«Как рассказать дочери, что я родила ее от женатого мужчины?»

Лариса: С Андреем я познакомилась 14 лет назад. Красивый, надежный — я влюбилась без памяти, и вскоре он переехал ко мне. Я знала, что Андрей был женат, у него двое детей. Раз в месяц он ездил на неделю к ним в Киев. Остальное время мы были вместе. Расписываться не спешили — зачем, если нам и так хорошо? Прошло четыре года, и неожиданно я забеременела. Это было чудо, ведь врачи говорили, что у меня не будет детей! Но Андрей воспринял эту новость сдержанно. Объяснил, что скоро его переведут по работе в Киев, в Питер он сможет приезжать максимум раз в месяц. Я сказала, что поеду за ним. Он ответил, что это невозможно. И признался, что до сих пор не развелся и не сможет порвать с женой, потому что в этом случае потеряет детей. Знает ли она обо мне? Нет, не знает. Думает, что он в Питере по работе. И дети очень ждут папу… Я прорыдала всю ночь, а потом решила, что рожать буду все равно, уж слишком долго я ждала этого ребенка. Он переехал в Киев, но мы продолжили общаться. На рождение дочки он подарил нам квартиру. Звонил каждый день, приезжал раз в месяц. И постоянно говорил, что с нами ему лучше и если бы не дети…

Владимир Дашевский: То есть продолжал жить на две семьи.

- Да. Алине уже 10, она очень любит папу, и я не хочу ее его лишать. Но она начала задавать вопросы: почему папа в Киеве, а мы в Питере, почему у него другая фамилия. Пока я объясняю, что у него такая работа. Понимаю, что надо рассказать правду, ведь это могут сделать «доброжелатели». Но как объяснить, что у ее папы другая семья?

— Конечно, я никогда не думала, что буду жить вот так, и меня это не устраивает. Но появился ребенок, о котором я мечтала. И мне хотелось бы, чтобы ее папа был рядом. Может, это случится. А пока радуюсь тому, что есть.

— Как часто приезжает Андрей?

— Сейчас раз в месяц-два.

— Получается, что его как бы и нет, он присутствует номинально?

— Нет. Я понимаю, что у дочки должен быть отец, и показываю, что папа такой же главный человек, как и мама, они вместе принимают решения. Но он работает в другой стране, зарабатывает, а мама занимается домом.

— То есть поддерживаете легенду.

— Да. Но дочка растет. Как сказать ей правду и не причинить боль?

— Детям важно понимать, как устроен мир, и верить родителям. Ущерб от фактического положения вещей может быть значительно меньше, чем ущерб от осознания лжи… Андрей часто звонит дочери?

— Пару раз в неделю.

— Но вы при этом вряд ли можете позвонить ему в любое время.

— Да. Однажды я рассердилась и сказала Алине: «Я сейчас папе позвоню и все ему расскажу». Она усмехнулась. Понимает, что не буду. Мы сами папе не звоним...

— То есть она догадывается.

— Не думаю.

— Алина понимает, что по каким-то причинам она у папы на втором месте, есть что-то более важное, чем она.

— Может быть, так.

— Вы неоднократно проигрывали в голове разговор с ней...

— Да. Я бы начала его так: «Случается, что папа с мамой не живут вместе, но это не значит, что они не любят своего ребенка».

— Действительно, лучше разделить взаимоотношения родителей и их отношение к ребенку. Но в вашей истории есть ложь. И вопрос, сохранятся ли в секрете отношения папы с вами для другой семьи.

— Его жена про меня уже знает.

— Оставим пока в стороне этические моменты и посмотрим на семью как на систему. В случае развода она увеличится, и у вашей дочки появятся сводные брат и сестра. И это вопрос к Андрею и его жене — насколько встреча детей будет возможной или невозможной. Что важно сейчас? Быть честной. Определенной: если говорить, то так, чтобы дочке все было понятно до конца. Что у папы есть другие дети, что он общается с мамой, как ему удобно, но это ваши взрослые взаимоотношения. А с ней папа будет рядом до конца дней. Но тут есть и его ответственность…

— Да. Мы с ним думали, кто должен все объяснить — я, он или мы вместе.

— Лучше, если вы вместе. Для ребенка важно, чтобы у родителей была общая позиция. Если она есть.

