заботу.
Я так и не поняла, почему ты снова пропал после того ремонта. Я звонила, но ты всякий раз отговаривался делами. После нескольких попыток я отказалась от идеи встретиться снова. Иногда я думаю о твоей смерти — пойду ли я на похороны, если у меня будет такая возможность? Нужно ли мне быть рядом с тобой на твоем «последнем берегу»? Я решила, что нет. Не из гнева или мести, а потому что ты сам исключил меня из числа тех, кто был рядом с тобой в жизни. Поэтому не мне принимать решение быть рядом в смерти. Если ты позовешь меня, я приду. Если нет — я переживу твою смерть так же, как твою жизнь. Без тебя».
