Сын четырех лет просится к нам в кровать, часто засыпает между нами. Жена говорит, что ему страшно одному. Как объяснить ей, что это никому не полезно — ни нам, ни ему?
Александр, 27 лет
Вы, Александр, правы в том, что ребенок и в четыре, и в три, и даже в два года в состоянии спать один. Эта традиционная фигура речи мне кажется оборванной на середине. Довести ее до полного вида надо так: да, ребенок способен спать один, и поэтому мы, родители, должны смотреть, какие наши проявления развивают эту способность, а какие блокируют.
И когда мы видим такую картину, что (как часто бывает в семьях) ребенок настойчиво просится в родительскую постель, это значит, что у него повышена тревожность. У него есть смутное, растворенное в воздухе ощущение неустойчивости, неблагополучия. Главный источник такого ощущения — родительское недовольство, реальное или только воображаемое (мы-то с вами понимаем, что вы любите сына!).
Но на его тревожности сказывается не наша душевная кухня — она внутри грудной клетки или черепной коробки, она ему не видна. Он считывает то, что на выходе. И проверяет нас, предъявляя самые сложные запросы: «А вот если я к вам попрошусь спать, вы меня прогоните?» И когда его прогоняют или пускают, но неохотно, то увеличивают его тревожность. Ему действительно страшно.
Понимаю, что дать совет легче, чем ему следовать. Но вам стоит предоставить мальчику возможность убедиться, что родители его не просто пускают к себе, а пускают охотно и еще стараются действовать не реактивно, а активно, то есть с опережением.
Прежде чем он заканючил — мы же знаем, что так оно и будет, — предложить самим: «Чижик, хочешь сегодня поспать с нами?» И вот когда ребенок на протяжении значимого времени (тут не надо строить иллюзий, это не вопрос одной-двух недель) поверит, что ему гарантировано место рядом с родителями, вот тогда его воспаленная тревожность начнет сходить на нет. Он почувствует, что дверь открыта, и перестанет в нее ломиться.
