Первый одуванчик наполняет мою душу счастьем. Осеннее золото лесов приводит в восторг. Но любить природу вообще-то необязательно. А не любить – отнюдь не преступление. Углубиться в этот сюжет меня заставила старшая подруга, поэтесса Фаина Гримберг, известная своей радикальностью. А было дело так. Однажды я рискнула пригласить ее к себе на дачу. «Приезжайте, – сказала я благостно, – тут красота, розы, бабочки». – «Что вы говорите? Бабочки? Розы? – в ужасе воскликнула она. – Да я боюсь их до ужаса». – «Боитесь? – изумилась я. – А поля, леса, реки вам как?» – «Да не люблю я природу, просто ненавижу, – отрезала Фаина, – я не знаю, чего от нее ждать, того гляди цапнет кто-нибудь, ужалит, испачкает...»
Выслушав ее, я отметила, что уже знакома с этими пассажами. Моя преподавательница французского всегда кривилась при чьем-то восхищении природными красотами: «Вам нравятся горы? Скалы? Да в себе ли вы?!!» Строго говоря, культурный рефлекс – находить в природе совершенство и красоту – был присущ отнюдь не всем. У евреев, например, нет традиции воспевания природы, как не было такой традиции и у древних египтян. А древние римляне методично противопоставляли натуру и культуру, лес и парк, делая предметом восхищения последние. И здесь есть зерно: что прекрасного в хаотической воле неокультуренных стихий или сорняков, душащих полезные растения? Клумба – культура, фонтан – культура, а луг, чаща, заросший пруд – натура, дикая и неотесанная, не выровненная ножницами.
В русской культуре любоваться природой стали недавно, лет двести как. Пушкин заворожил нас, приучил воодушевляться морозом и солнцем, забрав эту поэтическую вибрацию у европейцев и распространив ее до наших дней. Европейцы же видели в природе проекцию романтического духа, недаром Бодлер убеждал нас, что «свободный человек всегда будет любить море, видя в нем воплощение своей души». Но пока нам не повторили много раз в детстве: смотри, как красиво, – мы не догадываемся о прелестях закатов и майских гроз... Я нередко наблюдаю, как познает мир маленький мальчик, приходящийся мне родней. Его завораживает плазменный экран или музыка из айпада. Чудо для него – цивилизация, а не природа, которую он равнодушно, а иногда и жестоко изучает. Пока что он бескультурен, и мы будем окультуривать его, учить восхищаться. Те же, кто так и не научился или не захотел учиться, те, кто называет море лужей, полной опасностей, те, видимо, остались ближе к природе, чем мы, бесконечно и от души обожающие ее».