— Есть. Мне кажется, последнее время мы стали ближе. И когда он приезжает, у меня ощущение, что у нас как будто бы полная, нормальная семья. Он играет с дочкой, я готовлю что-то вкусненькое, а перед сном мы лежим в обнимку и слушаем аудиокнигу…

— Откуда у вас слезы?

— (Смеется сквозь слезы.) Не знаю.

— Может, потому что «как будто»?

— Да, у нас ненормальная семья.

— Я не говорю «ненормальная». Она «как будто бы».

— Я имела в виду, что нормальная семья — когда все вместе. А меня это состояние подвешенности…

— Вы понимаете, что здесь ключевой элемент — вы?

— А что я могу сделать?

— Дело не в том, что вы можете сделать, а в том, является ли эта история вашим решением. Разговор с дочкой подталкивает вас к прояснению вашего статуса. Слезы у вас неспроста.

— Конечно, меня бы устраивал более определенный статус. Но как в него перейти, я не знаю.

— Давайте так. Чего вы боитесь перед разговором с Алиной?

— Что дочка скажет, что папа ее любит меньше, чем других детей.

— А сейчас она это не чувствует?

— Сейчас она не знает, ревнует к другим вещам — к работе, например.

— Неопределенность — самое неприятное состояние для человека. Когда ты понимаешь, что у тебя папа есть, но его вроде как нет. Когда позвонить ему не можешь. А посекретничать с ним разрешается, только когда он приедет в «командировку». Нужна определенность. Это первый момент. А второй — вопрос о вашем статусе: вам нужно будет объяснить дочке, кто вы по отношению к вашему мужчине.

— У Алины в классе есть мальчик, у которого папа ушел в другую семью. Она рассказала мне об этом, и я ответила, что да, такое бывает.

— Это легче, когда папа ушел и он приезжает к тебе и привозит подарки. У вас другое. Вы как бы являетесь его второй женой. Дочка наблюдает за вашими отношениями с Андреем, и для нее они правильные. На их основании она будет выстраивать отношения в своей семье. И вопрос к вам, чему вы сейчас ее учите.

— И как ей это все объяснить?

— Дело не в объяснении, не в придумывании красивой формулировки. Просто пчела опыляет два цветка, и это факт. Она так живет. И цветку, похоже, так жить комфортно.

— Соседи, когда узнали, что у Андрея есть вторая семья, сказали: «Не переживай, сейчас все так живут». И моя мама тоже смирилась. Я понимаю, что в меня не бросят камень.

— Да, но мы сейчас не про общественное мнение, а про ваши слезы. Если вам так комфортно жить, то и живите, вы просто передадите эту семейную модель дочке, вот и все.

— Мне не хотелось бы, чтобы у нее было как у меня…

— Но это передается, и слова здесь не важны. Дочь все чувствует. Вы должны быть честны с ней. Было бы совсем хорошо, хотя это не зависит ни от вас, ни от меня, чтобы и в той семье все было честно. Чтобы не делать из Алины соучастника сокрытия этой тайны: хуже всего, если вы на ребенка взвалите эту роль. Чтобы с момента прояснения ситуации она когда угодно могла позвонить папе.

— А если она, узнав правду, отвернется от меня? Есть же примеры, когда дети узнают, что они приемные, и кто-то с благодарностью это принимает, а кто-то отворачивается…

— Если между родителями и детьми есть любовь, можно спокойно говорить ребенку, что он усыновлен. Для детей вопрос крови менее важен, чем для нас. Гораздо важнее, что есть папа и мама, которые их любят. Ваша дочь уже о чем-то догадывается. Возможно, то, чего вы боитесь, уже произошло. Она ведь посмеивается над вами, когда вы говорите, что позвоните папе, а сами не звоните. У Алины уже наверняка есть объяснение, почему папа с мамой так поступают.

— Наверное, любой человек придумывает себе какую-то сказку…

В.Д.: Пока вы в это верите, вы так и живете. Но есть и другие люди, более приземленные. Для них дерево — это просто дерево, дом — это дом. Я не могу сказать, что это лучше или хуже. Но такие люди есть, я вас уверяю. А ваша сказка — тема для еще одной сессии.

Л.: Да, конечно… Спасибо вам. Я услышала ответы на свои вопросы. Понимала, что советов не будет — просто хотелось понять, как лучше все преподнести. Я очень боюсь этого разговора.

В.Д.: Бояться нечего. У вас есть дочка — любимая и долгожданная. И есть мужчина со странной судьбой. Но по поводу его судьбы больше вопрос к нему, чем к вам.