Я хотел начать так: эта женщина счастлива, но судьба у нее печальная. Однако такое начало отдает дурным парадоксом. Поэтому я просто расскажу историю.
Л.Ц. родилась после войны. Отчим вернулся из-за границы, и тут ему такой подарок. Жене не простил, но Л. любил. Когда она утром просыпалась, под щекой у нее всегда была конфетка.
А в общем – дворовое детство. Водилась больше с мальчишками, отдавала предпочтение казакам-разбойникам, потому что обожала старшего брата Юрку и таскалась за ним как хвостик. Характер был соответствующий. Часто убегала из садиков. Так и стала, собственно, дворовым ребенком. Когда мама однажды схватилась за ремень, Л. закричала: «Не смей меня бить!» Мать поняла, что это серьезно, и ремень навсегда был отправлен по назначению.
В школе от сочинений ее тошнило. Ну почему Печорин, кобелина, несчастный, когда всех, кого хотел и мог, достал? Темы выбирала свободные, о семье, например, тоже не самой счастливой в мире. Между матерью и отчимом все время шли, как она выражалась, терки.
В 60-е годы было модным понятие «искать себя». Л.Ц. настолько далеко зашла в этих поисках, что выбор у нее был посложнее, чем у сказочного витязя на распутье. С одной стороны, хотела быть врачом. Любимую игрушку Юрку, у которой голова была целлулоидная, а тело мама регулярно подшивала, все время лечила, делала уколы и прочее.
В седьмом классе как будто проснулась: все было интересно – от физиков до лириков. После восьмого все же поступила в медицинское училище, практику проходила сестрой в поликлинике, а во время эпидемий и врачом. Но медицинский институт после училища ей не светил: всегда были проблемы с физикой, а в училище ее к тому же преподавали кое-как.
Была мечта о Мухинском училище: с детства лепила кукол. Однако от домашнего стола до станка скульптора не допрыгнуть, это было ясно. Еще она запоем читала книжки по истории, в частности, серию ЖЗЛ. Вот и решила податься на истфак в университет. Что нет такой науки – «советская история», ей тогда и в голову не приходило. Но тянуло на волю из вороньей слободки бытовых домашних отношений.
Через несколько месяцев она поняла, что написать правду и при этом защититься невозможно
Любимый брат ушел служить в роту почетного караула, там женился и навсегда остался в Москве. Вышла замуж и Л., вскоре у них с Сашей родился сын Володя. Жизнь покатилась как снежный ком, накручивая годы. Ее рекомендовали в аспирантуру. Тема «Интеллигенция и революция». Через несколько месяцев Л. поняла, что написать правду и при этом защититься невозможно. Надо сначала изваляться в дерьме.
Аспирантуру она бросила. Устроилась в экономическую группу при Высшей профсоюзной школе культуры. Получилось, что по профессии она не проработала ни дня. А тут незаметно подступила перестройка.
Саша к этому времени уже дохаживал свой лимит механиком на судне. Л. оказалась в числе первых безработных, потому что была на договоре. Чтобы заработать какие-то деньги, муж подписался на экспедицию в Иран. Договорились, что это будет его последний поход.
Володя вернулся из армии другим человеком. До этого они жили с ним как бы на одной волне, он даже говорил словами матери. Не сентиментальничали, не конфетки там всякие, но если его торкнет какая-то идея – все поднимались. А тут вдруг пришел и сказал: ты меня не так воспитывала. Стал чужим и замкнутым. Л. до сих пор не может понять, в чем и когда она ошиблась.
Володя женился. Еще до похода мужа в Иран они решили оставить квартиру молодой семье. Сами купили домик в Псковской области. Между тем нищета подступила настоящая. Надо было зарабатывать. Володя пошел на какие-то курсы: учили отправлять товар за границу, таможенные правила и прочее. Нюх на мошенничество еще не обострился, и он не понимал, что попал как раз к таким ребятам, то есть что оформляет металл ворованный. Виновными оказались, как всегда, шестерки.
Л. каждую неделю ездила к сыну в лагерь аж на границу с Финляндией. Из псковского поселка эти свидания занимали двое суток. Сашино судно было арестовано, международные договоры Россия еще не подписала, как вызволять их оттуда, никто не знал.
Вернулся через несколько месяцев с поврежденной психикой – тревожный, угрюмый, раздражительный и страшно истощенный. А дом разрушен, его делать надо. Саша махнет два раза молотком и садится отдыхать. Дрова сырые, шипят и дымят, крыша течет.
Деньги почти целиком уходят на поездки к сыну. Несколько месяцев они питались картошкой и грибами. Желудок у мужа испортился. Именно в этот момент Л. занялась по чьему-то совету эзотерикой. До сих пор считает, что она-то и спасла ее психику. О своих сомнениях на этот счет я промолчал.
Умерла мама, вскоре после нее умер Саша. Володя приехал на похороны с новой женой. Приехала первая его жена – с их общим сыном и с новым мужем. На похоронах Л. видела сына в последний раз. Он перестал приезжать к ним и звонить, еще когда был жив отец. На их бесконечные звонки отвечал, что некогда, потом. Л. считает, что главной причиной ранней смерти мужа было это необъяснимое для них обоих отчуждение сына.
Люди состоятельные, давно могли завести собственные дачи. Но так хорошо, как здесь, не будет нигде, это они хорошо понимают
И как-то так получилось, что на девять и на сорок дней снова приехали первая Володина жена, внук с друзьями. Потом поездки эти стали регулярными. Количество гостей прибывало родственниками и знакомыми. Сначала приезжали, вероятно, из чувства сострадания, чинили и устраивали дом, помогали по огороду. Со временем почувствовали вкус к этим дружным выездам, полюбили и дом, и его хозяйку.
Л. радушно кормила ораву из 20–30 человек, улаживала семейные конфликты, помогала определиться с выбором института, устроиться на работу, подключая своих многочисленных знакомых. Гости (теперь уж не гости – семья) не оставались в долгу. Дом прирос вторым этажом, верандой, баней. Волейбольная площадка, настольный теннис, бассейн, горки и клумбы с цветами. Теплицы, само собой.
Все дни рождения отмечать приезжают в поселок – тогда людей собирается и поболее тридцати. Люди по большей части состоятельные, давно могли завести собственные дачи. Но так хорошо, как здесь, не будет нигде, это они хорошо понимают. Не было среди них только одного человека – ее сына. Два года назад он утонул. Печать этой потери и этой мрачной загадки не сходит с лица Л. даже в самые счастливые дни.
И все же я не устаю наблюдать счастливую жизнь моей соседки. Потребность любви и способность любить вопреки всем обстоятельствам и потерям не погибли в ней. Недавно Л. вернулась к детской мечте – мастерит кукол. Все дружно привозят ей необходимое для работы: глазки, реснички, волосы, пластик, материю. Всех, кого особенно любит, соседка одарила смешными или мечтательными красавицами. Многие из них продаются через магазин. Л. уверяет, что ради денег все и затеяла.
